Андрей Посняков - Крестоносец
– Смогу, – подумав, убежденно кивнул Максим.
И доложил уже вечером.
Легче всего оказалось разговорить Ивана Судака – тот и не скрывал, что проверял поставленные переметы… Один, и специально подменился, остальные из его «копья» были в карауле.
А вот с остальными дело пошло куда труднее.
Эст Эйнар вообще не стал разговаривать, он вообще многословностью не отличался. Точно так же себя повел и обычно брехливый Фриц – все отшучивался, да и невозможно было спросить прямо – где был, да что делал?
– Ты ведь сам предупреждал, дядя Миша, чтоб осторожно…
– Предупреждал… – Ратников вдруг улыбнулся. – Да это сейчас и не очень важно, что там ты выспросил.
– То есть как это – не важно? – захлопал ресницами Макс. – А зачем же я тогда… зачем мы…
– А затем! Кто-то все же ходил к Танаеву… или не ходил… Мы выясним это наверняка через неделю!
– Через неделю?
– Да-да, именно так, друг мой!
На этот раз на Танаево озеро было послано трое свободных от смены кнехтов из «чудинского» копья – якобы для охраны засыпавших дорожные ямы крестьян. И с ними – Эгберт и Макс. Которые снова увидели «русских», едва отошли с дороги…
Прибежали, размахивая руками… молодец Эгберт – настоящий артист, Максим от него ничего подобного и не ждал:
– Эй! Эй! Русские!
– Да где? – кнехты схватились за копья.
– Там, там!!! У озера… Эгберта чуть не ранили!
– Да много их там?!
– Кажется, двое!
– Ха! Двое? А ну, пойдем, посмотрим.
– И еще – с десяток молодых дев.
– Ах, там еще и девы? Тогда бежим!
Никого, конечно, не поймали, мало того, даже не увидели. Бедолага Эгберт снова получил по шее…
К обеду вернулись в бург, доложили… А после полудня герр комтур с верным оруженосцем, прихватив с собой «русское копье», отправился объезжать дальние селения, как того и требовали дела службы.
По дороге разделились на части – одна, под командованием Ивана Судака – отправилась вдоль берега к югу, вторая – ею командовал Доброга – на север, по дальним деревням, ну а уж все ближние селенья взял на себя лично герр комтур с оруженосцем и Эгбертом. Ну, те места считались пока относительно безопасными…
Едва кнехты скрылись из виду, Ратников резко поворотил коня на лесную дорогу, пришпорил, обернулся:
– Устанете – скажете!
И поскакал. А Максик с Эгбертом бежали за ним пешком. Не то чтобы им не полагалось сейчас коней – могли бы и взять – просто всадники парни были те еще – запросто могли свалиться на всем скаку да сломать себе шеи! Так что пусть уж лучше пешком, тем более от поворота до Танаева озера всего ничего – километров семь-восемь.
Расположились таким образом, чтобы можно было рассмотреть две тропы – и ведущую к озеру с побережья, и ту, что шла от дороги.
– А если враги не появятся до темноты? – осмелился поинтересоваться Эгберт. – Что тогда? Может, приготовить факелы? Тут много смолистых сосен.
– Нет, – Ратников покачал головой. – Уж как-нибудь обойдемся и так…
Солнышко светило совсем по-летнему, было очень тепло, даже жарко, и Михаил незаметно уснул, а когда проснулся – был уже вечер.
Остальные караульщики, слава Богу, не спали. Эгберт что-то негромко рассказывал Максику, а тот внимательно слушал, время от времени задавая вопросы.
– Об жизни своей говорит, – повернув голову, пояснил подросток – ага, заметил все ж таки, что начальство проснулось!
– О Любеке рассказывает…
– А в Уставе любекских стекольщиков записано так, – чуть прикрыв глаза, продолжал Эгберт, а Максик тихонечко переводил, впрочем, Ратников и без него понимал кое-что. – Всякий желающий самостоятельно заняться стекольным делом должен пользоваться славой человека, который, по своему поведению и искусству, достоин этого звания. И должен дважды заявить о своих притязаниях на это звание… и быть бюргером.
– Так ты заявлял?
– А ты слушай дальше, Максимус. Ведь в Уставе любекских стекольщиков также сказано, что каждый желающий стать мастером должен обладать свободным имуществом в десять любекских марок, доказать свое искусство и дать обед. А также, желающие стать самостоятельными мастерами должны внести двадцать четыре шиллинга панцирного взноса и еще восемь шиллингов на покупку свеч… Видишь – сколько всего? А я ведь даже еще не подмастерье, хотя давно должен был. Мастеру Фердингу выгоднее держать меня в учениках.
– И ни фига не платить, – невесело усмехнулся Макс.
– Да, так. Именно.
– А что такое панцирный взнос, Эгберт?
– Это, видишь ли, те деньги, что идут на…
– Тсс!!! – прислушавшись, глухо прошептал Ратников. – Тихо вы оба! Похоже, идет кто-то!
Все трое насторожились… и действительно, услыхали чьи-то торопливые шаги на той тропе, что вела с побережья, со стороны бурга. Шаги становились все ближе, трещали кусты, слышались даже приглушенные ругательства – тот, кто явился сюда, вовсе не затруднял себя и подобием конспирации, видать, не рассчитывал встретить здесь особенно любопытных…
Между тем уже сильно стемнело, и ночка на– двигалась черная, пусть даже и ясная, звездная, да вот только месяц висел на небе тоненьким, едва заметным серпом.
– Подпустим ближе, – взволнованно прошептал Михаил. – В конец концов, нам бы его только увидеть, опознать…
– А если это незнакомец!
– Тогда будем хватать – я ж говорил уже…
– Смотрите, сворачивает!
Уже у самой воды возникла невысокая, в накинутом на плечи плаще с капюшоном, фигура. Остановилась у старой березы… послышался треск ветки… Ага – вот как они оставляют друг другу знак. Предупреждают, блин…
Так… подобраться чуть ближе…
– Поползли, парни!
Еще… еще… и – совсем немного… лишь бы раньше времени не ушел, обернулся…
«Апчхи!!!» – громко чихнул Эгберт.
Фигура в плаще дернулась, обернулась…
Ратников тут же включил фонарь… выхвативший из темноты искаженное страхом лицо…
Лицо брата Германа, каштеляна!
– Вот уж никогда б не подумал, – покачал головой Макс.
А брат Герман… брат Герман вдруг расхохотался – весело, зло… Что-то прокричал, поднял вверх руку… И исчез.
Исчез совсем, как и не было!
– Ясненько, – подбежав, Ратников пошарил лучом фонаря у березы и, нагнувшись, поднял желтовато-коричневые осколки…
Ясненько!
Глава 7
Осень 1241 года. Окрестности Чудского озера
В Плесков!
И, как волки вечернею порою подстерегают овец, так и они… каждодневно строят козни.
Церковные фогты, из грамоты 1122 г.Каштелян, исчезнув, так и не появился, что вызвало откровенную радость отца Арнольда, неофициально обвинившего пропавшего «брата» в пособничестве русским, о чем и был составлен самый серьезный доклад, отправленный с нарочным в Псков. И теперь ждали комиссию – представителей капитула.
Дежурство у Танаева озера Ратников не отменял, отправляя туда то парней, то одного Максика, то кого еще, благо теперь и вполне понятный повод имелся. Дни становились короче, по утрам подмораживало, хорошо, хоть дожди шли редко, и лес кругом стоял сухой, красно-желтый, красивый.
Несмотря на все произошедшее с отцом каштеляном, Михаил с Максом сразу же после происшествия почувствовали нешуточную надежду – еще бы, ведь все их догадки полностью подтвердились: и в самом деле, с Танаева озера можно было уйти. Как ушел отец Герман…
По всем прикидкам, каштелян, несомненно, должен был бы вернуться – только вот, когда? Да, в каморке исчезнувшего был проведен обыск… увы, никаких браслетов Ратников там не нашел.
Красавицу Лиину отец Арнольд перед ожидаемым приездом комиссии сплавил с попутным обозом в Псков, от греха подальше, отчего тосковал и еще больше исходил желчью, изводя паству придирками. Все – даже задиры бранденбуржцы – притихли, ждали.
Члены капитула явились на трех баркасах, два из которых принадлежали псковским купцам – попутчикам орденцев – шедшим за товаром на север, к Нарове. Спустив паруса, суда осторожно подошли к причалу на веслах, спустили сходни.
Герр комтур и отец Арнольд лично встречали высоких гостей – брата Дитмара, тощего сутулого и худого, с лысым, обтянутым сухой коричневой кожей, черепом, и его помощников, двух орденских монахов. Кроме них, было еще два «копья» хорошо вооруженных кнехтов, по мнению Ратникова – предосторожность совершенно лишняя, в бурге хватало и своих воинов, а по пути, на озере, вряд ли бы кто осмелился напасть на обоз – пиратов не имелось. Да и у союзных рыцарям псковских купцов было достаточно охраны.
Дородные, с окладистыми бородами, торговцы, сойдя на берег, с любопытством рассматривали укрепления, переглядывались, пересмеивались, перешептывались, да и вообще, такое впечатление, были себе на уме.
Михаил не обращал на них никакого внимания, полностью поглощенный представителями капитула. Брат Дитмар оказался въедливым, дотошным, и сразу же, едва помолившись, пожелал лично осмотреть комнату пропавшего каштеляна, каковая возможность и была предоставлена сразу же. Не обнаружив ничего любопытного – ну, конечно, Ратников там уже раза три все обыскал и бесполезно! – крестоносец, не выказав никаких эмоций, деловито скрылся в отведенных ему покоях – в небольшом гостевом домике, недавно пристроенном к южной стене – куда и велел привести ему некоторых братьев, «для существенной и важной беседы». Помощники орденского брата – монахи – рыскали по всему двору бурга: что-то расспрашивали, вынюхивали, примечали. Даже отец Арнольд, косясь на них, что-то злобно шептал и нехорошо щурился… доносчик чертов! Мог бы ведь и не выносить сор из избы – замяли б дело… Так нет же, решил себя показать! Ну, получай теперь.
