Василий Головачёв - Катарсис. Том 2
Оба двинулись к джипу Панкрата, молодой махнул рукой, и Воробьев приспустил боковое стекло, готовый в случае небходимости отреагировать на действия незнакомцев должным образом.
— Добрый вечер, господин Воробьев, — раздвинул узкие губы в неприятной «лягушачьей» улыбке мужчина с перстнем. — Поговорить надо. Разрешите, мы к вам подсядем?
— О чем говорить? — неприязненно спросил Панкрат.
— У нас к вам деловое предложение.
— Подсаживаться ко мне необязательно, выкладывайте свое предложение.
Гости переглянулись. Старший перестал улыбаться, в глазах младшего мигнули колючие огоньки, но оба остались спокойными, и Панкрат почувствовал, насколько они уверены в себе и опасны. Глянул на «Форд», внутри которого сидели еще двое пассажиров. Номера машина имела не переславльские.
— Вообще-то разговаривать так неудобно, — сказал узкогубый обладатель перстня, — но мы вас понимаем. Я представляю службу криминального контроля МВД России — СТОКК. Нам очень понравилось, как вы поставили дело по охране рыбзавода, поэтому мы предлагаем вам работать с нами. Зарплата, естественно, у вас будет на порядок выше, чем у начальника охраны, плюс грант на обустройство, плюс премиальные, плюс известная свобода действий.
— Спасибо, — покривил губы Панкрат, вспоминая свою неудачную попытку устроиться в Комиссии по координации оперативно-розыскной работы, — я и так свободен, а денег мне хватает.
— И все же вы подумайте. — Узкогубый достал из кармана визитку, протянул Воробьеву. — Позвоните по этому телефону, если надумаете.
Вербовщики неведомой службы СТОКК вернулись к своей машине, «Форд» укатил. Проводив его взглядом, Панкрат повертел в руках белую карточку с золотой полоской поперек, буквами СТОКК, выдавленным птичьим глазом в одном уголке визитки и лотосом в другом, хотел выбросить, но передумал. Он вдруг понял, что его смущало: птичий глаз на визитке напоминал больше объектив телекамеры. Возможно, и перстень с черным камнем на пальце визитера также был миниатюрной телекамерой.
В задумчивости Панкрат тронул машину с места, повернул вдоль завода направо, хотя домой надо было ехать прямо, по Плещеевской и Найденова; дом, где жили Воробьевы с бабой Улей, стоял на улице Кузнецова. Очнулся он возле Сорокосвятской церкви, за которой располагалось старое кладбище; людей здесь давно не хоронили. Остановил машину, глядя на серые и черные стволы деревьев, на ветки, уже набухавшие почками, и вдруг в просветы между деревьями увидел каких-то людей, возившихся среди крестов и могил. Сначала подумал, что это монахи чистят кладбище от мусора после зимы, потом сообразил, что четверо мужчин занимаются вовсе не уборкой территории старого погоста. В поте лица они срубали зубилами бронзовые таблички с памятников и плит.
Первым побуждением Панкрата было разогнать мародеров и как следует проучить, чтобы в следующий раз неповадно было вести заготовку цветных металлов столь варварским способом. Потом вспомнилось напутствие Асламова избегать подобных конфликтов, и Панкрат развернул машину, намереваясь ехать обратно. Однако, не проехав и полусотни метров, затормозил. Душевный призыв остановить вандалов был столь велик, что о последствиях нового инцидента уже не думалось.
В ограде кладбища отыскался пролом, через который Воробьев и проник на его территорию. Не слышно ступая по слежавшейся листве, приблизился к самозабвенно работающим «заготовителям», негромко окликнул:
— Эй, граждане ворюги!
Его тихий голос произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Мужчины — двое пожилых и двое помоложе, одетые в ватники и сапоги, побросали свой инструмент и отпрянули от исковерканных гранитных плит и надгробий. Затем, увидев, что напугавший их парень один, двинулись к нему, подбирая молотки и ломики.
— Лучше бы вы добровольно пошли в милицию и все рассказали, — покачал головой Панкрат, не вынимая рук из карманов куртки.
Его уверенный спокойный тон подействовал на мародеров. Они в нерешительности остановились, начали переглядываться, не понимая, почему их противник так спокоен. Больше всего их смущали засунутые в карманы руки Панкрата, которые, по их умозаключениям, вполне могли держать оружие.
— У него пушка, наверно… — пробормотал один из них.
— Да нету у него ничего, — буркнул второй с сомнением, — на понт берет, гад.
— А ты проверь, — посоветовал Панкрат, оттопыривая пальцем карман таким образом, чтобы казалось, будто там действительно спрятан пистолет.
Мужики потеряли желание сопротивляться, начали отступать, бросая косые взгляды по сторонам.
— Стоять! — приказал Панкрат. — Я ведь не шутил насчет милиции. Сейчас вы скажете свои имена, фамилии, адреса, пообещаете пойти в органы, чистосердечно рассказать о своем хобби, и я вас отпущу.
— Ты что, земеля? — опешил самый старший из четверки. — Нам же по три года светит за это дело!
— А когда вы сюда шли, о чем думали? Одни идиоты крадут провода с высоковольтных линий электропередачи, другие курочат памятники… Фамилии!
— Да я его щас успокою, и ничего он мне не сделает! — бросился на Панкрата самый молодой «коллекционер» бронзы и отлетел назад от мощного удара ногой, врезался спиной в гранитную плиту, затих.
Грабители замерли.
— Фамилии, адреса, — ровным голосом повторил Панкрат.
— Степашин… Андрей Семенович, — хмуро проговорил старший. — Я в Борисоглебской слободе живу, дом пятнадцать.
— Ты? — перевел взгляд Воробьев на его соседа.
— Чубаров Петр, — буркнул тот. — Рядом с ним живу, дом одиннадцать.
— Селезнев Шура, — торопливо добавил третий. — Я не тутошний, из Беклемишева…
— А этого смельчака как зовут?
— Марбек, фамилию не знаем, из переселенцев они.
— Чья идея — собирать цветной лом на кладбище?
— Его, Марбека…
— Мало я ему дал. Забирайте инструмент и мотайте отсюда. Еще раз попадетесь — век не забудете!
— А как же… в милицию?
Панкрат посмотрел на серое изможденное лицо старшего «старателя», усмехнулся.
— Я сегодня добрый, отпускаю. Завтра придете и восстановите здесь все, как было. Понятно?
Мужики обрадованно закивали головами.
— Сделаем в лучшем виде…
— Не сумлевайтесь…
— А кто ты все ж таки будешь? — не удержался от вопроса Степашин. — Вроде как и не мент.
— Спецслужба по охране памятников старины, — веско сказал Панкрат.
— Ага… ну, мы тады пошли…
Мужики быстро засобирались, привели в чувство подельника и прыснули в кусты, направляясь к озеру. Видимо, там у них были привязаны лодки.
— Чтобы завтра было все как прежде, — бросил им вдогонку Панкрат. — Я проверю.
Постояв с минуту у раскуроченной плиты, он посчитал обезображенные надгробия — мародеры успели срубить таблички на шести могилах — и двинулся к машине, ощущая спиной чей-то внимательный взгляд. Ощущение взгляда сопровождало его и раньше, еще когда он только собирался пройти на кладбище, теперь же оно стало более острым, хотя спрятаться наблюдателю здесь было особенно негде, несмотря на сгущавшиеся сумерки. А когда Панкрат вышел к джипу, ему сразу стала понятна причина его ощущений.
Неподалеку от «Судзуки» стоял новенький фиолетовый «Ламборгини», похожий на диковинный летательный аппарат, возле которого неторопливо прохаживался… директор рыбзавода «Анчоус» Валентин Асламов собственной персоной!
— Добрый вечер, Панкрат Кондратович, — сказал он естественным тоном, будто встретил своего подчиненного в коридоре заводоуправления, а не у кладбища. — Что это вас потянуло в столь мрачные места?
— Да и вы, гляжу, тоже любитель… — парировал Панкрат, с любопытством разглядывая машину шефа, в кабине которой никого не было. Асламов приехал один, без телохранителя.
Видимо, мысль Воробьева как-то отразилась на его лице, потому что директор улыбнулся и сказал:
— Я редко беру с собой телохранителей. Об этом я и хотел с вами поговорить. Пройдемся?
Панкрат вспомнил об инциденте с мародерами, качнул головой.
— Давайте лучше посидим в кабине вашего монстра, если не возражаете. Я такую штуковину вижу вблизи впервые.
Асламов блеснул умными цепкими глазами.
— Боитесь, что я увижу ваших крестников?
Панкрат понял, что директор знает или видел его стычку с грабителями могил.
— Кстати, почему вы их отпустили? — продолжал Асламов, залезая в кабину «Ламборгини» со стороны пассажира.
Панкрат сел на место водителя, и тотчас же приборная панель машины осветилась, сам собой завелся двигатель, над шкалой спидометра загорелось табло: «Готов к работе». Включился подогрев сидений: снаружи становилось холодно, и компьютер машины заботился о комфорте седоков.
