Макс Острогин - БОГ КАЛИБРА 58
Алиса расхохоталась.
– Папа, – подтвердил я.
Папа услышал свое имя, зашевелился.
– Смотри-ка, действительно Папа.
Алиса принялась дразнить Папу, опускала на веревочке ему в клетку желтое кольцо, пыталась стукнуть по носу, отчего Папа приходил в злобу и ярость, мурчал. Я, кстати, в людях давно такую привычку заметил – любят Папу дразнить.
– Действительно, поет, – Алиса спрятала кольцо. – Тебя как зовут, говоришь? Калич?
– Дэв, – сказал я. – Почему Калич?
– Я слышала, там всех у вас Каличами зовут. Ладно, Калич так Калич, хотя имя странное. Наверное, потому, что нога у тебя болит. Как вы там живете? За МКАДом?
– Хорошо…
Алиса опять расхохоталась, задорно, с душой, я отметил, что весь этот мусор, из которого состоял ее костюм, совсем не гремел. Тихий костюм.
– Хорошо, да… – Алиса надула щеку, хлопнула ладонью. – Рыбой питаетесь, дикари…
Она подняла карабин, приложила к плечу, стала целиться в фонарь.
– А зачем у тебя лопата? – Алиса опустила оружие. – Ты ее метаешь?
– Куда метаю? – не понял я.
– Ну, куда-куда, в голема, например. Он идет – а ты метаешь?
– А ну да, метаю. Но не в голема. В мреца, например.
– Куда?
– В мреца.
Я изобразил лицом и жестами.
– Это трупер, – угадала Алиса. – Трупер, а никакой не мрец, ну ты Рыбинск. А вообще, я гляжу, ты нормально собран. Все для жизни, противогаз даже. Для чего тебе противогаз, рыбец?
Я объяснил.
Алиса продолжила смеяться. Заливисто, беззаботно, даже вороны сорвались с развалин. Или мыши летучие, как-то странно для ворон они летели.
– Нет, ну и жизнь у вас там в Рыбинске! В земле ночуете…
– Это если в походе… – попытался объяснить я.
– В походе вы спите, зарываясь в землю, а так, наверное, на деревьях. Как гориллы! Как макаки! Слушай, рыбец, может, у тебя хвост есть, а?
Я промолчал. Если тебе вдруг сразу хочется кого-нибудь убить… ну, просто так убить, не в целях самообороны или для пищи, а
просто, в целях душевного спокойствия, то не торопись. Прочти про себя тропарь Терпения и взгляни на мир по-другому.
Я стал читать. Алиса тем временем продолжала копаться в моем имуществе, нагло и беспрепятственно. Девчонка. Я терпел, их терпеть надо.
– Вот это вещь! – Она подняла топорик. – Класс. А! Это что вообще? Томагавк?
– Топор, – объяснил я.
– Топор? А я думала, секира. Его кидать нужно?
– Можно и кидать, если хочешь. А вообще он для разных целей служит. Построить что-нибудь, дрова рубить…
– Построить? – не поняла Алиса. – Зачем что-то строить – и так всего полно, башку рубить – это да. Слушай, вот если у тебя был топор, что же ты в пади-то барахтался?
Я не понял.
– Топор, – повторила Алиса. – Можно же с помощью топора выбраться!
– Как? Лед крепкий, не рубится совсем.
– О, рыбец из Рыбинска! – Алиса хлопнула в ладоши. – Кто же этот лед рубит?! Не так надо. Нож ведь у тебя был?
Я кивнул.
– Надо так было делать. Разрезать одежду на тонкие полоски, из них плести веревку. Веревку к топору привязываешь – швыряешь. Так и вытягиваешься, все просто.
На самом деле просто. А я не додумался. Это из-за мутанта, точно там мутант был…
– Я один раз тоже так попала. Правда, у меня топора не было, пришлось «Хека» кидать.
– Кого? – не понял я.
– «Хекклер и Кохлер», автомат, у вас в Рыбинске нет, наверное.
Она кивнула на мой карабин.
– Вы там все из фыркалок стреляете, лук и стрелы в почете, да? Правильно, макакам в автомате не разобраться…
Я начал разворачиваться – не хватало, чтобы еще какая-то там девка надо мной глумилась, но Алиса пригрозила:
– Но-но, не очень. Грохнешь меня, потом отсюда не выберешься, тут ловушки кругом. Сиди спокойно. Слушай, как ты из этого стреляешь?
Она снова подняла карабин.
– Тяжеленный… Убогое оружие. Скорострельность нулевая, пули выкатываются, все понятно. Понятно все с тобой, рыбец. Ты тут со своей пукалкой и дня не протянешь.
– Оружие – это не то, из чего стреляют, – сказал я.
– А что же? Вроде как стреляет не пулемет, а пулеметчик? Знаем мы эти басни. Во, гляди – оружие.
Алиса положила карабин и подняла странную, какую-то игрушечную винтовку. Состоящую из синих огоньков, железных и пластиковых трубок, проводов и счетчиков.
– Кого хошь убить можно, -• она прицелилась в меня. – Смотри…
Алиса направила винтовку в стену ближайшего дома, нажала что-то сбоку. Оружие пискнуло, негромко лязгнуло и как-то подобралось, точно не оружие это было, а живой организм.
– Сейчас я…
Алиса нажала куда-то еще, и из оружия вылетел луч, обозначивший на стене дома алую точку, видимо, туда должен был попасть заряд.
Она опустила свою винтовку и снова взяла карабин. Стала целиться в болтающегося мреца. Недолго.
Булк Отдача ударила в плечо, Алиса уронила карабин, плюнула. Мрец оборвался. Попала в веревку. С первого выстрела, однако.
– Что он так бабахает-то! – Алиса пнула карабин. – На весь город! Сейчас сюда слетятся, тут крематорий рядом…
Она принялась нюхать воздух.
– Кто слетится? – спросил я.
Кто может слететься из крематория? Мрецы, что ли? Строка?
– Если не свернемся, скоро узнаешь.
Алиса надела свой рюкзак.
– Что сидишь? – спросила.
Я отвернулся.
– Ты, Калич, как хочешь, а я пошла.
– Я не Калич… – огрызнулся я.
– Ты Калич, и на это есть две причины. Первая такая – у тебя подвернута нога. Вторая причина еще проще. Ты воняешь, как…
Алиса плюнула.
– Идешь?
– Сама иди!
Сидел. Упрямство какое-то накатило. Не хотел я с ней никуда идти, все время дразнится… Шутки шутит. Не, терпение, конечно, терпением, но все равно.
Не похожа. На наших, тех, что раньше. Волосы светлые, блондинка, кажется. А у нас все черненькие. Были.
– Значит, сидишь до конца? – осведомилась Алиса. – Смерти дожидаешься?
– Не твое дело.
– Ну и сиди! – рявкнула Алиса. – Сиди сиднем! Рыбец чертов!
Сколько раз зарекалась этих диких не спасать – нет, опять спасла… Я все время кого-то спасаю… А ну тебя.
Она закинула на плечо свое игрушечное оружие и направилась прочь. Не спеша.
Я дождался, пока она скроется среди руин, и поднялся. Левую ногу дернула боль. Сделал шаг. Ничего, ходить смогу. Собрал рюкзак, закинул на спину. Карабин. Нащупал топор на поясе.
Потянулся за Папой.
Папа рычал. Дыбил шерсть, трясся, выказывал все признаки приближающейся опасности. Я прицепил клетку на пояс.
Скорее всего, жнец. Папа корчился так только от него. Жнец. Бежать.
Я попробовал побежать. Левую ногу немедленно свело судорогой. Бежать я мог, но не очень быстро.
И не очень долго.
Окрестности. Деревья. На дереве от жнеца не спрятаться, он любое дерево подточит. Фонарь. С мрецом. Глупо, фонарь он за пять минут срежет. Развалины. Забраться на развалины. Повыше. Конечно…
И тут мне придумалось дикое. Не фонарь, не развалины. Падь.
Надо вернуться на падь. Посмотрим, как будет себя вести жнец. Есть у него мозги или нет.
Я захромал к пади. Недалеко, метров триста. Бесславно опираясь на ствол карабина, оглядываясь и распространяя скунсово- чесночную вонь, кому-кому, а жнецу наверняка на все эти запахи плевать.
Успел. Падь вынырнула неожиданно, почти как в первый раз, точно в засаде сидела, совсем как живое существо. Вообще-то не близко, как эта Алиса меня дотащила? Да еще через эту разруху? Сильная…
Голем там так и стоял. Присосавшись ко льду. С вывороченным желудком. На спине у него сидели здоровенные птицы красноватого цвета, перекусывали. Мое появление их не очень смутило, обед продолжили.
Падь блестела. Призывно, как некоторые озерки у нас на севере. Блестит-блестит, а подступишься – сразу коркодил оприходует. А раньше, Гомер говорил, никаких коркодилов особых не было. То есть совсем давно водились, а когда человечество вступило в силу, то нет уже. А теперь снова развелись. С севера лезут, с Онеги, с Волхова, там у них гнездовища.
Я осторожно приблизился к берегу. На сам лед я ступать не спешил, вот что намеревался сделать – дождаться, с какой стороны покажется жнец – и попробовать заманить его в центр пади. Пусть там побарахтается.
Я слушал. После давешней стрельбы в ушах немножечко свистело, но я набрал воздуха, задержал дыхание и восстановил слух.
Железный шелест. Кошмар любого живого существа. Жнецы, кстати, и мречь истребляют, только она страха за отсутствием души не знает.
Показался. Выкатился на гору перемолотого кирпича, заметил меня, направился равномерной уверенной поступью. Между нами лежало зеркало.
– Сюда! – крикнул я. – Давай сюда!
Но жнец оказался не дураком. Через падь он ко мне не пошел, остановился возле края, секунду размышлял, двинулся в обход.
Положение ухудшилось. Нормального прохода вокруг катка не было, камни, железки, кусты. Жнецу, конечно, неудобно, скорость особую не разовьешь. Но он железный. А вот я…
