Честь и меч. Свободное продолжение - Михаил Леккор
— Так это вы гулянье подростка приняли за нападение нечисти, а, Архиепископ Новодмитриевский. Прилетели сюда на крыльях любви к ближнему. И еще нас смутили? — сквозь смех спросил он.
— Ну, — смутился Архиепископ, растеряно потупившись, — меня ввели в заблуждении.
Он остановился, глядя на разливающийся по залу смех, и злобно закричал:
— Я требую наказания виновника моего позора.
— Накажем, — согласился Магистр-Церемониймейстер. — Правда, вы сегодня какой-то злобный. То этого наказать, то того. Ну, ладно. Подойдите ко мне, граф. С какой стати вы назвали Кудрявцева Его Милостью?
Серебровский даже сквозь туман легкого опьянения почувствовал приближение суровой расплаты. Вчерашнее пьянство и из-за этого длинный язык воздастся ему сторицей
— Да при чем здесь Серебровский, — отмахнулся Архиепископ, перебивая Магистра-Церемониймейстера и ненароком спасая Серебровского. — Я требую наказания Кудрявцева!
— А его-то за что? — удивился Магистр Сарматовский. Он грузно навалился на стол, от чего тот закряхтел. Магистр долго молчал, не зная, как определиться к юнцу. Но явная несправедливость заставила его заговорить: — Он вчера первую ватагу разбил в своей жизни. Вношу предложение, наградить мальца за отвагу!
Магистры и Митрополиты зааплодировали, только непонятно кому. Архиепископ предпочел не рисковать и притих. Сегодня он оказался таким дураком, что страстно желал окончания дня и начала нового.
Митрополит Ладожский не хуже Архиепископа уловил двусмысленность рукоплесканий и поспешил вмешаться, пока в Совете не началась междоусобная война: — Предлагаю пригласить оруженосца Кудрявцева на заседание Совета через полтора часа. Надо же нам узнать, как он легко победил в стычке нечисть и перетянул на свою сторону целую центурию.
Предложение было здравое и поднятые руки, показали, что Совет согласен.
— Отправим Серебровского, — улыбаясь, завершил Митрополит Ладожский, — пусть помучается с похмелья. Слышите, господин центурион?
Опытного выпивоху Серебровского трудно было сбить с ног подобными карами. Он четко повернулся и уже уходил, но Магистр-Церемониймейстер поманил его пальцем.
— А лично от меня, господин граф, вы должны повторить кодексы Владимира III и рассказать мне их, ну скажем, послезавтра.
Серебровский увял. Кодексы Владимира III — десять толстенных фолиантов. Когда-то он знал их наизусть, но с тех пор прошло столько лет. Он поспешил из зала, опасаясь внимания еще одного Члена Совета.
В столице граф и разбудил Игоря, страдающего похмельем.
Глава 7
И вот он стоял перед Советом Магистров, мучаясь похмельем, за которым совершенно были скрыты смущение и опасения наказания. Игорь впервые был приглашен к высшей элите Ордена, но кажется бывал здесь не раз — отец столько рассказывал и ему и матери при нем, что у него появился комплекс де жа вю.
— Как осмелился ты, всего лишь оруженосец и отрок четырнадцати лет взять под свою руку центурию, — загремел Архиепископ Новодмитриевский, — если тебе закружила голову слава, то, по крайней мере, тебе объясняли в детстве про рыцарскую мораль. Ведь тебе еще быть рыцарем лет через десять, не так ли?
Висок резанула резкая боль, Игорь поморщился, его лицо посуровело в попытке смягчить боль.
Пьяница! Дурак! Безмозглый болван! — ругал он себя.
Боль, похмелье, презрение к себе и всему остальному заставила его схамить:
— Как приятно, Ваше Преосвященство, что вы не упомянули о ватаге нечисти, изрубленной по моему незнанию. Оруженосцы не должны этим заниматься.
Магистр Дмитрий фыркнул и в тон Игорю добавил:
— Не будем к нему слишком придирчивы, Ваше Преосвященство, ведь он еще юн и не понимает субординации и тонкостей обычаев.
— Вы, кажется, хотите мне нахамить? — ощерился Архиепископ.
— Вы, кажется, хотите вызвать меня на дуэль, — обозлился в ответ Магистр и положил руку на меч. Дмитрий Новгородский желал размяться и за одним отправить в ад одну заблудшую душу. Архиепископ Новодмитриевский, видя это, предпочел отступить. Он отомстит… позже, а пока просто смирено потупил лицо, как и требовалось служителю церкви.
— Ну, перестаньте, братья, — вмешался Митрополит Ладожский, — и так нечисть кругом бродит, а вы еще между собой бойню устройте.
Игорь Кудрявцев, — обратился он к оруженосцу и даже вздрогнул, а потом залюбовался — нахмурившийся Игорь так походил на своего отца, только не последних лет, а сорокалетней давности.
Господи, — взмолился он, — если ты меня слышишь, помоги сделать его Гроссмейстером и отправиться к тебе. Задержался я здесь, пора уже на отдых.
— За твою дерзость и неумение разговаривать со старшими ты сурово наказываешься. Я от имени нашей Матери Церкви объявляю тебе… — Митрополит остановился, с насмешкой глядя, как некоторые из его коллег злорадно задержали дыхание, готовые восторгнутся его справедливостью. Он не собирался менять уже назначенное наказание, — трехдневную епитимью.
Задержавшие дыхание коллеги выпустили вздох, но не восторга, а разочарования. Митрополит меж тем продолжил:
— Я думаю, братья со мной согласятся, ты сделал благое дело, разбив вчера нечестивых тварей, — Он дождался согласных кивков, продолжил, — но я думаю, что тебе еще рано становится рыцарем. — Митрополит вопросительно посмотрел на Архиепископа и конечно же дождался одобрительного кивка, — настоящий рыцарь не только лихой воин и опытный предводитель, но и послушный христианин, блюдущий трезвый образ жизни и мораль, принятую в Ордене.
То ли от слащавых слов Митрополита Ладожского, то ли от долгого стояния Игоря затошнило и он сделал такое бешеное лицо, сдерживая содержимое желудка на месте, что Митрополит незаметно перекрестился, одновременно любуясь юношей.
— Конечно же, отбирать от тебя твои вассалов мы не будем, становись, если хочешь центурионом, но без нашего назначения, — добавил он, получив очередные одобрительные кивки и возгласы. Совет Магистров имел право передавать вассалов от одного синьора к другому, но это было из ряда выходящим событием и происходило из-за серьезнейшего проступка. Обычай был на стороне Игоря — возраст синьора не оговаривался, главное — он должен быть мужского пола, чтобы повести вассалов бой.
— И помни, парень, — добавил Магистр Сарматовский, — ты хорош, но ты еще совсем мальчишка. Тебе надо учиться войне и умению вести за собой войска. А не шататься по окрестностям за тварями.
У него было сто ответов на ворчание магистра. Он с трудом себя сдержал, благоразумно только поклонившись. Игорь очень много слышал о Магистра Сарматовского и все только хорошее, чтобы оскорблять его руганью.
Митрополит Ладожский благословил его:
— Можешь идти и помни кто ты и как
