Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
– Прости, я не видел, как ты умер, не был с тобой рядом, – покаялся Хироюки. – В какой же момент я ошибся, Ясу-чан?
– Я не Ясухиро, – поправил Хизаши.
– Но…
– Ясухиро давно уже нет. Я родился хэби по имени Хизаши, потом стал человеком, назвавшимся Мацумото. Много воды утекло, тебе ли не знать.
Небо наливалось теплыми красками, и несмелый ласковый свет уже почти касался их лиц. Хизаши не смотрел на брата, но знал, что тот смотрит на него. Предчувствие скорого конца забрало обиду и затушило ярость. Хизаши видел все так четко, как никогда прежде. Он был спокоен.
– Они украли тебя у меня и заставили поверить в то, что ты меня предал, – тихо сказал Хироюки. В нем тоже не осталось злобы, она не проникла сюда, в уютный мирок их общего прошлого.
– Это ты решил, что я тебя предал, – поправил Хизаши. – Ты сошел с ума, Хироюки, прими это.
– В Ёми было так плохо. 44 года я пробыл там, лелея ненависть, и она давала мне силы. Я создал из своей плоти меч с частицей моей души, и он остался в руках оммёдзи, а я ждал момента, когда он позовет меня. Он был слабой ниточкой, что берегла во мне надежду на возмездие. – Хироюки говорил так, будто все это уже не касалось их двоих, было еще одной странной легендой Ямато. – Потом в преддверье Ёми забрел гадатель, и я встретил его, защитил от смерти взамен на обещание служить мне там, в мире людей. Он был первым, и за полвека я стал тем, кто носил имя самоназванного бога Конран-но ками, я повелевал умами тех, кто мог управлять жизнями людей через предсказания. Но я все еще был там, в темных глубинах, куда меня низвергли оммёдзи во главе с Инабой Идзуру. Куматани там тоже был, и я навечно запомнил его имя. Куматани, который считал себя выше меня, который отвернулся в момент, когда еще что-то могло измениться к лучшему. Когда я еще мог остановиться. Ясу-чан, мне не жаль ничего, кроме того дня, когда…
– Когда ты перестал видеть во мне брата, а увидел лишь удобный сосуд?
Хироюки промолчал, но все было ясно и так.
– Я уже не обижаюсь.
– Но ты вправе.
Хизаши нечего было добавить, ведь Хироюки говорил верно. У него было право обижаться, но…
– Я не помню своей смерти, – сказал он. – И я не знаю, что ты сотворил со мной, раз в итоге я стал ёкаем. Ты же не к этому стремился.
Несмотря на абсолютную безмятежность, Хизаши все еще улавливал в себе отголоски любопытства. Люди не становятся ёкаями, как, впрочем, невозможно и стать богом, творя подобное на земле. Все подчинено правилам, и чем сложнее восхождение, тем проще противоположный путь.
– Этого не должно было случиться, – заверил Хироюки. Он пристально смотрел на Хизаши, а тот любовался полоской света, захватывающей все больше и больше небесной глади. Чувствовал – их время тут на исходе. Рассвет принесет с собой новый день. Но не для них.
– Уже неважно. Ты не станешь богом, Хироюки, но хочешь ли ты оставаться демоном?
Хизаши на миг опустил ресницы, а потом повернулся к брату и увидел его таким, каким бы ни за что не желал запомнить. В этом была ирония безжалостной судьбы: брат, который хотел стать ками, но стал человеком, и брат, который хотел стать богом, но стал демоном. Почему они просто не могли оставаться самими собой?
Хизаши знал ответ – потому что глубоко внутри они всегда были теми брошенными в одиночестве детьми, покинутыми, несчастными, обиженными – жаждущими мести. Так люди создали нынешнего Хироюки, а боги создали Хизаши.
– Ничего уже не исправить, – проскрежетал Хироюки, цепляя клыками кроваво-красные губы. – Ни мне, ни тебе.
– И это все, что ты скажешь на прощание?
Хироюки застыл. В его глазах жил тот же Хиро-нии-чан, заботливый старший брат. Он никуда не исчезал, но безумие оказалось сильнее. Оно захватило его так же, как он сам совсем недавно захватил тело Кенты. Он тоже был одержим и нуждался в спасении.
Хизаши обнял его холодное лицо ладонями и улыбнулся.
– Успокойся, брат. Больше ничего делать не нужно. Я сам.
Он повернул голову и увидел возле леса человека, машущего ему рукой. Он стоял в тени, но и без света сердце тотчас узнало его. Хизаши пора было уходить.
– Не уходи, – попросил Хироюки. – Останься со мной хотя бы сейчас! Теперь ты можешь выбирать!
– Верно, – кивнул Хизаши и опустил руки. – Я уже выбрал.
Он поднялся и сделал шаг к ждущему где-то там, за пределами этого мирка, Кенте, но обернулся и сказал:
– Ты спрашивал, когда мы снова увидимся, кем я тебя назову? У меня появился правильный ответ. Я назову тебя…
– Брат! – воскликнул Хизаши, хватаясь за грудь. Он чувствовал, как рвутся меридианы, по которым текла его ки, и она уходит в землю, а силы покидают никчемное тело, сумевшее хотя бы один раз послужить как надо.
Хизаши чувствовал себя очень лёгким, невесомым. Он будто бы превращался в свет, и это было даже красиво. Неужели такова смерть? За свою долгую жизнь Хизаши видел множество несчастных, трагичных, жестоких и страшных смертей и не мог поверить, что его собственная – обманщика, предателя и эгоиста – будет такой… прекрасной. Кента тянул к нему руки, звал, кричал, а Хизаши исчезал и не мог ничего ответить. Не мог сказать о том, о чем так давно болит сердце, о том, как дороги ему стали люди, по-настоящему, а не ради удовлетворения своих мелочных мечтаний, как дорог стал ему Кента – его самый лучший, самый преданный друг.
Он прочтет это в сердце Хизаши, он может, а оно точно потухнет последним. Хизаши постарается.
Но что это? Почему они все опускаются на колени? Сначала Кента, за ним Мадока, Учида, Сасаки, Морикава, Сакурада… Хизаши ощущал тепло, и оно обволакивало, утешало, приносило облегчение от страданий. Он узнавал его, и все внутри трепетно замирало. Он понимал – но не верил. Ощущал – но не мог принять. Это тепло… Это…
Поклонение.
Черное облако покинуло тело, и Хизаши потянулся к нему, в последний момент не желая отпускать. Однако собственный свет – божественный – не давал прикоснуться к его противоположности, к душевной грязи, которой Хироюки был переполнен столько лет.
Молитвы текли к нему золотистой лентой, но в их потоке легко угадывался один голос,
