Честь и меч. Свободное продолжение - Михаил Леккор
Архиепископ торжествующе обвел зал взглядом:
— Каков нахал. И этого человека кто-то хотел избрать Гроссмейстером. Что бы он натворил с Орденом!
— Орден держится на традициях, — сурово ответил Магистр-церемониймейстер Серафим Никитский. — И никто не в праве их нарушать. Даже сын гроссмейстера, который только его сын и не более.
— Не будем разбрасывать эмоции, — уже открыто поморщился Митрополит Ладожский. — Я могу расспросить человека, который принес вам столь радостные известия, Архиепископ Новодмитриевский?
— Надо ли, Ваше Преосвященство, — недовольно спросил Архиепископ. — Я уже достаточно сказал.
Среди Магистров и Митрополитов прошел гул. Так открыто их права не попирал даже Гроссмейстер. Большинство до этого сидело и молчало, пытаясь сообразить, кто ж так смело выдвигает свежую пешку, могущую стать ферзем. Но такая наглость требует ответа.
Архиепископ понял, что ошибся и поспешил добавить:
— Впрочем, если вам хочется услышать весть из первых уст, то я не смею мешать.
Ему пришлось слегка нагнуться и поправить пояс, чтобы скрыть ненавидящий взгляд. Отправить бы вас всех на оркобойню.
Вскоре Митрополит понял, почему Архиепископ пытался не пустить в зал источника новостей. Им оказался рыцарь центурии Совета Магистров, который не будет дудеть в дудку Архиепископа, а скажет правду.
— Скажи-ка мне, дворянин, — обратился к нему Митрополит Ладожский. — Правда ли, что случилось с сыном погибшего Гроссмейстера Владимира IХ?
— Я не знаю, что здесь говорилось до моего прихода, — повернул к нему гордо поднятую голову рыцарь, — и могу лишь повторить — я счастлив и горд, что в Ордене, наконец, появился вождь, способный повести его к победе.
— Скажите, господин рыцарь, что там произошло вчера, раз воины целой центурии стали вассалами Кудрявцева, — нетерпеливо перебил его один из Магистров.
Рыцарь усмехнулся:
— Вшивая центурия из деревенских дворян, уже забывших как держать меч, под командованием будущего Гроссмейстера Кудрявцева, наголову разгромила ватагу нечисти.
— Подумаешь, — фыркнул один из Митрополитов, но его не поддержали. В последние месяцы после гибели Владимира Красивого какой-то рок повис над Орденом — его легионы из отборных воинов проигрывали сражение за сражением. И Магистры — в большинстве старые воины — сразу оценили известие. Как же так произошло, что четырнадцатилетний юноша выиграл путь некрупное, но сражение. Члены Совета задумались — только ли здесь игры их сотоварищей. Можно помочь мальчишке выдвинуться вверх и тем самым поднять свои фишки, но как поможешь ему выиграть бой?
— Кровь Кудрявцевых, — незримо пронеслось по залу. Издавна существовало легенда о том, что Орден существовать лишь до тех пор, пока им будет править род Кудрявцевых.
С этой удивительной вести никто не обратил внимания, даже Магистр-церемониймейстер, что рыцарь назвал Игоря будущим Гроссмейстером. Мало ли что скажет простой ветеран. Голова была избита оглушающим сообщением.
— Вы можете идти, господин рыцарь, — сказал Митрополит Ладожский, заметив, что про рыцаря забыли. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, он обратился к Совету: — что скажете, господа Совет?
— Надо обязательно наказать этого мальчишку и тем сильнее, чем лучше, — горячо заявил Архиепископ Новодмитриевский, — единственный, почувствовавший угрозу. Остальные Магистры и Митрополиты думали, кого поставить Гроссмейстером. А Архиепископ не думал — он знал. Этим человеком был он сам. И плевать ему на всякие легенды. Кудрявцева надо убить, а для начала опорочить. — Если мы спустим такое молодцу, то все оруженосцы и молодые рыцари начнут ходить по нашим головам. Надо наказать его тем хлеще, что это Кудрявцев. Остальные поймут — если бьют единственного сына покойного Гроссмейстера, то и их подавно накажут. Плетьми его, пятьдесят, сто ударов, в кандалы на месяц, на полгода!
Архиепископ распалился, но его крики были втуне. Формально Игорь не так уж и был не прав. Любой рыцарь и оруженосец могли стать вассалами любого свободного человека Ордена. Правда, о центуриях речь не шла, но и запрета не было.
— Обычаи надо соблюдать, — вздохнув, согласился Магистр-Церемониймейстер, — если каждый начнет их нарушать, то Орден рухнет. — И добавил после некоторой паузы, взвесив глубину его нарушения. — Надо учесть и возраст парня и не наказывать уж так сильно.
Большинство же увидело совсем другое, не считая массовый вассалитет за нарушение порядков.
— В четырнадцать лет одержать первую победу, — вздохнул Магистр Дмитрий Новгородский, — вот уж воистину сын Гроссмейстера. Он будет славным воином.
Новгородский был одним из тех, кто не рвался оторвать кусок пожирнее при выборе Гроссмейстера. Его слово много значило в Совете.
Но молчали Магистры и Митрополиты не из-за этого. Все понимали, как важны для Ордена сейчас победа, пусть даже маленькая, и как поднял себя Кудрявцев, раскрошив нечисть в полях под столицей. Если рыцарь элитной центурии говорит о нем с восторгом, если целая центурия переходит в вассалы — перед ними не только сын Гроссмейстера, перед ними возможно будущий Гроссмейстер. Тем более что закон требовал избрания в Гроссмейстером только представителя рода Кудрявцевых. А больше Кудрявцевых не существовало
Совет почти в полном составе увидел в Игоре будущего Гроссмейстера
Это понял даже Архиепископ Новодмитриевский. Пробормотав, что дела отрывают его от Совета, он выскочил из зала и поспешил в столицу. Порядки можно менять. И он начнет именно с этого — монашеские порядки Ордена требуют отмены дурацкого закона об избрании только Кудрявцева.
Большинство встретило его уход с облегчением.
— Однако малыша надо все же наказать, пусть и не чересчур, — мягко напомнил один из Магистров, посмотрев на Магистра-Церемониймейстера.
— За что? — возразил Магистр Дмитрий, — напомните мне хотя бы один писаный обычай, который он сегодня нарушил. Целая центурия стала вассальной. Необычно, но обычай этому не препятствует. Наши писаки не вкатали это в книгу законов, поскольку не ожидали такого энтузиазма. Ну а вассалы теперь просто обязаны избрать его своим командиром. Это было бы неслыханным нарушением обычаев, если бы вассалы избрали командиром другого. Надеюсь, когда мы узнаем о смещении назначенного нами центуриона, то не сочтем это за очередное нарушение.
— М-да, — несколько растеряно сказал Магистр-Церемониймейстер. Поддавшись чувствам и пойдя следом за Архиепископом Новодмитриевским, он вдруг понял, что нарушений-то никаких практически нет и он выглядит дурак-дураком. И на юношу зачем-то напал. Церемониймейстер обозлился сверх силы, но не мальчишку оруженосца, ему сам Бог велел быть настырным и быстрым — в его-то годы, а на бестолкового монаха — Архиепископа. С ним он еще как-нибудь разделается, а парня надо вытаскивать из ямы, в которую
