Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 3

Одним из ценителей Эдит Пиаф увы, был архиепископ Парижа, кардинал Франсуа Бушерон. Высокий, представительный седовласый кардинал был уважаемым человеком на коллегии выборщиков, при последних выборах Папа был избран перевесом лишь в три голоса — и немало голосов в его копилку принес кардинал Бушерон. Кардинал был известен своим покровительством медицинских учреждений, помощью Французскому Красному Кресту, опекой беженцев, борьбой с грехом, в том числе и с педофилией. Правда, при этом несколько историй с сыновьями беженцев — удалось замять лишь уж очень щедрым вспомоществованием.

Покатился под откос будущий кардинал еще в тринадцатилетнем возрасте, когда его в католической школе иезуитов совратил один из преподавателей. Повзрослев — будущий кардинал стал совращать сам. Опасаясь иметь дело с детьми, он в основном посещал кладбище Пер-Лашез, где и выбирал самых симпатичных студентов.

Сегодня была пятница, а завтра — кардиналу предстояло служить мессу в кафедральном соборе Свободного города Парижа — Нотр дам де Пари. Только в среду — кардинал прилетел из Полинезии, где безумно вымотался за все время служения и добродетельствования. Как и всегда — существовало только один способ снять напряжение и подготовиться к субботней мессе. Ее он должен был прочитать завтра особенно хорошо — планировалось присутствие съемочной группы.

В своем кабинете в здании Конференции католических епископов Франции, которое сейчас использовалось как офис для Парижского епископата и благотворительных служб Римской католической церкви — кардинал снял свою кардинальскую мантию, надел на вешалку, тщательно расправил и повесил в шкаф. Завтра он наденет другую, предварительно выглаженную — но кардинал с большим трепетом относился к своим вещам, берег и следил за ними. Из соседнего отделения шкафа — он достал длинный, черный мужской плащ — макинтош и надел его. Для такого плаща было жарковато, но сегодня обещали дождь и такой плащ был вполне впору…

Надев черную шляпу — в этой одежде он был похож на шпиона — кардинал вышел…

Отвечая на приветствия и давая поцеловать руку желающим — кардинал прошел по вестибюлям и лестницам, вышел на улицу. Озабоченно глянул на небо — над предместьями. Подпираемые шпилями клубились темные, кучевые облака. Не иначе, ожидался дождь…

Кардинал направился влево, там, в двух кварталах — был уродливый гараж муниципалитета. Бетонная коробка, непоправимо изуродовавшая всю улицу. На первом ее этаже кардинал держал свой большой, почти новый «Опель», на последнем, пятом — стояла точно такая же машина, но в модификации «универсал», у Опеля это называлось «вариант». Большая, удобная машина с багажным отсеком в три тысячи литров как нельзя лучше устраивала кардинала и позволяла ему не рисковать, снимая номер в отеле. В отеле его мог запомнить портье…

Про вторую машину — никто не знал.

Кардинал поднялся на пятый этаж. Открыл машину, завел мотор. В животе — в предвкушении удовольствия, суть которого могут понять лишь такие же, как он сам — сладостно пульсировал какой-то комок…

Выезжая, кардинал не заметил, как к его Опелю пристроился сзади небольшой универсал марки Рено.

Машину кардинал бросил за две улицы до искомого места. Воровато оглянулся перед тем, как идти — но ничего не увидел. Обычная парижская улица — бутик, кафе, ресторанчик. Неспешное движение, обнаглевшие скутеристы и ищущие место для парковки водители, стайка девушек на перекрестке — юбки-колокол до середины бедра, заливистый смех. Кардинала они не заинтересовали ни в малейшей степени — они были похожи на совсем молодых жеребят, длинноногих и шебутных. Последний раз он пробовал с женщиной лет десять назад — и у него ничего не получилось, как и в другие разы, когда он пытался побороть свою пагубную привычку. Видимо, такой уж он есть и с этим ничего не поделаешь.

Воздух был тяжелый, душный. Пахло грозой…

Заперев машину, кардинал пошел к кладбищу…

На кладбище он проник не через основной вход, больше похожий на улочку старинного города, с деревьями, мощеной брусчаткой мостовой и серыми громадами склепов высотой до двенадцати — пятнадцати метров. Он знал место, где разрушилась ограда, и знал это место не только он. Ему пришлось подождать — через заросшую плющом дыру протиснулся благообразный, пожилой старик, поспешно отведший взгляд, за ним — вылез юнец лет двадцати в черной кожаной куртке — этот наоборот нагло посмотрел на кардинала и усмехнулся. Кардинал пропустил нашедшие друг друга любящие сердца и полез на кладбище сам…

Подходящую пару — кардинал нашел у некрополя на холме Шаронн. Само по себе это место было примечательно, ибо посвящено оно было любви. Некрополь на шароннском холме был возведен для всех женщин, которых когда-либо любил Наполеон I Бонапарт. Здесь упокоен прах и прекрасной полячки, графини Валевской, относительно которой есть серьезные подозрения, что именно она толкнула Императора в страшные снега России, здесь покоится «египтянка» Полина Фуррес и мадемуазель Марж, здесь же покоится прах многих из прославленных маршалов Наполеона. Этот некрополь создан в год коронации Наполеона Бонапарта и расстрелян из винтовок и пушек в год его низвержения, а потом восстановлен. Именно здесь — кардинал поймал взгляд молодого человека богемного вида с цветком в руке, который на вопросительное движение бровями слегка улыбнулся.

Есть…

Кардинал хорошо знал многих из тех несчастных, которые промышляли здесь, и даже жалел их — как стоило бы, наверное, пожалеть и его самого. Мориса, например, которого он не нашел сегодня и с которым был несколько раз — изнасиловал пьяный отчим. Жерара, как и его самого — совратил преподаватель в иезуитской школе. Александра — когда ему было всего восемь лет, во время осмотра изнасиловал врач, причем мать стояла за дверью. Их судьбы были изломаны навсегда, они уже не могли создать нормальную семью и дать потомство, оставить свой след на земле, они были обречены скитаться здесь, среди гробниц великих людей и людей совсем неизвестных, они были одержимы развратной, неестественной похотью, которая, в конце концов, обещала их сгубить. СПИД — вот как она называлась, кара за эту похоть. Париж — был еще и европейским рассадником СПИДа[1], правда, любителей порочной страсти это никак не останавливало…

Молодой человек положил цветок к какой-то гробнице, после чего они отошли в сторону

— Как тебя зовут? — спросил кардинал

— Жером… — улыбнулся молодой человек

— Ты новенький? Я тебя раньше здесь не видел?

— О, да… Александр посоветовал мне прийти сюда. Сказал, здесь хорошо.

— А где сам Александр?

— Он… болеет.

По небольшой заминке в голосе — кардинал понял, что Александр серьезно болен. Возможно, что и СПИДом. Да спасет Господь все несчастные, потерявшие надежду души…

— А что ты умеешь?

— Все… За пятьсот марок…

Это было дорого…

— Я буду ждать тебя у главного выхода. Слева…

Молодой человек кивнул. Кардинал проводил его жадным взглядом, от похоти у него уже мутилось в глазах…

Через полчаса — молодой человек вышел, огляделся по сторонам. Кардинал, как и было обещано — ждал слева, молодой человек подошел к нему.

— Пошли…

— Я знаю тут…

— У меня очень хорошая машина…

— Тогда давай, зайдем сначала туда… — молодой человек показал на аптеку, за счет муниципалитета там были установлены бесплатные автоматы по раздаче презервативов. Так во Франции боролись с распространением СПИДа. Для примера — в России с распространением СПИДа боролись казаки, и если бы пошел слух, что там — то и там то собираются… на следующий день там было бы уже не протолкнуться от казачьих патрулей, многозначительно похлопывающих по сапогу кончиком нагайки. А с распространением наркотиков на дискотеках — боролись старшие скауты. Предложи им вмазаться — а они тебя рожей в пол, галстук на руки (кстати, ничем не хуже наручников) и до ближайшего околотка. А потом судья и — ревет паровоз, Сибирь под колесами. Наркоторговец? Двадцать лет…

По-разному в разных странах боролись со СПИДом. По-разному…

— У меня уже есть.

— Да… какой ты предусмотрительный…

Молодой человек открыто прижался к своему старшему другу и кардинал почувствовал себя не в своей тарелке. Были такие, которые не скрывали своей природы и даже требовали предоставления им каких-то прав — но кардинал остро сознавал глубокую ненормальность и греховность своего существования и мучился, не в силах перебороть сам себя.

Кардинал открыл машину. Молодой человек присвистнул, увидев на месте задних сидений разложенную постель…

— Подожди… — остановил молодого друга кардинал — давай отъедем…

Синие всполохи мигалки — метнулись в окне в тот самый момент, когда кардинал Франсуа Бушерон почти достиг пика наслаждения. Короткий лай сирены и требовательный стук в стекло — и кардинал с ужасом понял, что он вляпался…