Андрей Посняков - Крестоносец

– Что-то они с нами не разговаривают, – столкнувшись со священником во дворе, сухо заметил Михаил. – Не доверяют?

– Брат Дитмар известен своим особым подходом к расследованиям, – скривился отец Арнольд. – Не думал, что он в Плескау, иначе б…

Ближе к вечеру глава высокой комиссии все же наконец соизволил побеседовать и с непосредственными руководителями бурга. Долго не рассусоливал, мыслию по древу не елозил, вопросы задавал въедливые и по существу дела: почему именно на дальнем лесном озере был выставлен пост? Чем это было вызвано, что там такое раньше происходило? Кто чаще всего был караульным? Говорят, молодой послушник Эгберт из Любека? И еще ваш оруженосец, брат Майкл? А можно поинтересоваться – почему именно эти двое? Так-так… теперь – о несчастном отце каштеляне. Когда вы узнали о его исчезновении? Кто доложил? Ах, оруженосец… Кстати, вы его пришлите для разговора… Ах, на посту… и где же? Опять на том озере? Гм…

Выйдя из гостевого дома на двор, Ратников вытер рукавом пот. Не понравилась ему только что проведенная беседа, и вопросы брата Дитмара не понравились.

В таком вот несколько нервном состоянии Михаил и поднялся себе, долго не мог уснуть, ходил, меряя шагами пол, а утром, когда наконец задремал, был разбужен громким и настойчивым стуком.

– Кто там?

Поднявшись, Ратников отодвинул засов… с большим удивлением увидел перед собой брата Дитмара и четырех дюжих кнехтов с мечами и короткими копьями, за которыми маячила довольная рожа отца Арнольда. Этот-то хоть чему радуется?

– Герр Майкл! – слегка поклонившись, официальным тоном произнес капитульер. – К сожалению, интересы проводимого мною расследования требуют временно отстранить вас от должности комтура вплоть до окончания дела.

– Вот как? – Ратников дернулся было к мечу, но отец Дитмар с усмешкой покачал головой – мол, не стоит.

И в самом деле, пожалуй, не стоит – четверо на одного, плюс ко всему надо подумать и о Максе, который сейчас как раз на озере… и скоро бы должен вернуться…

– Прошу ваш меч! – капитульер требовательно протянул руку. – Здесь нет никакого урона для вашей чести, герр Майкл – расследование есть расследование.

– Меня в чем-то подозревают? – передавая клинок, быстро спросил Михаил. – На каком основании?

– Вы узнаете все сегодня, – передав меч кнехту, отец Дитмар вежливо поклонился. – И, уверяю вас, очень скоро. Пока же прошу вас оставаться в башне. Я мог бы выставить пост, но… наверное, будет вполне достаточно вашего слова. Даете?

– Что ж, – Ратников развел руками.

– Есть какие-нибудь просьбы?

– Да… пусть принесут квасу… и каши.

Капитульер улыбнулся и, еще раз поклонившись, вышел… За ним загрохотали тяжелыми башмаками кнехты.

Квас.

И каша. О, хитрый Ратников знал, чего просил. Точно знал, и кого пришлют – а больше и некого было б…

И все же нервничал, прислушивался… ага! Вот раздались шаги… ближе… робкий стук…

– Я принес вам квас и кашу, герр комтур.

Эгберт! Повезло хоть с этим!

С поклоном поставив миску и кувшин на стол, юноша поклонился.

– Вот что, парень, – плотно прикрыв за ним дверь, Ратников вытащил из-под матраса бусину. – Сейчас пойдешь к Танаеву озеру…

– Сейчас? – Эгберт вскинул глаза. – Так мы вроде после обеда договорились меняться.

– Сейчас, – настойчиво повторил Михаил. – И постарайся выйти из бурга незаметно. Передашь Максу вот это, – он протянул послушнику бусину. – Сюда возвращаться не будете… В деревне, за мысом, у пристани спросите рыбака Тойво. Покажете ему бусину, он переправит вас на остров – там и будете меня ждать. Все понял?

– Да, но… – Эгберт поморгал. – А кто же будет здесь, в бурге?

– Ты сам видишь, что здесь творится, – невесело усмехнулся Михаил. – Так что безопаснее будет там. Да! Вот еще, если я… если меня долго не будет – ждите! Ни в коем случае не показывайтесь на этом берегу… да… ммм поздней весны.

– До поздней весны?

– Ты все правильно понял. Расскажешь Максу все, как есть… И вот еще… – Вырвав из блокнота (того самого, найденного в бардачке «УАЗа» вместе с фонариком) листок, Миша быстро написал записку, протянул. – Иди!

Эгберт ушел, недоуменно оглядываясь, однако Ратников знал – этот парень выполнит все.

Брат Дитмар не заставил себя долго ждать, исполняя свое обещание, явился уже ближе к обеду – сидя за столом, Михаил как раз допивал квас.

– Сидите, сидите… герр Майкл, – капитульер недобро прищурился, и по его знаку два кнехта уселись по обеим сторонам Ратникова.

– Прошу зайти и вас, отец Арнольд, – брат Дитмар обернулся. – И вас, братья…

Все вошедшие, не спрашивая разрешения, расселись на лавках, у стены выстроились в ряд кнехты.

– Давайте его сюда! – выглянув в дверь, капитульер махнул рукой.

Послышались быстрые шаги, и в горницу, пригнувшись на пороге, вошел небольшого роста купец в длинном, подбитом заячьим мехом, кафтане. Верткий, жилистый, с чуть тронутой рыжиной бородой… одноглазый…

Ратников на миг опустил глаза – не может быть! Впрочем, почему же не может?

– Скажи нам, уважаемый, кто этот человек? – кивая на комтура, вежливо обратился к вошедшему брат Дитмар.

– Этот? – одноглазый прищурился. – Это некий Мисаил, новгородец, бояр Онциферовичей верный пес!

– Так-так… – ухмыльнулся капитульер. – Все слышали, господа? А вы, герр Майкл, что на это скажете?

– Скажу, что он лжет, – Ратников равнодушно пожал плечами. – Я его не знаю.

– Не знаешь? – неожиданно взвизгнул одноглазый. – Ты – не знаешь? Ты… Кривого Ярила забыл, да?

Кривой Ярил… служка рода Мишиничей… а заодно и работорговец… из тех…

Откуда он здесь взялся? Ха… откуда. Потому и взялся, что…

– Что такое происходит, брат Дитмар? – встав на ноги, Ратников гневно повысил голос. – Я знать не знаю этого гнусного проходимца! Да и знать не хочу!

– Его многие из новгородцев помнят, – гнусно ухмыльнулся Кривой Ярил. – Во Пскове есть люди… Я их уже называл.

– Мы их спросим, – жестко кивнул брат Дитмар. – Обязательно спросим, так что… – он резко повернулся к Ратникову. – Уж придется вам, герр Майкл, проехаться с нами в Плескау!

Глава 8

Осень 1241 года. Псков

В узилище

Не в добрый час пришли они туда, ни с чем и вернулись обратно.

Лязгнул засов, и тоненький луч дрожащего света едва занимавшегося осеннего денька, похоже, что бессолнечного, хмурого, упал на земляной пол, с набросанной на него гниловатой жесткой соломою.

– Входи, располагайся, герр! – издевательски хохотнув, стражник – тучный, с чем-то похожим на свиное рыло лицом, кнехт кивнул на охапки соломы. – Тут теперь твой бург.

Пожав плечами, Ратников звякнул цепями – ру– ки и ноги орденский кузнец только что заковал в кандалы.

– Малую нужду справлять во-он на тот угол, – хохотнул второй страж, вислоусый, длинный, почти под самый потолок. – Большую – утром, как выведем. Ну? Чего встал-то?

Узник сделал шаг, неприятно пораженный открывшейся перед ним перспективой, точнее – ее отсутствием. По приезде в Псков орденские братья резко перестали вести себя с ним, как рыцари – куда только делась их былая вежливость и относительное радушие? С чего бы? Что-то случилось здесь, во Пскове, едва зашли на орденское подворье… Кто-то еще опознал Ратникова? Почему бы и нет? Раз есть Кривой Ярил, вполне могут найтись и другие. Хоть тот же Кнут Карасевич, если не сгинул еще. Быть может, даже сама боярышня Ирина – главарь шайки. Или лучше сказать – атаманша? Почему бы и нет, раз уж теперь именно здесь, на Танаевом озере, открылся переход – сюда и переориентировали весь работорговый бизнес. Отца каштеляна в долю взяли, надо же! А как же – раз уж это теперь орденская территория… вернее – союзного Ордену Пскова. А с немцами они, похоже – вась-вась… Тот же Кривой Ярил – по крайней мере…

Михаил покачал головой – нет, явно его на подворье кто-то увидел. И не случайно – специально провели, показали… в этакую рань. Ну, что уж теперь…

За спиной лязгнул засов, и Ратников, чуть склонив голову, поздоровался – в узилище, насколько можно было разобрать, кроме него, находилось еще с десяток человек, некоторые по виду – бродяги, а другие – купцы или просто зажиточные горожане, быть может, даже и бояре… Нет, бояр вряд ли стали бы в таких застенках держать.

– И ты здрав будь, братец, – откликнулся старческий голос слева от входа. – Присаживайся – местечко есть.

– Гостеприимный ты человек, Дромило, – пробасил кто-то рядом. – Словно в свои хоромы зовешь.

– Да не было у меня ни в жисть никаких хором. А ты, Бреслав, чем смеяться, так лучше б подвинулся, человек, может, устал да прилечь хочет.

– Ляжет, когда с Сытенем повидается, – глухо хохотнул бас. – От, тогда уж точно – ляжет.

– Типун тебя на язык, Бреславе!