Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
На будто бы выжженной огнем поляне сидели женщины со спутанными длинными волосами, стелющимися по земле. Казалось, несчастные тихо плачут, от ужаса прижавшись одна к другой, но Хизаши слышал и иной звук – треск перемалываемых костей. Он хотел остановить Кенту, но тот и сам что-то почуял.
– Оммёдзи… – протянула одна.
– Оммёдзи! – воскликнула вторая.
И они в едином порыве обернулись, являя взгляду уродливые лица с широкой щелью зубастого рта. А то, над чем они склонялись ранее, было обглоданным до самых костей телом в остатках белой одежды священника.
Кента выхватил меч из ножен, Юдай выставил перед собой нагинату и оттеснил его назад.
– Не лезь! Ты слишком ценен.
– Да уж, ценен, – низкое шипение.
– Очень-очень ценен! – визгливое хихиканье.
Демоницы встали в полный рост и вытянули к ним длинные обнаженные руки, покрытые мелкими точками язв. Однако в следующий миг язвы открылись, уставившись на живых множеством красных птичьих глаз. Это были додомэки – проклятые женщины, ставшие монстрами из-за своей алчности, и она же после перерождения двигала грешницами.
– Сожрать…
– Разгрызть косточки!
– Высосать глаза…
– Вырвать ноги!
Они покачивались, как безумные, и их хищные улыбки были похожи на звериный оскал.
– Некому помогать, – безжалостно сказал Хизаши. – Живых тут не осталось.
Он приготовился уничтожить обеих додомэки, но его осенило догадкой. Он повел Кенту за локоть прочь, и тот подчинился, видимо, его посетили схожие мысли. И впрямь! Додомэки не пошли за ними, а начали обступать Учиду и Мадоку, моргая красными глазками, усеивающими бледную плоть.
– Идите! – Мадока отбросил пустые ножны и встал с фусинцем плечом к плечу. – Не мешкайте же!
Учида ничего не сказал и едва не отсек руку одной из «женщин». Кента решительно кивнул и повернулся к Хизаши.
– Поторопимся.
Так они снова остались вдвоем, возможно, к лучшему. Хизаши не нравилось, как он начал думать об этих людях, как волновался за них. Зараза человеческих чувств проникла в него и разбудила нечто, давно похороненное под тенью хэби по имени Хизаши. Пути назад не осталось – во всех смыслах.
Тьма сгущалась, и в то же время все чаще в ней вспыхивали синие и желтые блуждающие огни, проходили, не замечая ничего вокруг, бледные тени умерших, клубился туман, поднимаясь до самого пояса. Вспышки в небе мелькали зловещим фейерверком, но совершенно бесшумно. Даже в преддверии Ёми, куда они спустились вслед за Чиёко, не было так жутко и так не похоже на мир людей. Вдалеке, рождая легкую дрожь под ногами, бродил нечеткий гигантский силуэт гася-докуро, скелет обходил долину дозором. Души разлетались, стоило приблизиться, и ни один монстр не преграждал дорогу. Их будто подталкивали вперед, туда, где густой туман оседал, открывая площадь, впитавшую в себя множество смертей и целое море крови.
– Он нас ждет, – сказал Хизаши, ощущая всей кожей чужой холодный взгляд.
– Так не будем скрываться, – спокойно ответил Кента и первым вышел из тумана.
Хироюки и правда открыл здесь врата в Ёми. В земле разверзлась дыра, изрыгающая клубы ядовитой скверны и сухой жар царства демонов. Внутри было темно, но тьма то и дело вспыхивала точками призрачных огней. За вратами возвышалась арка из костей они и трон, сложенный из них же и увенчанный рогатым черепом с горящими глазницами. Хироюки восседал на нем, закинув ногу на ногу, он ничуть не изменился за минувшее время: все то же полотно длинных темных волос, черное кимоно с хиганбанами и мертвенно-белая кожа. И он все так же безумно был похож на Хизаши, как его мрачное отражение.
– До чего же безвкусно, – оценил Хизаши увиденное и раскрыл веер, лениво обмахивая лицо.
– Ты так считаешь, братик? – Хироюки подался вперед, и его тело плавно воспарило и зависло над вратами в Ёми, купаясь в ее испарениях. – Разве в этом нет и некоего величия?
– Не зови меня братом, – процедил Хизаши и сдернул с лица надоевшую повязку.
– Тогда, может, Ясухиро? Ясу-чан?
– Вообще никак ко мне не обращайся, все равно сегодня я от тебя избавлюсь.
Хироюки расхохотался. Звук его смеха разлетелся по долине и наполнился сотнями других голосов, подхвативших веселье хозяина. Хизаши заскрипел зубами. Так хотелось затолкать ему этот смех обратно в глотку, а потом сдавить как следует, пока из глаз не уйдет насмешка, с которой он смотрел на них сверху вниз.
– Что ж, мне и правда пока не до тебя, – внезапно смолк Хироюки и в мгновение ока оказался напротив. Лязгнул металл, и перед носом демона воздух рассекла катана Кенты. Хизаши отпустил свою ки, и та веером разлетелась от взмаха руки, готовая разрезать пополам все, до чего докатится.
Но Хироюки просто исчез и появился в паре дзё от них, невредимый.
– Отдай мне человека, Ясу-чан, – потребовал он.
– Он мой. Ты больше ничего у меня не заберешь!
Хизаши помнил, что делать, так ясно, будто разучил вчера. В конце концов, это же он, Хироюки, передал младшему брату все премудрости оммёдо, которые знал и которые придумал сам. Тело будто танцевало на растрескавшейся земле, рукава хаори разлетались крыльями, веер оставлял за собой искрящийся белый след ки.
– Гаденыш! – взревел Хироюки, едва понял, что тот задумал. Из земли потянулись призрачные руки, пытались схватить за одежду, удержать, не дать сделать следующий шаг, совершить новый грациозный поворот. А Хизаши плел свое самое сильное заклинание, уже забывая, что собирался лишь отвлечь демона на себя.
Или все-таки брата?
Настоящее, прошлое и желанное будущее перепутались в голове. Им двигала ки, она подсказывала, что делать, а тело лишь служило проводником. Но чем больше сил вкладывал Хизаши, тем большее давление ощущал. Эта слабая оболочка сопротивлялась, не хотела разрушаться. Но если Хизаши постарается, Кенте вообще не придется ничего делать. Хизаши все закончит сам, ведь когда-то с них двоих все и началось. Но что именно, он так и не вспомнил…
– Хизаши!
Крик отвлек лишь на мгновение. Еще немного, и…
Ртом хлынула кровь. Хизаши уже не мог остановиться, он захлебывался ею, но заклинание охватывало все больше площади, подобралось к смрадной яме, оплетая землю сияющим рисунком, похожим одновременно и на сэман, и на диковинный цветок с острыми лепестками. Еще немного, еще чуть-чуть осталось потерпеть…
Хизаши споткнулся в самом конце. Он видел лицо Хироюки – и почти что свое собственное, – и оно с перекошенного яростью и страхом вновь стало лучиться ледяным самодовольством.
– Это я! Я тебя учил, Ясу, – произнес он медленно. – И, в отличие от трусливого тебя, эти двести лет я не ползал в пыли.
Хизаши
