Остров Немо - Георгий и Геннадий Живовы
Альваро размышлял, много ли его вины в том, что он хотел вылечиться, а прежде помочь Лону. Пусть последнее подпитывалось и корыстью, необходимостью экспериментально проверить лекарство, но все же Альваро замышлял сделать медицинский препарат, а не наркотик с тяжелейшим синдромом отмены. Доктор понимал, что процесс уже запущен, но по наивности своей полагал, что это еще не поздно остановить. Ведь нравственный протест в нем, наконец, пересилил и исследовательский азарт, и даже желание восстановить себе руку.
* * *
Холгер сообщил Зилу, что трое из ремесленников погибли. Врачу хотелось привлечь коллег и провести вскрытие, чтобы выяснить подоплеку такой мощной реакции на отмену принимаемого наркотика. Вскрытие на острове не было привычной и уж тем более обязательной процедурой – как правило, причины смерти горожан легко устанавливались и без скальпеля. Предстояло задержать утилизацию тел и получить согласие от родственников, либо от главы клана. Понимая, что Зилу отправится к Бенциану, главе ремесленников, Альваро попросил его получить добро на патологоанатомические исследования. Зилу сделал вид, что ничего не расслышал и спешно вышел с территории военных.
Бенциан, сухой и подтянутый мужчина сорока пяти лет был самым контактным и легко доступным из всей островной знати. Он мог поболтать с простым мусорщиком или тут же по-свойски зайти к Франклину, мог запросто помочь кому из своих с медициной или уладить трения с военными. В нем сохранился внутренний демократ, и со стороны могло показаться, что он гораздо менее могущественная персона, чем Зилу, Крюгер или Мариэлла. Но на деле Бенциан знал, что без его клана все развалится: хотя мусорщики и наращивали остров, и прокладывали контейнерные улицы, именно люди Бенциана выступали в роли проектировщиков. Его клан вел расчеты, его клан придумал островную канализацию, энергетическую и телефонную сети, систему зимнего отопления. Не будь Бенциана и инженерных талантов, которыми он себя окружил (и окружил намеренно, тщательно патронируя грамотных новичков, находя им применение, снабжая их необходимым), Немо ничем не отличался бы от голой стальной скалы с кучкой трясущихся от холода, опустившихся дикарей. Ремесленники не представляли собой общность лишь тех, кто обслуживает инфраструктуру и занимается кустарным производством одежды и утвари. В представлении Бенциана это был клан мозгов, где каждый стоял на счету и за каждого Бенциан всегда и неотступно боролся, – касалось ли это семьи, здоровья, дефицитных вещей – без разницы.
В этот день Бенциан отдыхал от активной работы за чтением. Он разыскал среди книг Франклина неплохую монографию о фортификационных сооружениях Леонардо Да Винчи и с наслаждением изучал описание требуемых земляных работ. Зилу вошел, даже не поздоровавшись с супругой Бенциана, и сразу направился к нему в комнату.
– Бенни, у меня плохие новости.
– Во-первых, здравствуй, Зилу. Рассказывай.
– Послушай и постарайся врубиться, ты же кандидат наук. Паскаль Грене из аграриев изобрел и выгнал наркотик из какого-то моллюска. Продавал в основном твоим, и с десяток твоих мастеров крепко на него подсели. Сегодня наркотик закончился, потому что Паскаль прикрыл лавочку, и их начало ломать… трое умерли, остальными занимается Холгер.
– Да уж. Тут надо врубиться, – сказал Бенциан, вставая. – Где они? Идем.
Бенциан пришел в ужас: он лишился лучшего электрика, крепкого механика и в прошлом профессионального стеклодува, который, по сути, поставил производство посуды на острове. Осведомившись о состоянии выживших, распорядившись оказать им всю необходимую от клана помощь и настояв на личном отчете Холгера каждые два часа, Бенциан незамедлительно отправился к Судье. И что же он увидел? В большом зале, под охраной часовых и под присмотром Прислужника, прямо на полу валялись пятеро бродяг. Еще двое распевали какую-то песенку, покуда возле них танцевал третий. Еще пара о чем-то тихо переругивалась.
– Мне нужен Судья! Немедленно! – воскликнул Бенциан, обратившись к Прислужнику.
– Судья а-ха-ха-ха, Судья… придуро-о-о-ок. Суда не будет, ты уже осужден. Отправляйся-ка на виселицу! – прокричал в ответ один из обдолбавшихся спорщиков.
– Ты кто, и какого черта ты так говоришь со мной?
– Я, мать твою, архангел, и сейчас ты, чудище, отправишься в геену огненную! – заорал бродяга.
Бенциан на всякий случай вышел из зала и попросил одного из часовых зайти вместе с ним. Бродяги уже вернулись к обмену оскорблениями, как ни в чем не бывало. В зал с другой стороны входили Прислужник и Судья.
Выслушав доклад Бенциана, Судья оглядел наркоманов.
– Так это, получается, смертники. Нда-а-а-а. Что ж. Думаю, нам нужно собрать совет глав кланов, займись, – поручил он Прислужнику, и тот мгновенно покинул помещение.
* * *
Придя домой, Крюгер не застал уже привычных чистоты и порядка. Эмма, расхристанная, полуобнаженная, сидела у окна и напевала какую-то песенку. Остолбеневший на пороге Крюгер вслушался и подумал, что это, должно быть, колыбельная.
– Эмма?
Та даже не обернулась, целиком растворенная в мире сладких грез.
– Эмма, ты взяла дозу из новой партии?
Молчит, не обращает ни малейшего внимания.
– Мать твою.
Крюгер сгреб трубочки со стола, попутно пересчитав – и правда, одной из восьми не хватало. Подошел к Эмме, собрался было встряхнуть ее, может, влепить пощечину, схватил за плечи, начал трясти, но ей было плевать – даже глаза ее как будто разъехались в стороны. Крюгер расслабил руки, и Эмма осела на пол.
– Черт.
Плеснул в лицо воды – Эмма не отреагировала.
– Мими-и-и-и… Мими… моя Мими, сладкая малышка, иди-ка ты сюда, – Эмма протянула руки, будто перед ней ползал ребенок.
Крюгер уложил Эмму на кровать и решил дождаться, пока она оклемается. Через час Эмма уснула, и довольно крепко – Крюгер проверил. Он тут же вышел из контейнера и запер его снаружи на ключ – в дверь был врезан настоящий замок. Стоя не верхней ступеньке лестницы, прислушался – ни шороха: похоже, Эмма не заметила ни его прихода, ни ухода.
Крюгер заглянул к Паскалю. Тот спокойно вылавливал чернила из аквариумов специальной шумовкой.
– Что ты сделал не так? – налетел Крюгер на океанолога.
– О чем речь, Крюгер?
– Почему они не отрубились? Почему не потеряли сознание?
– Хм.
– Я чуть не опозорился.
– А в чем, позвольте спросить, позор?
– Бродяги рассказали Судье одно, он приказал им принять токсин, и тут же увидел, что все наоборот, – злясь от того, что приходится это описывать, процедил Крюгер.
– Так что
