Максим Хорсун - Кремль 2222. Замоскворечье
– Хомут! – окликнул наемника Лан. – Поговорить бы. Отойдем на два слова!
– Ладно, – нехотя протянул тот, потом сплюнул под ноги и пошел, почесываясь, за дружинником.
Лан изложил охраннику свою просьбу. Он сделал это тихо, поглядывая по сторонам, чтоб никто не нагрел уши. Впрочем, их все же подслушивали: Лан ощущал пытливое и нетерпеливое присутствие шама в своем сознании.
– Да ты гонишь! – Хомут помотал головой. – Почему ты думаешь, что я стану тебе помогать?
– Потому что это не составит тебе труда и не принесет проблем, – сказал Лан. – Я все сделаю сам, ты даже руки не испачкаешь.
– Ладно, – снова протянул охранник. – Но я не хочу, чтоб гладиаторы лили кровь вне Арены. Это тебе понятно? – он сделал многозначительную мину, что было весьма непросто при его простецкой роже.
– Да-да, – Лан примирительно поднял руки.
Хомут злобно зыркнул по сторонам, потом прошипел, выплескивая накопившееся недовольство:
– Дружка себе нашел, да? Смотри, если возникнут новые неприятности…
– Новых не будет, – заверил Лан. – Нам бы со старыми разобраться.
Хомут кивнул, задумчиво поморгал маленькими глазками.
– Тогда примерно в полдень, возле бокового входа, – проговорил он. – Там народу всегда поменьше. А этого добра мне в натуре не жалко, вся Арена им пропитана. Но ты пообещал вести себя тише воды, ниже травы!
– Так точно, – пробормотал Лан, думая о том, что Кудесник уже решил его судьбу, а Хомуту только и нужно, чтоб в оставшееся время дружинник не натворил новых бед. – В полдень, значит, боковой вход…
«Ух ты! Я не верю, что ты сделал это для меня!» – восторженная мысль Хока спровоцировала у Лана приступ тошноты.
«Думай, как нам выбраться, – ответил дружинник. – Думай об этом каждую секунду, шам, иначе мои старания могут оказаться напрасными».
Чтобы убить время, Лан принялся изучать расположенные под Ареной казематы. Первым делом он сунул нос на подземный уровень зверинца, но дорогу ему преградил пучеглазый охранник.
– Ну, – он навел на Лана винтовку. – Дай повод всадить в тебя пулю. А лучше – две.
Лан без лишних слов отступил. Наверное, у этого наемника имелась причина его ненавидеть. Вчера он стал соучастником убийства смотрителя зверинца и какого-то молодого охранника. А был ли у него выбор? Да и что он мог поделать? Не вести же дипломатические переговоры, будучи запертым в клетке между потолочником и мамашей Лу. Как они с ним, так и он с ними. Даже отец Филарет не стал бы корить за излишний гнев, проявленный в эдаких обстоятельствах. А Говорящие с Мечами даже по плечу бы похлопали, одобряя. К тому же, это не его рука оборвала жизни двух человек: раненных добивали дампы.
– Я сделал ставку против тебя! – выкрикнул лающим голосом охранник, еще больше округляя глаза. – И я полюбуюсь на твои предсмертные корчи!
Лан снова ничего не ответил. В зверинец нельзя – и бог с ним. Ему на всю жизнь хватило тамошней вони.
Он пошел в тренировочный зал, находящийся непосредственно под Ареной. Помещение было тесным из-за нескольких рядов приземистых колонн, поддерживающих свод. Чадили факела, потолок был низок и закопчен: вытяни руку и коснешься плит, по которым уровнем выше шли на смерть гладиаторы и бестии из зверинца. После вчерашнего боя с жуком-медведем с многих стыков сочился песок. Имелись здесь и некоторые тренажеры для фехтования: мишени, чучела на поворотной раме в ржавых и мятых доспехах, подвешенные к балкам автомобильные шины. Несколько бойцов вяло разминались. Деревянные мечи и копейные древка без наконечников пылились без дела на подставках вдоль стен. Завидев Лана, гладиаторы сбились в кружок и зашушукались. Он решил продолжить осмотр другой части казематов, дабы не будить лиха, но мужики двинули ему навстречу.
– Говорят, что ты – настоящий дружинник Кремля, – обратился к нему тип с заросшим шерстью лицом. Не нео, само собой, а человек со слегка затронутой мутацией внешностью.
– Можешь научить нас сражаться? – спросил, переминаясь от волнения с ноги на ногу, низкий, но невероятно широкий в плечах парнишка. Вероятно, тоже мутант. Этих мутов в Москве больше, чем капель в Яузе.
Остальные что-то прогудели, поддерживая просьбу. Затем они по очереди назвали свои имена и прозвища.
– Ефим, – представился широкоплечий.
– Череп, – у этого мосластого типа отсутствовали не только волосы на голове, даже брови и ресницы, и те как будто кто-то с особой тщательностью выщипал волосок за волоском.
– Собак, – лохматый мутант представлял собой полную противоположность Черепа.
– Горелый… – смущенно назвался последний вояка: щуплый мужичок, чье лицо представляло собой сплошной шрам от ожога.
Лан слегка опешил. Это ему-то – бывшему пахарю, самому неуспевающему мечнику Кремля – учить кого-то драться? Смех, да и только. Но мужики были настроены предельно серьезно.
– В Кремле не сражаются для шоу, – брякнул первое, что пришло в голову Лан.
– Да нам на это шоу… – Череп смачно харкнул себе под ноги и растер подошвой.
– Нам бы выжить, – добавил широкоплечий Ефим.
Лан вздохнул. Но потом подумал: «А почему бы не размяться?» И шам тут же отреагировал на эту мысль: «Разомнись, только не заигрывайся. В полдень у тебя дело».
Мышцы после вчерашних баталий все еще ныли. Самое время было нагрузить их работой. Лан подошел к расставленным вдоль стены учебным мечам, снял с подставки приглянувшийся. Сделал приглашающий жест остальным: мол, вы не отдыхать сюда пришли.
– Главное в нашем деле – мощная рубка и хороший темп, – сказал он, мысленно возвращаясь в прошлое. Не так давно Титан – признанный непобедимый чемпион – выводил его на площадку за Ареной, чтоб дать несколько уроков мечевого боя. И теперь Лан невольно повторял то, чему научил его старый, покрытый шрамами, словно татуировками, киборг. – Проигрыш в бою – это смерть или тяжелое увечье. Сделайте все, чтобы не проиграть. Серия ударов по корпусу… – он взмахнул деревяшкой. – Просто не позволяем противнику опомниться и рубим по контуру. Будь это человек, нео или собакоголовый, – шесть-семь мощных ударов, и враг окажется неспособным продолжать бой, – Лан для примера отлупил одно из чучел, да так, что из прорех посыпалась гнилая солома.
Послышался глухой стук. Затем нарастающий гул, похожий на предвестие ливня. Со стыков потолочных плит вновь посыпался песок. В тренировочном зале сразу же стало пыльно.
– Трибуны открылись, – сказал, навострив остроконечные уши, Собак. – Зрителей запускают.
– Значит, будет и сегодня потеха, – добавил Ефим. – Давай, Лан, учи нас! Авось и мы когда-нибудь отплатим тебе добром.
Лан оглядел стоящих перед ним угрюмых людей с деревянными мечами. Мародеры, бандиты, неудачники, мутанты, изгои… Что ж, будем работать с тем, что есть! В конце концов, тренировка – всяко лучше, чем унылая маета.
– В бою все средства хороши, – проговорил он. – Профессору нужно было зрелище, чего хочет Кудесник – мне пока непонятно, но для нас самое важное – сохранить свою шкуру по возможности невредимой.
Арена открылась боем двух вооруженных ножами трупоедов. Гладиаторы были похожи, словно близнецы: оба грязные, косматые, жилистые и худые. Трупоеды перебрасывались затравленными взглядами, скалили поломанные зубы и выкрикивали ругательства, оттягивая драку. Несмотря на то, что был полдень, а самые интересные бои, как известно, проходили поздним вечером, трибуны оказались заполненными до упора. На это повлияла недолгая остановка работы Арены, сама по себе ставшая чем-то новеньким для завсегдатаев. «Подсевшие» на кровавые зрелища обитатели руин из близлежащих районов были уже хмельными и взбудораженными.
Зрители осыпали чумазых гладиаторов припасенными гнилыми овощами, щедро расходуя заготовленный на весь день боезапас. Трупоеды перерыкивались, как зверье, постепенно сокращая дистанцию. Их выпады становились все более целенаправленными, это были уже не жесты устрашения, а неловкие попытки пустить друг другу кровь.
Лан стоял у решетки, перекрывающей боковой вход на Арену. Хомут ошивался по другую сторону: он бродил под ограждением и позевывал, ожидая, когда закончится этот скучный и излишне затянутый бой.
В конце концов, один трупоед выронил нож, второй же принялся гоняться за опростоволосившимся противником по всей Арене. Оба истошно вопили, трибуны свистели и смеялись в голос. Погоня длилась недолго: трупоед с ножом все-таки настиг своего менее удачливого собрата, сбил его с ног и осыпал градом истеричных ударов. А после тоже упал на песок и принялся кататься, словно пытаясь сбить видимое лишь ему одному пламя. Очевидно, тронулся от эмоционального перенапряжения умом.
Загрохотали цепи, наматываясь на барабаны. Поднялась решетка, перекрывающая боковой вход. Хомут потащил убитого за ноги к поджидающему за дверями Лану. Пара других охранников в то же время пыталась привести в чувство победителя: окатили его водой из ведра и угостили несколькими пинками.
