Максим Хорсун - Темный дом
– Как много? – машинально уточнил Садовников.
– Так много, что до конца жизни не успеете потратить.
– Жизнь в таком случае может оказаться очень короткой.
– Тоже верно. – Дама подняла стакан, призывая и его не зевать. – Но со своей стороны мы можем пообещать вам долгую, спокойную, и главное – сытую жизнь в какой-нибудь не очень дорогой, но опрятной европейской стране. Как насчет домика на Черноморском побережье Болгарии?
Это «мы» неприятно резануло слух. Очередные хозяева жизни пожаловали. И все наивно полагают, будто его можно купить с потрохами, стоит только назвать нужную цену.
А человека, быть может, сейчас совесть мучает!
Садовников подавил отрыжку – ему показалось, что виски воняет хлоркой.
– Сенатор Шимченко – очень плохой, очень скользкий тип, Геннадий Алексеевич, – сказала дама, томно глядя сталкеру в глаза. – Помогите вывести его на чистую воду, и вы окажете неоценимую услугу не только своей стране, но и планете Земля в целом.
Вот и майор Шевцов тоже что-то имел против Шимченко. Надо же, какое совпадение!
Садовников захлопал в ладоши, но потом спохватился, что он не один. Да, было бы забавно слить сенатора вместе с прислуживающими ему бандюганами, маньяком-помощником, долбанутым на всю голову сынком, нимфоманкой-женой и «комариной плешью», но какое его, хромого сталкера, дело до разборок сильных мира сего? Пусть лучше они жрут друг друга: кровавая гэбня и коррумпированный чиновник, эти загадочные «мы», сулящие дачу в стране – члене НАТО. А у него тут своя война… Нужно найти Гаечку, посмотреть ей в глаза, приставить ствол к трепетной жилке на виске, а потом спросить, за что она и ее новые друзья, с которыми никогда не скучно, бросили его без чувств в Зоне, словно отработанный материал, словно прохудившийся стоптанный ботинок.
– Мадам, мадмуазель. – Садовников неуклюже поднялся. – Вынужден покинуть вас, ибо меня мутит. Окажите любезность: не мешайте дрянной Парфюмеров мартини с не менее дрянным виски, иначе замутит и вас. Парфюмера ведь не напрасно кличут Парфюмером, он знает толк в том, как разбавлять.
Он пошел, громыхая тяжелым пакетом по стене. Дама, чье имя сталкер так и не узнал, проводила его долгим взглядом, в котором не читалось никаких эмоций.
На улице моросил дождь. Садовников замер у входа в «Радиант», подставив лицо каплям и взъерошив влажные волосы. Холодные прикосновения умерили его горячку, он даже подумал, что было бы неплохо доползти домой и вздремнуть на диване под бормотание телевизора.
– Костыль! – окликнули его сзади.
В дверях «Радианта» показался Кот. Он нес трость, забытую Садовниковым в сортире.
– Мужик, ты как вообще? – забеспокоился Кот. – Куда собрался?
– Домой, – неуверенно произнес Садовников.
– Дойдешь хоть сам?
– А то! – Садовников принял трость, привычно перенес на нее вес тела и едва не рухнул.
Кот с сомнением поглядел на него, но ничего не сказал. Вернулся в бар.
Садовников похромал в сторону сияющих в дождливой мгле уличных фонарей. Сегодня что-то предпринимать действительно не резон. Он слишком-слишком устал, а такие дела с кондачка не делаются. Надо составить план, хорошенько все продумать, Штырь – не фраер, просто так до него и Гаечки не добраться.
– Пссс! Дядя! Пссс!
Из неосвещенного проулка выглянул шибзиковатый малый в толстовке с низко натянутым на лоб капюшоном, в спортивных штанах и видавших виды кедах.
Сталкер остановился.
– Дядя, вот это тебя качает! – присвистнул малый. – Хочешь продлить удовольствие? Чистейшее «экзо» за полцены! Тебе сегодня повезло – рекламный день!
– О да! – оскалился Садовников.
Занавес из холодного дождя рухнул у него на пути. Отсек, словно гильотиной, простецкие мысли об отдыхе и покое. Снова проснулось болезненное, усиленное алкоголем чувство обиды. Жажда мести захлестнула раскаленной, сжигающей остатки разума волной.
Садовников, воровато оглядываясь, последовал за пушером в заставленный мусорными баками проулок.
– Ну, дядя, завидую тебе: вот космический корабль – этой ночью посетишь на нем иные миры! – Малый показал сталкеру приоткрытый спичечный коробок, внутри была «трава», выращенная на «газированной глине».
Чтобы торговец наркотой был сговорчивее, Садовников сразу врезал ему тростью: ударил, точно мечом, поперек лица. Пушер охнул, выплевывая зубы. «Корабль» упал, «экзо» высыпалось в лужу.
– Я ищу Штыря, – сообщил Садовников.
Пушер пропустил эту информацию мимо ушей. Щелкнуло откидное лезвие ножа.
– Урою, сука!
Малый кинулся на обидчика, не обращая внимания на льющуюся из рассеченных губ кровь. Садовников швырнул пакет с инструментами ему под ноги, а когда пушер замешкался, встретил его вторым ударом. Однако тот и не думал сдаваться. Сталкер успел отклонить направленное в солнечное сплетение острие. Пушер повис на его плечах, пихнул спиной на мусорный бак. Загремело железо, из-под сбитой крышки пахнуло смрадом, метнулись в разные стороны испуганные крысы. Сталкер и торговец рухнули на землю, покатились по рассыпанным пакетам, гнилым овощам и пустым бутылкам, обмениваясь зуботычинами. Лезвие ножа несколько раз оставило отметины на груди и руках сталкера.
– Покойник ты! Покойник! – На губах пушера выступила кровавая пена.
Сталкер нащупал среди мусора пустую пивную бутылку и огрел ею торговца по макушке. Пушер обмяк и сейчас же оказался на лопатках. Садовников прижал к его подергивающемуся кадыку «розочку».
– Где… Штырь… сука! – проговорил он, тяжело дыша.
Пушер был в отключке. По разбитому лицу и из-под капюшона ручьями текла кровь. Садовников оторопело глядел на поверженного малого. Пока все шло не так, как было в его грезах.
Послышался плеск воды и приглушенные голоса. Кто-то спешил, не разбирая дороги, через лужи в проулок. Садовников судорожно вцепился в пакет с инструментами, метнулся за мусорный бак.
– Че тут за дела?! – раздался приблатненный, с хрипотцой голос. – Эй, Гнида, ты живой? Гнида, очнись! Раздуплись, братуха, или ты кони двинул?
Садовников сидел, сжимая двумя руками ПС. Джинсы напитывались текущей по дороге водой, задницу неприятно холодило.
– Он за помойкой заныкался, – прогундосил второй голос.
Подельники пушера по прозвищу Гнида направились к убежищу Садовникова. Сталкер вынырнул из-за бака, вскинул пистолет.
– А ну стоять, козлы!
Бандиты замерли, пялясь во все глаза на сталкера.
– Волыны и перья на землю! – заорал он снова.
– Да это же Костыль! – узнал Садовникова один из подельников и тут же пояснил приятелю: – Сталкер с нашего района! Костыль, что на тебя нашло? – с искренним удивлением спросил он. – Ты что, рамсы попутал?
– Всех положу! – Садовников переводил дуло пистолета с одного бандита на другого и обратно.
– Да он же «синий»! – дошло до гундосого.
– Костыль, полиция в двух перекрестках отсюда, – сообщил ему сосед по району. – Начнешь пальбу – и тебя повяжут.
– Ага, а мы поможем, – добавил гундосый. – Два спортсмена шли с тренировки, а тут – дурак с волыной. Студенту вот голову проломил…
– Я ищу Штыря! – выпалил Садовников. – Говорите, где Штырь, и проваливайте, пока не положил всех!
Бандиты переглянулись.
– Жить надоело, Костыль? Ты к Штырю и на километр не подойдешь…
Садовников с присвистом втянул воздух сквозь сцепленные зубы. Рука, сжимающая пистолет, напряглась.
– Ладно-ладно! – Гундосый боязливо попятился. – Штырь зависает на Героев Посещения, на флэту у Макарены. Ты бы «стрелку» ему забил, чтоб все по-человечески было, а не по беспределу…
– Учить жизни вздумал, сопляк? – Садовников присел, не опуская пистолет, подцепил пальцами свободной руки трость. – А сейчас – двигайте! Валите отсюда!
– Гниде «скорая» нужна, – сказал сосед по району, пятясь. – Ты его убил, наверное…
Эти слова, произнесенные тихим, чуть растерянным голосом, подействовали на Садовникова точно ушат холодной воды. Но он уже не мог выйти из роли, которую взялся играть. Замешательство длилось не больше двух секунд, бандиты даже не успели разглядеть тень сомнения на грязном лице сталкера.
– Значит – одной гнидой меньше. – Он попятился вглубь проулка. Шаг, второй – влажная мгла обступила со всех сторон.
Садовников отступал, до боли в пальцах сжимая рукоять пистолета. С крыш и ржавых пожарных лестниц срывались крупные капли и падали с тяжелыми шлепками. Под ногами метались крысы. Сталкер растворялся в холодной дождливой ночи, словно какой-нибудь маньяк или упырь. На другом конце проулка уже говорили по телефону: слов было не разобрать, читался лишь нервозный, тревожный тон. Кто-то кого-то предупреждал о сошедшем с ума вооруженном сталкере.
* * *Садовников сидел на бордюрном камне под фонарным столбом и с выражением детской обиды на лице ощупывал раны, оставленные ножом Гниды. Досталось, конечно, здорово. Да еще и всякая зараза могла попасть в порезы, когда он и пушер кувыркались в мусоре. Рубашку, опять же, жалко. Кровь капала в лужу, окрашивая воду в гламурный розовый цвет.
