Закон Арены - Дмитрий Олегович Силлов
Патроны закончились.
Остался лишь неприкосновенный запас – «Беретта» на поясе с одним запасным магазином да три пачки патронов, которые мне подарил Климентий. Доставать их из рюкзака и переснаряжать магазины то себе удовольствие, стоя по пояс в большой гнилой луже, но жить захочешь – извернешься. Тем более что я по ощущениям потихоньку погружался в вонючую жижу – вроде только что по пояс был, а вот уже почти по грудь…
И тут у меня от отчаяния в голову дурацкая идея пришла.
Если твари мои мысли отслеживают, то, может, забить их, те мысли, как в бою их люди во все века забивали? Чтоб страх свой отпугнуть не столько перед смертью – чего ее бояться? Раз – и все, мрак вечный, отмучился, – сколько перед болью, тяжелым ранением и, как следствие, жутким будущим без руки, ноги, глаза… Когда прешь на врага с копьем, мечом, штыком, саперной лопаткой и орешь так, словно вот-вот из себя кишки выплюнешь, чтоб противнику ими глаза залепить и рубить его, ослепленного твоей кровью, крошить на ломти, сволочь такую…
Вот такие правильные мысли в моей голове вертелись, когда я себя накручивал, доставая из кобуры «Беретту» – в моем случае сначала лучше лишний груз, болтающийся на поясе, расстрелять, может, потом двигаться придется быстро…
Толку от пистолета и его двух магазинов получилось немного. Одну тварь пристрелил, но и то хлеб. Плюс собственными криками разогрелся, дури в себя нагнал…
И тут вдруг понял, что оба метода можно совместить!
Выбросив в вонючую жижу бесполезную пустую «Беретту», я отправил снаряженный магазин в шахту автомата.
И, закрыв глаза, заорал, представляя, как мои пули разносят собак на берегу, словно не свинец их рвет, а я сам лично раздираю их в клочья невидимыми руками. Продолжая реветь как раненый медведь, я пошел вперед, понимая, что не получится в озере отсидеться, что твари эти – настоящие воины Зоны, которые не отступятся от своей цели, и что теперь все просто: или они, или я…
Я даже глаз не открыл, когда менял магазин, – зачем? Я и так прекрасно слышал, как орали и бесновались в ответ гнилые собаки, с натугой выталкивая воздух через полуразложившиеся голосовые связки. И в процессе отмечал про себя, что визга и сдавленного гавканья вроде стало поменьше…
Когда же третий и последний магазин в автомат вогнал, все же глаза приоткрыл на мгновение – и отметил, что мой безумный план удался!
На берегу остались только три твари.
Беснующиеся, пасти в пене, полураскрошившиеся черные зубы оскалены, одна, самая отважная, даже в воду забежала передними лапами…
Ее-то я и прикончил, даже не закрывая глаз. Просто резанул очередью по морде и не промахнулся – хоть псина и метнулась в сторону, но густой прибрежный кисель из грязи и тины ее тормознул слегка. Хватило, чтоб выбить мозги твари, забрызгав ими морду одной из ее подружек на берегу.
А потом получилось хуже, чем я ожидал.
Рано радовался, в общем.
Оставшимися в магазине патронами я расстрелял только ту псину, что мозгами в харю получила: видимо, данный факт ее несколько обескуражил и она стала двигаться менее проворно. Как раз хватило, чтоб и ей башку разнести…
И тут патроны закончились.
От слова «совсем».
Теперь американским автоматом можно было только как дубиной работать – что я и сделал, перехватив его за горячий ствол и ринувшись вперед, с трудом выдирая ноги из коварного озерного ила…
Тварь, оставшаяся на берегу, была самой крупной из стаи, самой быстрой и, похоже, самой умной. В бою обычно так и бывает – выживают не наиболее сильные или подготовленные, а те, кто умнее других. Кто умеет просчитывать ходы противника наперед и наносит свои удары туда, куда враг не ожидает…
Я тоже не думал, что псина с ходу мне в лицо кинется, разинув чемоданную пасть. Словно черная зубастая молния ударила!
На такой прыжок среагировать осознанно невозможно, слишком уж быстрым он был… Меня реально рефлексы спасли, иначе б тварь мне запросто лицо откусила с таким-то хавальником. Но я, отпрыгнув в сторону, ударил автоматом как дубиной – и по этой самой пасти попал. Хорошо так, душевно саданул, аж ладони заныли от отдачи, пришедшей по стволу…
И ничего не произошло.
Если не считать того, что я остался без своей LR-300. Псина просто хлопнула пастью – и откусила напрочь приклад. Конечно, обычная собака, даже большая, на такое не способна. Но давно подмечено, что зомби Зоны обладают очень большой силой. Что люди, что собаки…
Размахивать остатками автомата перед эдакой тварью было и глупо, и бесполезно, потому я схватил то, что осталось от LR-300, обеими руками – и с силой сунул кусок металла в широко разинутую пасть собаки, бросившейся на меня.
Шансов, что все получится как я задумал, было немного, но тварь свой хавальник распахнула знатно – и автомат без приклада четко воткнулся как распорка между верхней и нижней челюстью мутанта…
Правда, от удара мощной грудью псины я на ногах не устоял. Поскользнулся на иле, налипшем на подошвы берцев, и смачно, словно мокрая жаба, шлепнулся на спину.
А огромный мутант навис надо мной, уставившись мне в лицо пустыми глазницами, заполненными гноем, – и начал медленно сдавливать свои челюсти. Демонстративно, можно сказать. Чтоб я видел перед смертью, как в пасти адского создания корежится и сминается металл…
Да уж, чего только Зона не создаст…
Признаться, подобной пакости я еще не видел. Ктулху, пожалуй, лапами может сломать автомат, но ротовыми щупальцами смять его в гармошку – вряд ли. А тут нависла надо мной паскуда эдакая, сгнившая почти наполовину, и давит морально. Превосходство демонстрирует.
В такие моменты у меня лютая ярость просыпается. Вроде бы бояться надо, а я беситься начинаю. Боюсь потом, после боя, в режиме «ну надо же, какая страшная паскуда была!». А во время драки крышу рвет, и от этого всякие спонтанные решения возникают, которые мое тело выполняет как бы само, без участия разума, занятого бешенством.
В общем, выдернул я из ножен свою обновленную «Бритву» и обратным хватом по шее псины полоснул. Глубоко, с вывертом кисти от себя, чтоб лезвием клинка как можно больше вражьего мяса пропороть.
В результате получилось неплохо.
В шее мутанта словно карман открылся. Широкий, обнаживший
