Остров Немо - Георгий и Геннадий Живовы
– Судья просит Орландо пройти к нему. Мы гарантируем его безопасность. Утром Орландо выступит перед всеми желающими на центральной площади.
Так завершился скоротечный, сумбурный бунт.
По дороге к Судье Орландо делал различные предположения – зачем же тот его вызвал, что же он предложит. Но всякий раз Орландо был далек от правды.
– Организуем экспедицию. Вы ее возглавите. И я пойду вместе с вами, – без прелюдий изрек Судья.
Орландо потерял дар речи.
* * *
Остров спал. Чепмен остался на берегу и бродил по узкой набережной, где однажды столкнулся с Айви и Энрике. Это место стало для него чем-то священным. Именно тут он понял, что не отступится, не сдастся, что пойдет до конца. Студент закрыл глаза и подставил ноздри потоку воздуха. Вспомнил то, что изо дня в день вспоминал тысячу раз – поцелуй Ди, тогда, в доме Грэма. Одно прикосновение, за которым последовала буря страсти и ласки, прикосновение, будто обрушившее стену между ними, он помнил каждой клеточкой. Ему показалось, что влажные губы Ди сейчас коснулись его губ. Это было настолько въявь, так ощутимо, что Чепмен прижал к губам руку – проверить, оно ли это… Он отнял руку, но продолжил ощущать поцелуй – тот и не мог отныне прерваться, он теперь был вечен, как сама любовь к Ди.
Наступало утро. От покосившегося контейнера Франклина шел пар. Нагретый металл остывал, расправляясь и хлопая с громким булькающим звуком. Сталь, раскалившаяся докрасна ночью, уже потемнела и почернела – на стенках не осталось ни единого намека на краску. Пол рядом с контейнером искривился, а в трех местах проплавился даже до воды. Необычно было то, что дыры образовались не под самим контейнером, что было бы логично, а рядом с ним, будто пластик грелся неравномерно. Теперь из этих ям разлилась огромная лужа, из которой иногда, под напором, била вода.
Утренняя смена мусорщиков уже выходила к берегу. Слышались ленивые окрики бригадиров, ставивших необычное задание. Предстояло как можно быстрее набрать строительного материала, чтобы восстановить провал у сгоревшего контейнера. Натруженные мужские и женские руки начинали разбирать первые кучи. Прозрачный пластик – налево, чуть правее – зеленый, еще чуть правее – коричневый, потом – полистирол и целлофан, затем – редкий, твердый АБС-пластик, потом еще что-то: категорий для разбора было больше пятнадцати, и многие работники даже не старались их запомнить, а, приходя на берег, каждое утро полагались на знающих товарищей. Те накидывали первые порции мусора в горки, и дальше можно было работать по накатанной схеме – выбирать куски по образу и подобию уже лежащих.
Солнце пробивалось через серые, клочьями разорванные облака. Умеренный ветер однообразно свистел в переулках острова. Дойдя до улиц, свист превращался в гудение, каждая улица, как аэротруба, принимала и усиливала поток, гоня его к площади. Выходило так, что на площадь выдувало с двух сторон. Такое случалось нечасто: для подобного эффекта требовалось, чтобы угол берега бродяг встал четко по направлению к ветру, как бы улавливая его.
Из-за гудения невозможно было расслышать то, что происходило с подветренной стороны, и наоборот – с «наветра» воздух приносил даже спокойные голоса, звучащие на расстоянии в несколько сотен метров. Так Чепмен и услышал голос:
– Чепмен! Эй!
Бродяга ускорился, и по одной походке было видно, что новости у него – тревожные, неотложные.
– Искал тебя.
Здоровяк подошел вплотную, будто опасаясь, что кто-то может их услышать, хотя вокруг не было ни души.
– Я нашел ее.
– Кого?
– Розу.
* * *
Неподалеку от берега бродяг стояла длинная, ржавая цистерна, похожая на автомобильную, но чуть меньшего размера, видимо, взятая с какого-то корабля. Когда-то ее планировали использовать для накопления дождевой воды по проекту Бенциана, но затем проект не пошел, и ее бросили. Козлы, на которых она была установлена, надломились и цистерна упала на бок. В таком положении, с технологическим отверстием, повернутым под 45 градусов, она и лежала.
– Я услышал шум… будто кто-то разговаривает… и заглянул внутрь…
Чепмен решительно взялся руками за отверстие и придвинулся, чтобы разглядеть, что там. Он увидел женские ноги.
– Уэ-э-э-эх… – выдохнул кто-то из темноты, и Чепмен отшатнулся.
– Там кто-то есть, – тихо сказал он бродяге.
– Э-э-э-э, – голос продолжил хрипеть.
– Кто там? Выходи! Я вооружен! – Чепмен достал пистолет и направил его в темноту цистерны.
– Пи-и-ить… дай пи-ить… я не могу идти…
Чепмен неуверенно пролез в цистерну. За телом Розы лежал изможденный бродяга. Чепмен убрал пистолет и развернулся:
– Ты можешь принести попить?
– Да. А кто там?
– Загляни… похоже, из ваших.
Тот просунул одуловатое лицо в цистерну.
– Это… Курт… но… чего? Как это? Капитан, он не мог ее убить.
– Марш отсюда, – мрачно приказал Чепмен, – и принеси воды.
Чепмен осмотрел тело Розы: несомненно, она была убита в последние пару часов – пальцы только начали коченеть. Курт находился в состоянии ломки. Чепмен не предположил, а уверился, что видит перед собой постановочное преступление.
