В тени молнии - Брайан Макклеллан
– Как так? – спросил Монтего.
– Народ, – ответил Демир и улыбнулся. – Не многие вступаются за простолюдинов. А мы вступаемся, и за это нас любят. Мы обретаем силу благодаря сопереживанию. – Демир спрыгнул со стола, подошел к Монтего и заглянул ему в лицо. – Ты понимаешь, о чем я?
– Ты же говоришь по-оссански.
Он рассмеялся – такой лукавый вид был у Демира.
– Нет, я имею в виду, что ты действительно понимаешь. Я объяснил тебе суть дела, и ты все понял.
– Конечно, – возмутился Монтего. – Почему нет?
– Потому что это сложно. Даже очень опытные люди часто не понимают оттенков.
– А по-моему, ничего сложного тут нет. Семьи-гильдии – это просто большие семьи, такое соперничество есть в каждой деревне. Бабушка объяснила мне это прежде, чем я научился читать. – Он шмыгнул носом и дотронулся до своего уха, которое еще горело от пальцев-клещей Нанетт. Почему-то оно болело даже сильнее, чем разбитое лицо. – У старейшины нашей деревни было два сына, рослых и сильных, в деревне никто не мог тягаться с ними. Когда рыбаки возвращались на берег, сыновья старейшины встречали их и отнимали у каждого часть улова. И это сходило им с рук, потому что они были сильнее. То же и с семьями-гильдиями, наверное.
– Ха! – усмехнулся Демир. – Точно. И долго это у вас продолжалось?
– До тех пор, пока один из сыновей не свалился ночью с обрыва, под которым кто-то воткнул в землю гарпуны остриями вверх. – Монтего посмотрел на свои большие мозолистые руки. Что им суждено делать дальше? – Никто не любит тех, кто слишком много себе позволяет. Рано или поздно кто-нибудь находит способ это прекратить.
– Ты?
– О нет. Мне было всего пять лет. Я не знаю, кто это сделал.
– Хм… Кстати, это было сильно. Я видел, как Келонкоалт убивал одним взмахом палки и отправлял людей в нокаут ударом кулака. Он ударил тебя раз семь или восемь, а ты даже не вскрикнул.
Монтего потрогал свой нос, и у него потемнело в глазах. Наверняка перелом.
– Одиннадцать, – уточнил он. – Келонкоалт ударил меня одиннадцать раз. Он проворный. Я даже не ожидал.
Монтего обхватил себя руками, гадая, что с ним будет. Ответ не заставил себя ждать. Дверь распахнулась, и в кабинет вошла рассерженная Адриана Граппо, а за ней Нанетт, довольная, как кошка, которая поймала птицу. Монтего понял, что эта птица – он. Почему все в столице его ненавидят? Сначала Келонкоалт, потом Виктор, теперь вот Нанетт. Можно ли ненавидеть человека, которого видишь в первый раз в жизни, пусть он и из провинции? Что, если за этим крылось что-то еще? Или ему просто не везло?
– Почему у мальчика такой жуткий вид? – возмутилась Адриана с порога. – Почему вы не дали ему курглас?
– Он напал на Джеппера Дорлани без всякой причины, – заявила Нанетт. – Преступники не получают лечебного стекла.
– Он – ребенок, а не преступник, дура.
Адриана порылась в директорском столе, нашла кусочек красного годгласа, подошла к Монтего и заботливо вставила стекло в единственную дырку, проделанную в его ухе. Монтего почувствовал, что его лицо сразу напряглось. Из носа перестала течь кровь, и, хотя подмышки зачесались, он решил потерпеть, надеясь, что лечебное стекло сделает свое дело.
Адриана встала в центре комнаты, точно полководец, и, сцепив за спиной руки, принялась внимательно разглядывать Демира и Монтего. Ее доброта – она позаботилась о лечении Монтего, прежде чем заняться наказанием, – пробудила в нем чувство благодарности. Он понял, что не хочет унижения семьи Граппо. Их великодушие казалось ему холодным и странным, но все же это было именно великодушие. Еще он понял, что Демир ему нравится. Он шагнул вперед:
– Я напал на Джеппера Дорлани без всякой причины. То, что произошло, – моя вина, и я сожалею об этом. Назначьте мне наказание.
Он смотрел только на Адриану Граппо, как бы не замечая Нанетт.
– Это правда? – спросила Адриана у сына.
– Нет, – ответил он.
Нанетт возмущенно фыркнула:
– Этот провинциальный мальчишка глуп и жесток. Его необходимо немедленно передать в руки Дорлани.
– Никакой необходимости в этом нет, – вмешался Демир.
У Монтего похолодело в животе. Почему Демир не дает ему взять вину на себя? Разве простолюдины не жертвуют собой для семей-гильдий? Он открыл рот, чтобы возразить, но Адриана подняла палец, призывая его к молчанию.
– Расскажи, что случилось, – велела она Демиру.
– Монтего, – сказал Демир, – неглуп. Он может постичь смысл сложной политической системы, о которой услышал впервые. Просто у него аллергия на годглас. Леди Нанетт узнала бы об этом, если бы потрудилась спросить его, почему он снял витглас. Загляните ему за уши. Вы увидите там фиолетовые пятна от витгласа.
– Почему я должна спрашивать… – начала было Нанетт.
Адриана подняла перед ней палец, как недавно перед Монтего, и знаком велела Демиру продолжать.
– Леди Нанетт все подстроила, сделала так, чтобы Джеппер Дорлани и Келонкоалт остались со мной один на один и начали расспрашивать про мой знак гласдансера. Они превосходили меня и числом, и силой, а леди Нанетт будто не слышала моих просьб о помощи. Монтего пришел мне на выручку.
– Как ты смеешь так нагло лгать? – прошипела Нанетт.
Демир бросил на нее испепеляющий взгляд. Монтего даже отступил на полшага.
– Вы же были уверены, что Граппо не станут тянуть за нужные ниточки в Ассамблее, чтобы начать расследование с применением шеклгласа, которое позволит узнать правду от всех участников. Вы считаете нас второстепенной гильдией. Что бы Дорлани ни обещали вам за этот маленький политический спектакль, они забыли предупредить вас, что Граппо бьют противников тяжелее себя, как говорят палочные бойцы.
У Монтего даже челюсть отвисла. Он никогда еще не видел, чтобы ребенок так унижал взрослого. Демир делал это демонстративно, явно получив согласие Адрианы. А аллергия? Он и слова такого не слышал, считая, что от годгласа всем становится немного не по себе.
– Леди Граппо, – сказала Нанетт, расправляя плечи, – я двадцать лет учу детей по всей империи! И еще никогда…
– Тсс! – шикнула на нее Адриана.
– То есть вы позволите…
– Тсс! – повторила Адриана, даже не глядя на нее. – Вы допустили, чтобы моему сыну прямо угрожали могущественная семья-гильдия и ее воспитанник-убийца. Я обещаю
