Андрей Степаненко - Избранник
— Я хочу, чтобы вы знали, — тихо, но внятно произнес дядька. — Его право решать, принимать власть над общиной или не принимать, когда придет срок. Но когда он этого захочет, это будет не только его воля, но и воля Силы.
— Да, Учитель, — хором произнесли апостолы.
— А теперь оставьте нас одних.
Апостолы тихо и несуетно поднялись и растаяли в темноте.
Дядька встал и снова сел, только теперь прямо напротив Сашки — глаза в глаза. И Сашка провалился в эти монгольские глаза и всем своим существом осознал, что ничего этого на самом деле нет — ни этих сопок, ни этой реки, ни дядьки, ни даже его самого. А есть лишь одно: многоголосо отдающийся от Пустоты и бесконечно умножающийся в Нигде образ Силы.
Форма Силы...
Бессмысленный ярлычок с надписью «Сила»...
А вот теперь и его нет.
И тогда земля дрогнула и поплыла.
Сначала прошел краткий проливной дождь. Затем град. Снег...
Сашка сидел напротив дядьки и смотрел в его освещаемое молниями и потому мгновенно меняющееся лицо и ощущал, как буквально пронизывают их обоих эти нескончаемые прихотливые потоки неведомой энергии, способные смести с лица Земли не только города, но и материки. Только разреши...
Но они игнорировали эту мощь, позволяя потокам течь свободно, так, как это было велено изначально. И только поэтому оставаясь выше них. Больше них. И даже как-то невыразимо сильнее...
А потом наступила красота.
Сашка смотрел на проглядывающие сквозь белый снег черные пятна камней, на всполохи ушедшей за тридевять земель грозы — и не мог насмотреться. Он ясно ощущал, как пронизывает его тонко вибрирующая в каждом уголке его живущего и дышащего тела эта вселенская гармония.
Появилась мысль о том, что надо бы спросить, что это значит. И дядька увидел его мысль и, не размыкая уст, ответил:
— Это и есть Сила. Ты уже получил ее.
«Как я мог этого не хотеть?!»
Часть вторая
БОЙ БЕЗ ПРАВИЛ
Он очнулся от холода. Попытался встать — и не смог. Захотел ругнуться, и губы издали нечто жалобное и невнятное. Сашка икнул и уперся руками в снег, и с рук, плеч и даже сзади со спины с хрустом посыпалась вниз толстенная ледяная корка. Он с трудом встал на четвереньки и огляделся. Вокруг, насколько хватало взгляда, виднелся лишь белый снег с пятнами черных камней да черное небо с обрывками редких светлых туч. Сверху сыпалась мелкая снежная крошка.
— Дядь Жень... — позвал он и едва расслышал свой голос.
Сашка прокашлялся, чувствуя, как содрогается всё его промерзшее нутро, но второй раз кричать передумал. Собрал в кулак оставшиеся силы и со стоном поднялся на ноги. Развернулся к темнеющей окнами ихтиологической станции и враскачку, проваливаясь чуть ли не по колено, побрел к ней.
Дошел. Толкнул дверь и заглянул. Темно. Пахло мышами и запустением.
— Вы че, мужики? Где вы? — просипел он.
Ответа не было.
Сашка бессильно матюгнулся, с трудом пообламывал примерзший к волосам снег и, падая и проваливаясь, побрел к трассе. Он помнил, что, если пройти порядка полутора километров, она должна быть. Слева шумела река, под ногами скрипел влажный снег, шелестела о куртку сдуваемая то ли с деревьев, то ли с вершины сопки снежная крошка, сипло вырывался изо рта воздух — и всё. Ни звуков, ни света, ни людей.
«Вот козлы!» — на всякий случай ругнулся он, хотя понимал: без веских причин его бы здесь одного не оставили. И то, что вокруг не проглядывалось ни следа, заставляло подозревать, что с неба просто-напросто спустилась огромная летающая тарелка и всех общинников, за единственным исключением в лице Никитина А. И., засосали внутрь для антигуманных и давно запрещенных международными конвенциями опытов.
Сашка попытался восстановить в памяти момент, когда он отключился, и не смог. Он лишь помнил, что происходило нечто грандиозное, из разряда тех событий, которые запоминаются на всю жизнь. Кажется, дядька диктовал какие-то инструкции, но ни содержания оных, ни даже смысла их в голове не осталось. Только вспыхивали перед глазами яркие картинки роскошной зимней грозы да пронизывало всё тело чувство совершенной заледенелости.
Он открыл глаза и осознал, что никуда не идет, а так и стоит по колено в снегу, не в силах пошевелиться. Перед глазами всё время мелькали сюрреалистические картинки, и он даже не взялся бы сказать, ходил ли он на станцию на самом деле или и это тоже — глюк.
Он с усилием стронулся с места и заставил себя сделать несколько шагов. Остановился. Постоял-постоял и, качаясь, шагнул еще несколько раз. Потом еще раз, и еще, и еще раз... Он останавливался, замирал, а потом снова начинал двигаться вперед, но глаза постоянно и совершенно самопроизвольно закрывались, а тело словно засыпало, и сказать, сколько метров или даже километров он оставил позади, было сложно. Порой он открывал глаза и снова обнаруживал себя стоящим посреди снежной пустыни, и тогда ему казалось, что путь еще и не начинался.
— Саша! Александр Евгеньевич!
Сашка поднял голову. Прямо перед ним стоял знакомый микроавтобус, а справа и слева светились встревоженные и одновременно радостные лица.
— Иванович, — механически поправил он. — Что ж вы меня бросили?
— Вы нам сами сказали, Александр Иванович, ждать вас на трассе, — подхватили его под руки синеглазый бородач и водитель. — Идемте...
— А где... дядя... Женя? — через силу выдохнул он.
— Кто может знать? — улыбнулся бородач. — Разве что Сила...
— А-а... Сила, — понимающе выдохнул Сашка и обвис на подставленных дружеских руках.
Его сунули в микроавтобус, помчали по трассе, стремительно довезли до дома, в самом прямом смысле этого слова на руках подняли на второй этаж и передали подлетевшим ученикам.
— Мама родная! Сашенька! — сразу захлопотали вокруг. — Осторожно раздевайте, осторожно...
— Ольга! Ванну быстрей набирай!
— Бегу, Ирина Дмитриевна!
Его разули, бережно сняли куртку, свитер, брюки, носки...
— Понесли... аккуратнее, аккуратнее...
— Чаю принесите!
Сашка хотел было что-то сказать, но вдруг понял что ему глубоко безразлична вся эта суета, да и собственных сил все равно уже нет. И, лишь выпив горячего чаю и оказавшись в теплой ванне, он на полминуты воспрянул, попытался качать права, но тут же начал раскисать и клевать носом, да так основательно, что его приходилось поддерживать, чтобы не утонул. И последнее, что он запомнил, это как его вытирали в четыре руки, одновременно подсушивая мокрые волосы теплой струей из фена.
Сашка проснулся от ощущения, что на него смотрят. Открыл глаза...
— Проснулись, Александр Иванович? — явно волнуясь, спросила сидящая рядом с кроватью хрупкая большеглазая девчонка и отложила книжку в сторону.
— Сколько времени? — хрипло поинтересовался он.
— Восемь тридцать утра, Александр Иванович. Вы, наверное, пить захотели? Принести?
— Можно...
— Вам компота или колы?
Сашка прикинул. Он не знал, чего хочет.
— Рекомендую компот. Из брусники.
— Годится.
— Петя, — тихо позвала девчонка. — Принеси компота.
— Сейчас.
В дверях спальни поднялась темная фигура, и вскоре перед кроватью вырос худенький парнишка с бокалом в руках. Сашка принял бокал, напился и снова прилег. Он чувствовал себя так, словно побывал под танком. Но заснуть больше не удавалось.
Он помнил, что происходило, пока они с дядькой сидели глаза в глаза: дождь, молнии, град, снег — погода менялась почти так же, как тогда, на сопке, с Нелей. Но на этот раз ему казалось, что всё это он проделывал сам...
— Не спится, Александр Иванович?
Сашка прервался, глянул на свою «сиделку» и как-то стремительно вернулся в реальность.
— А ты, собственно, что здесь делаешь? — Девчонка залилась краской.
— Матушка велела глаз не спускать.
— Матушка? — не сразу понял Сашка. — Ах, да... Неля...
— Ага, — кивнула девчонка.
— И ты что, вот так всю ночь и просидела?
— Нет, что вы! У нас дежурство. По два часа. — Сашка попытался посчитать, сколько «часовых» у его постели сменилось, и не смог: мозги не работали.
— Вам что, делать больше нечего? — поморщился он. — К чему эти самопожертвования?
— Да мне нетрудно, — смущенно улыбнулась девчонка. — Даже в радость. Вы для меня больше сделали...
Сашка наморщил лоб, но сообразить, о чем речь, не удавалось.
— Силой вчера наделили... — напомнила девчонка.
— Чего? — нахмурился он и тут же вспомнил, как накладывал свои ладони на десятки чужих голов.
Нахлынувшие чувства были настолько противоречивы, что Сашке даже захотелось у нее спросить, неужели она во всё это верит?
Он понял, что окончательно выспался, поискал взглядом одежду, девчонка мгновенно подозвала Петю, и парень сразу же доставил ему его идеально выглаженные, без пылинки, брюки, идеально отстиранную рубашку, новую упаковку с носками и такую же новую упаковку с нижним бельем.
