Лейтенант империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр
Катакомбы ни капли не изменились с момента нашего прошлого спуска. Так же тянуло сыростью. Так же на полу валялись кирпичи из кладки.
— Вот здесь он замурован… — указал я рукой на стену. — Был….
В этот раз мы пришли сюда открыто. Великий князь решил не таиться. Вернее, так посоветовал Разумовский. И гвардейцы на постах с интересом провожали нас взглядами, пока мы не скрылись на нижнем уровне.
— Надо проверить видео камеры, вдруг там кто-то засветился, — предположил я, оборачиваясь к Разумовскому.
— Уже, — кивнул он, — пустые туннели, только часовые и патрульный отряд.
— Не сам же он ушёл отсюда, — протянул я, и почесал в затылке. Ничего не понимаю. Как злодей узнал о том, что мы нашли тело? Где мы засветились?
Всё это я произнёс вслух.
— Шанс утечки от вас минимален, — пожал плечами Евгений Аскольдович. — Надо искать другие варианты.
— Тогда как? — не понял я.
— Ещё о трупе гвардейца знали мы, — произнёс Альберт Викторович, чем рассмешил великого князя.
— Ай да змей, — хохотнул Михаил Владимирович, — обставили тебя на повороте, а ты ужом решил извернуться?
— А что ещё остаётся? — пожал плечами Разумовский, — возможно, он мониторил систему безопасности, заметил взлом и замёл следы. Отлично замёл, хочу заметить. Мне остаётся только провокация.
Какая ещё провокация? Задумался я на мгновение и тут же понял, почему мы шли в открытую. Блин, мог бы сразу предупредить….
— Не сказал сразу, потому что мониторинг системы безопасности только одна теория, — явно для меня пояснил Разумовский, — вторая — прослушка в кабинете великого князя.
Я повёл головой по сторонам, и он добавил, упреждая мой вопрос:
— Здесь тоже может быть, но я глушу силовой техникой в радиусе пяти метров.
— Ваше Высокопревосходительство, — мои бойцы возникли из темноты туннеля позади Разумовского и Гвоздь вытянулся перед великим князем, — разрешите обратиться к лейтенанту Турову.
— Разрешаю, — хмыкнул Михаил Владимирович.
— Ваше благородие, — Анджей шагнул ко мне и доложился, как положено, — ящики с оборудованием в схронах не обнаружены. Пропали.
— Чудесно, — вырвалось у меня невольно, — у него теперь и штурмовой робот есть и куча взрывчатки.
Не успел я подумать, что это мы виноваты в поставке вооружения врагу, как Разумовский поспешил меня ободрить:
— Это и правда чудесно, — улыбнулся Евгений Аскольдович, — лишний соблазн пойти на прорыв, если занервничает.
— Сопутствующие потери? — протянул Михаил Васильевич, мне послышалось, или в его голосе скользнули ехидные нотки?
— В этой ситуации никак не избежать, — улыбка на лице Разумовского померкла, и он наморщил лоб, — думаю, уже достаточно….
Его речь прервал звук скрежета. Хирш, бледный как сама смерть, не сводил полных ужаса глаз с кладки кирпечей, за которой находился труп. Он прижался к стене, что-то еле слышно мычал и, корябая доспех о камни, отступал назад.
— Старший матрос Феймахер! — я моментально оказался рядом с ним и встряхнул его, приводя в чувство, — прекратить пятиться!
— Ты не понимаешь, командир, — прошептал Хирш, мотая головой, — он за мной пошёл, я уверен, за мной, за мной.
Встряхнул бойца ещё раз. Снял перчатку доспеха и отвесил пощёчину. Второе помогло. В глазах Феи прояснилось. Страх улетучился.
— Лучше? — спросил я, на всякий случай не надевая перчатку.
— Угу, — кивнул Фея, глядя на меня и опасаясь посмотреть мне за спину.
Уверен, будь мы одни, кто-нибудь из ребят отмочил бы какую-нибудь колкость. Но все молчали. Только меня это не устраивало. В ответ на подкол Хирш бы обязательно ответил и рассказал о причине такого поведения. Теперь же, надо спрашивать мне. Только есть одна проблема, я не знаю, как это сделать тактично.
— Ты чего творишь? — прошептал я ему на ухо, чувствуя, что на нас с интересом смотрят абсолютно все в туннеле.
— Испугался я, — также шёпотом ответил Хирш, — вдруг он за мной пошёл, забрать своё.
— Чего? — вырвалось у меня громко.
— Палец я у него отломал, — потупился Феймахер, опуская взгляд в пол, — как трофей, на память.
— Для чего? — у меня аж глаза на лоб полезли.
— Для храбрости, — буркнул Хирш, заливаясь алым в неровном свете фонарей.
Что ответить я не нашёл. Да и не успел. В наш разговор вмешался Евгений Аскольдович.
— Простите, что прерываю вас, — сохраняя серьёзное выражение лица, произнёс он, — но я правильно расслышал, Вы отломали палец у пропавшего трупа?
— Да, — пискнул Хирш, а глазки его забегали по сторонам.
— И забрали его себе, как талисман?
— Да, — писк стал ещё тоньше.
— И он хранится у Вас?
— Да, — писк повторился, а потом добавилось бульканье, — в комнате.
— Прошу меня простить, Ваше императорское высочество, но скажу как есть, — Разумовский повернулся к великому князю. — Любовь на всю жизнь. Обожаю этих ребят.
— М, — пискнул Хирш под хохот Михаила Владимировича, и я встряхнул его ещё раз. Хирша встряхнул.
— Всё хорошо, ты молодец, — прошептал я ему, чтобы хоть как-то приободрить.
— Действительно, молодец, — подтвердил мои слова Разумовский, — а теперь, пойдёмте в вашу комнату. Мне очень сильно нужен этот палец. — Евгений Аскольдович окинул Феймахера взглядом, улыбнулся и добавил: — если он целый, то обещаю, возьму только фалангу.
* * *Фея пришёл в себя довольно быстро. Со стороны это выглядело довольно забавно. Сначала исчез испуг, затем трепет. На их место пришла робкая улыбка, а за ней и уверенность в себе.
Под конец пути Хирш буквально летел на крыльях. Не знаю, чувствовал ли он себя героем, но лично я не знал, радоваться или нет тому, что он такой, какой есть.
Кто ещё полезет к истлевшему мертвецу за трофеем? Да на всём флоте не сыскать таких сумасшедших. А у нас такой есть.
Казалось бы, гордиться надо. Особенно после слов Разумовского. Но, блин, как-то не тянет. Как вспомню все выходки Феймахера, так только одна мысль — сколько ещё будет обходиться без жертв?
Вопрос серьёзный. В моей ответственности. Ведь я командир отряда. Это я должен проводить работу с личным составом. И, если с боевыми навыками всё понятно, то, как быть с воспитанием? Ума не приложу.
А мне ещё дочку воспитывать…. Вдруг я буду отцом таким же, каким командиром являюсь? Посмотришь на медали с орденами — командир отличный. Посмотришь на Фею, да и на остальных, вон, Гусар его в багажник запихнул, — командир фиговый. А как отцов оценивают? Какие параметры? Надо будет к Евгению Михайловичу сходить, как приеду. Может он что, посоветует. В обоих случаях.
Пока думал о жизни, о провокации Разумовского не забывал. Мы вышли из катакомб в парке, и, не спеша, двигались к гостевому крылу по открытой местности. Потому я смотрел по сторонам. Старался подметить хоть какие-то странности. Но всё выглядело, как обычно.
Гвардейцы торчали на своих постах. Слуги суетливо носились по своим делам. Садовники подстригали кусты. Ничего необычного, разве что, в этот раз гуляющих фрейлин мало. Но это не странность.
Странной скорее выглядела наша процессия. Отряд вооружённых морпехов с великим князем и Разумовским во главе.
Нам все уступали дорогу. На нас оборачивались и долго смотрели в след. Нас обсуждали. Я лично видел, как несколько гвардейцев сообщили о нас по связи. Я видел, а Чуватов слышал и передал.
Запомнили отличившихся и пошли дальше. А в голове крутилось только одно. Если злодей сейчас не всполошится, то не сделает этого никогда.
Мы уже видели наши окна с балконом и подходили к нужному крыльцу, когда Фея, резко остановившись, хлопнул себя по шлему.
— Вот я раздолбай! — воскликнул он, и жалобно посмотрел на меня. — Прости, командир, забыл.
— Что забыл, — не понял я, но тоже остановился, да все остановились.
Феймахер же открыл один из карманов доспеха и стал там что-то искать.
— Сейчас, — пробурчал он, — я должен проверить, упс я….
