Цейтнот. Том I - Павел Николаевич Корнев
— Что-то не так с бумагами? — первым нарушил я молчание, встав напротив стола.
— С бумагами полный порядок, — уверил меня Герман Аскольдович, — но при нестандартных запросах я полагаю необходимым дополнительно проверять их обоснованность. Зачастую люди и сами толком не понимают, что ищут, а лишнее перелистывание фондам, знаете ли, на пользу не идёт. Поэтому мне хотелось бы знать, чем вызван ваш интерес к запрашиваемым работам.
Я пожал плечами и сказал:
— Мой проект подразумевает оценку влияния приобретаемых энергетических патологий на физическое состояние оператора. Попутно я разрабатываю тему самостоятельного возвращения оператора к норме за счёт разделения потенциала на основной и резервный.
— Очень интересно, — отметил заведующий скорее вежливо, нежели действительно заинтересованно. — А как соотносится с этим техника двойного вдоха?
Тут уж он меня достал, и от утаивания отдельных деталей я из чистого хулиганства перешёл к откровенной и беспардонной лжи.
— Мне интересна идея автономности резервной области потенциала. Собираюсь добиться полной её независимости от входящего канала.
Герман Аскольдович посмотрел с откровенным сомнением во взгляде, потом сказал:
— Оригинально. Мой секретарь подготовит список наиболее релевантной вашим интересам литературы. Приходите послезавтра. Или нет, лучше в четверг.
Меня такой ответ нисколько не порадовал, но заявление о горящих сроках прозвучало бы откровенно жалко, да ещё распахнулась дверь и в кабинет вплыла брюнетка лет тридцати, высокая и статная, в облегающем платье.
— Герман, дорогой! — произнесла она мягким грудным голосом. — Ты занят?
Сначала я отметил очень броскую и даже хищную красоту, потом только узнал в брюнетке Эльвиру Генриховну Хариус — сотрудницу аналитического дивизиона, с которой как-то пересёкся в Зимске.
Заведующий библиотекой мигом поднялся из-за стола.
— Нет-нет! Что у тебя, дорогая?
Супруга подошла и поцеловала его в щёку.
— Сегодня буду заниматься квартирным вопросом нашего нового мальчика, приду поздно. Не теряй.
— Не беда! Я и сам собирался в клуб.
Я спешно выскользнул в приёмную, где и столкнулся со Львом.
— О, привет! — протянул я ему руку, сложил одно с другим и спросил: — Да тебя никак переселяют?
— Ага! — расплылся в счастливой улыбке мой бывший одноклассник. — Сегодня после дежурства съезжаю из клиники, сейчас ордер на заселение получать пойдём. — Он взглянул на наручный хронометр. — Ты вот что, Петя: приходи завтра на новоселье часам к девяти. Улица Коммунаров, дом восемь.
— Приду, — пообещал я. — А подарить тебе что?
— Да ничего не надо. Не собираюсь вещами обрастать. Жильё-то служебное!
— Тебя в штат взяли?
— Вроде того, — уклончиво ответил Лев и прищёлкнул пальцами. — Да, слушай! Я Ингу с Лией пригласил. Ничего?
Я пожал плечами.
— Нормально.
Нельзя сказать, будто я усиленно избегал Лию, скорее из врождённого чувства такта старался не мозолить ей глаза, но именно что из чувства такта. Заботиться о чужом душевном спокойствии в ущерб себе мне категорически не хотелось.
— Приду! — пообещал я, хлопнул Льва по плечу и зашагал мимо книжных полок к входной двери, намереваясь заскочить перед заступлением на дежурство в столовую.
Увы, воспользоваться подвернувшимся шансом заменить пищу духовную на хлеб насущный не вышло. Покинув библиотечный корпус, я двинулся напрямик к столовой, здраво рассудив, что кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая, но всё оказалось далеко не так просто. Кратчайший путь пролегал мимо военной кафедры, вот там меня и окликнули:
— Петя! Линь!
Я обернулся и отсалютовал так невовремя вышедшему подымить на крыльцо Касатону Стройновичу.
— Привет!
Аспирант выкинул окурок в урну и спросил:
— Ты куда запропал?
— Учёба, работа…
— У всех учёба, у всех работа! — отмахнулся Касатон. — Понимаю, вчерашние выборы пропустил — на выезде был, уважительная причина! Но сейчас изволь на отчётное собрание пожаловать!
Я закатил глаза.
— У меня дежурство!
— Оно у тебя только через час начнётся! — неприятно поразил меня Стройнович своей осведомлённостью и больше уже ничего слушать не стал, ухватил под руку и потянул к входной двери. — Идём-идём! Нельзя от коллектива отрываться! Неправильно это!
Я беззвучно ругнулся и вслед за аспирантом двинулся к актовому залу военной кафедры, который оказался под завязку набит студентами разных годов обучения. Все оживлённо переговаривались, гул стоял такой, что было не слышно собственных мыслей.
Касатон направился к президиуму, но сразу оглянулся и погрозил мне пальцем. Я в жесте признания капитуляции выставил перед собой раскрытые ладони, после огляделся в поисках свободного места, не заметил ни одного и прислонился к стене.
Вот же носятся с этим советом студенческого самоуправления как с писаной торбой! И ведь никто не признается, что подоплёка у всего этого ажиотажа проще некуда: если разобраться, дело в банальном желании утереть нос другим факультетам.
Председательствовал на собрании Касатон Стройнович, он его и открыл, поприветствовав собравшихся и призвав всех к тишине. Дальше аспирант на добрую четверть часа разразился пространной речью, в которой затронул все более-менее значимые события последних дней: студенческие беспорядки и акцию анархистов, церковный запрет пастве проходить инициацию, стремление так называемого мирового сообщества заполучить контроль над Эпицентром, санкционное давление, отказ в реструктуризации долгов и выдаче новых займов, и даже спор Срединского воеводства и Оксона о принадлежности вольного города Данциг, который на текущий момент оставался одной из последних территорий под протекторатом Лиги Наций. Осудил несдержанность, призвал к бдительности и только после этого перешёл к делу.
— Рад объявить, — повысил голос Касатон, — что по результатам выборов представители военной кафедры заняли в совете студенческого самоуправления семь мест из сорока девяти! Первый курс: Марина Дичок! Прошу на сцену! Аплодисменты!
Сидевшая в первом ряду Марина поднялась со своего места и прошла на подиум, машинально поправила светлые волосы и немного смущённо помахала залу ладошкой.
— Второй курс: Инга Снегирь! — объявил Стройнович, когда аплодисменты начали стихать. — Инга в дополнительных представлениях не нуждается, все вы её прекрасно знаете!
Моей бывшей однокласснице хлопали заметно громче и чуть продолжительней, Касатон даже поднял руку, призывая к тишине.
— Третий курс: Сергей Золотник и Алевтина Вьюн! Поприветствуем наших героев, отличившихся при отражении воздушных налётов на Зимск!
На сцену поднялась парочка пирокинетиков, точнее — поднялись они порознь, а до того даже сидели в разных концах зала, что меня откровенно удивило.
Какая кошка между ними пробежала?
Касатон Стройнович выдержал небольшую паузу и продолжил:
— Четвёртый курс: Мефодий Карлуша, наш дорогой и всеми любимый Карл!
Уж на что тепло встретили предыдущих выдвиженцев военной кафедры, реакция на объявление моего приятеля оказалась на порядок сильней. От воплей и свиста едва не заложило уши.
Карл воздел над
