Закон Арены - Дмитрий Олегович Силлов
– Значит, все-таки в пользу группировки, а не несчастной матери, убитой горем? – уточнил я.
– Ага! И это уже не в первый раз, когда вольные мою долю зажимают. Ну и, короче, после твоей победы их сволочизм мою чашу терпения переполнил. Плюнул я, сел на свой «Урал» и поехал тебя искать.
– И на кой я тебе сдался? – поинтересовался я.
– Я ж профессиональный выпускающий, – хмыкнул Климентий. – Это только кажется, фиг ли там делать, только ворота на Арену открыть. А у нас еще помимо этого куча обязанностей, десять процентов хабара за одни только ворота не платят. И в любой группировке, где есть Арена, меня с таким чемпионом, как ты, с руками оторвут! Ну, в смысле нас, то есть.
Я невесело усмехнулся.
– По ходу, ты не по адресу. Я на Арену «Воли», считай, случайно попал. Стрелять в людей на потеху всяким придуркам – это не по мне.
– Ну, о твоих подвигах я наслышан, – в свою очередь хмыкнул Климентий. – Да и кто о них в Зоне не знает? Ты ж вроде как всяких уродов валишь, типа, за справедливость и все такое? Так вот доложу тебе, что на Арену нормальные люди не ходят. Только уроды, которые любят убивать себе подобных. Так-то в Зоне мочить кого хочешь занятие так себе, с последствиями – за каждого заваленного его группировка будет мстить. Даже одиночки объединятся и впрягутся в месть, если целенаправленно начнешь их отстреливать. А тут мочи противника, если сноровки хватит, и никто с тебя за это не спросит. Еще и шанс есть законно приподнять неслабый хабар.
– Ну, так-то ты по адресу, конечно, обратился, я с виду, получается, в шайке тех уродов первый, – сказал я. – Но на деле не мое это.
– Я бы не сказал, – протянул Климентий, оглядывая поле битвы с мертвыми гнилыми собаками. – Эта стая в окрестностях «Вектора» хорошо известна. Жрала все, что движется, и никто ее ликвидировать не мог – уж больно у нее пси-вожак хитер был. И «был» тут, как я вижу, ключевое слово, которое теперь ко всем членам его стаи относится.
А потом он окинул взглядом меня.
– Знаешь, скажу честно: выглядишь ты не очень. Если шмот еще теоретически можно отстирать, то снаряги и оружия у тебя по факту нет. А это, сам понимаешь, до первого бандюгана, которому твои комбез и берцы приглянутся.
Тут спорить было глупо – Климентий был прав на все сто.
– Соответственно, имею к тебе предложение. «Наймиты» сейчас свою Арену организовали, но к ним мало народу пока идет – побаиваются наемников, репутация у них уж больно суровая. А боятся зря. Я с ними пересекался по-деловому, знаю, о чем говорю. Они, конечно, профессиональные киллеры, но у них свой кодекс чести есть, покруче, чем у боргов. По крайней мере, на Арене они точно никого не кинут. А тебе однозначно нужно подзаработать на нормальное оружие и снарягу. И бои у «Наймитов» – это реальный способ приподняться. Тебе не один хрен, где мочить всякую пакость, в поле или на Арене? И что там будет пакость, которая спит и видит, как тебе голову оторвать, я тебе гарантирую. Можно сказать, этот аспект я беру на себя.
Что говорить, убеждать Климентий умел, этого у него не отнять. К тому же, положа руку на печень, если б не патроны, которые он мне подарил, меня б сейчас, скорее всего, уже доели гнилые собаки. Так что я был ему должен – а ходить в должниках я не люблю.
– Ну, допустим, я соглашусь, – сказал я. – Оружие для Арены я где возьму?
– Это не переживай, я тебе свой автомат одолжу, – осклабился Климентий во всю ширину пасти. – Он у меня не простой, а закаленный в аномалии, хрен сломаешь, даже если очень захочешь! С ним ты однозначно всех противников уделаешь. Ну что, по рукам?
– Ладно, давай попробуем, – кивнул я.
* * *
Академик Захаров принимал посетителей раз в неделю по четвергам, отводя на это не более часа своего личного времени. В основном это была оценка и покупка редчайших артефактов, о чем знали все постоянные клиенты ученого. Распространенную мелочовку круглосуточно скупали специально обученные кибы академика, а так называемые «уники», попадавшиеся в Зоне крайне редко, приобретал только хозяин бункера лично.
Правда, в последнее время с уникальными артефактами в Зоне стало не очень, потому Захаров особо не перетруждался. Пришел в приемный пункт, находившийся рядом со входной дверью в бункер, увидел по камерам, что никого нет, развернулся и ушел, благо других дел было по горло.
Но на этот раз возле входа в бункер стоял какой-то наемник.
– К вам просится, – прогудел запакованный в экзоскелет охранный киб, сжимающий в огромных лапищах компактный бельгийский пулемет FN Minimi. – Что принес, не говорит. Уже три часа стоит.
– Вовремя надо приходить, – буркнул академик.
– Так что делать, хозяин? Заводить?
– Да-да, заводите.
Второй киб, вооруженный полуавтоматическим карабином «Вепрь», очень годным на короткой дистанции, нажал на кнопку, и тяжеленная бронированная дверь нехотя отворилась ровно настолько, чтоб в образовавшуюся щель мог протиснуться один человек, – с некоторых пор Захаров очень трепетно относился к своей безопасности.
– Заходи, – рыкнул киб в микрофон.
Наемник дернулся от неожиданности, когда над его головой заревел скрытый динамик, – задумался, видать, – сплюнул себе под ноги с досадой и через минуту стоял перед прозрачным бронестеклом, отгораживающим хозяина бункера от посетителей.
– С чем пожаловали? – поинтересовался Захаров, глядя в затемненные стекла лицевой кислородной маски посетителя. Некоторые из них не желали лишний раз светить свою личность, но академик и не настаивал. Какая разница, кто продавец? Главное, что он принес на продажу.
Вместо ответа посетитель снял с плеч рюкзак и достал оттуда отвратительно выглядящее черное нечто, покрытое обгорелой коркой.
– Что это? – поморщился Захаров.
Артефакты Зоны могли обладать довольно гнусными свойствами, но выглядели обычно симпатично. В отличие от того, что посетитель держал в руке, отбросив в сторону свой пустой рюкзак.
– Это голова моего сына, – глухо произнес посетитель, свободной рукой снимая маску с лица.
Это была женщина.
Молодая, но явно убитая горем настолько, что ее лицо постарело от переживаний лет на десять.
– Я слышала, что вы владеете секретом воскрешения из мертвых, – произнесла женщина. – Прошу вас, верните к жизни моего сына.
Академик снял очки, потер переносицу, потом водрузил их обратно.
– Видите ли, милочка, я не
