Цейтнот. Том I - Павел Николаевич Корнев
— Благодарю за оказанное доверие и поддержку!
Касатон добродушно усмехнулся и выкрикнул:
— Пятый курс: ещё один выдающийся представитель актива военной кафедры — Авдей Конокрад!
На сцену поднялся пирокинетик с белой отметкой рубца на лбу. И вновь — бурные и продолжительные аплодисменты. Да оно и немудрено: герой же!
Насколько мне было известно, Лия отказалась выдвигать свою кандидатуру из желания сосредоточиться на учёбе, спорте и устройстве личной жизни, а Никифор сменил Герасима на должности командира зенитной батареи, теперь ему было не до участия в выборах.
— Так шесть их! — пихнул в бок приятеля стоявший рядом со мной студент.
— Тебе мало, что ли? — ответил тот ухмылкой. — Мне бы и одной рыженькой хватило! Огонь девка!
Алевтина и в самом деле выглядела самой фигуристой и наиболее яркой из барышень на сцене. Марина на её фоне смотрелась чуть простоватой худышкой, а Инга слишком уж строгой недотрогой.
— И наконец, ваш покорный слуга, — объявил Касатон Стройнович, становясь между Ингой и Мариной, — прошёл в совет по квоте аспирантов!
Заорали и затопали ногами студенты, сверкнула магниевая вспышка, поднялся под потолок белёсый дымок. Касатон улыбнулся и вскинул над головой сжатый кулак.
— Ура, товарищи! Ура! Ура! Ура!
Обращение вызвало столь бурную реакцию, что едва оконные стёкла не вылетели, энергетический фон так и колыхнулся. Меня ощутимо перетряхнуло, пришлось даже усилить заземление. Я досадливо поморщился и начал проталкиваться к выходу, но, прежде чем успел покинуть зал, Касатон объявил:
— Пользуясь случаем хочу сообщить, что наш дорогой друг Вениамин Мельник досрочно произведён в военные советники второго ранга и назначен координатором подразделений сверхэнергетической защиты Западного военного округа! Инга, мои поздравления! Ура!
Для меня заявление Стройновича оказалось неожиданным лишь в части стремительного карьерного роста нашего общего знакомого, а вот его отправка на западную границу никакого удивления не вызвала. В Новинск после вывода наших частей из Джунго в обмен на соответствующие уступки со стороны нихонцев Мельник не вернулся, продолжив нести службу при штабе Особого восточного корпуса, а о грядущем назначении генерал-лейтенанта Рогача командующим Западного военного округа газеты писали ещё в середине января. Личности подобного калибра в одиночку с места на место не перебираются, непременно тащат за собой сработавшуюся команду, не сказать — свиту.
Воспользовавшись всеобщей ажитацией, я выскользнул за дверь, достал карманные часы и досадливо выругался, взглянув на циферблат.
Зараза! Опоздал!
Нет, не на дежурство, только в столовую, но и это нисколько не порадовало. В караулке я устроил ревизию съестных припасов, отыскал сухари и начатую пачку заварки, но попить чай помешало появление Александра Малыша.
— Уже здесь? — удивился он, взглянув на часы. — Отлично! Тебе персональное задание.
— С чего такая честь? — насторожился я.
Малыш расплылся в широкой улыбке и добродушно хлопнул меня своей лапищей по плечу.
— Не дрейфь! Сегодня вы все индивидуальные задания получите. Работа не бей лежачего: надо постоять в церкви тихонько, проследить, чтобы внутри никто не хулиганил. Только действуй незаметно, нам конфликты на пустом месте не нужны. Твоя задача, не привлекая к себе внимания, вывести правонарушителей на улицу и сдать наряду.
Ага. Ага. Не привлекая внимания. В церкви.
Гениально!
— Это Вяз у нас такой одарённый или приказ сверху спустили? — пробурчал я.
— А есть разница?
— Просто интересно.
Малыш покачал головой.
— Интересно тебе на завтрашней тренировке будет, если перед попами засветишься. Ты там не на службе, просто помолиться зашёл. Усёк?
— Так точно!
— На тебе церковь Ильи Пророка. Топай! Остальных я сам распределю.
— Пистолет получать? — уточнил я.
— С оружием в храм божий? — глумливо ухмыльнулся Малыш. — Сдурел? Сказано же: вести себя тихо и незаметно! А стрельба в церкви — это очень громко и очень заметно. Если что — пусть наряд отдувается.
Я вздохнул.
— И чего бы все церкви до воскресенья не закрыть, чтобы страсти улечься успели?
— Вот и ты тоже не политик, — ответил мне ещё даже более тяжёлым вздохом Александр Малыш. — Предлагали мы это. Предлагали! Думаешь, дурнее паровоза? Так нет же: политика! Если дадим повод заговорить о репрессиях в отношении верующих, такая буча поднимется, что всем чертям тошно станет. Мы теперь на цыпочках ходить должны. Усёк? На цыпочках! И значок институтский сними, лишнее это.
Ну и снял, конечно. А куда деваться? Приказ есть приказ.
В сквере у главного корпуса я остановил лотошника и накупил у него разных пирожков, сжевал их один за другим на ходу. Ещё в кафешку через дорогу забежал, попросил стакан чая. Правда, рассиживаться там не стал, утолил жажду прямо у буфета и поспешил дальше. Пусть даже ничего во время моего отсутствия в церкви и не случится, но меру тоже надо знать.
Насчёт наряда Малыш не обманул: комендантский вездеход стоял метрах в тридцати от церковных ворот, там же топтались несколько бойцов. Они демонстративно игнорировали желавших посетить вечернюю службу прихожан, но вот компанию студентов перехватили ещё на подходе к храму. Молодых людей отвели к автомобилю, о чём-то расспросили, после чего отправили восвояси, несмотря на отчаянные протесты черноволосой девицы.
Я миновал побиравшихся у калитки нищих, глянул на золочёные купола с крестами и дабы совсем уж не выделяться на фоне остальных, перекрестился. Потом немного поколебался и всё же подошёл к церковной лавке, а только купил полдюжины свечей, зацепился взглядом за очень уж плечистого дворника. Машинально напрягся, но сразу узнал где-то раздобывшего фартук, картуз и метлу Матвея Пахоту и ухмыльнулся.
Выходит, мне ещё не самое плохое задание досталось. Выходит, ещё повезло.
Сняв кепку, я сунул её в карман пиджака, прошёл в церковь и перекрестился, потом оглядел просторное помещение с высоченными потолками, развешанными по стенам иконами, красными огоньками лампад и напитывавшими воздух сладковатым дымом свечами.
— Ну наконец-то! — зло прошипел едва не зацепивший меня плечом Максим Бондарь и поспешил на выход.
Я его замечание проигнорировал и справился у тушившей прогоревшие огарки старушки, где ставят свечи за упокой. Меня отправили в правое крыло, туда и пошёл. Запалил фитиль, чуть погрел низ свечи над огоньком соседней, воткнул размякший воск в держатель, отступил на шаг назад, перекрестился. Постоял немного и отправился дальше.
Постепенно я избавился от всех свечей, запрокинул голову и полюбовался росписью потолка с белоснежными ангелами и всем таким прочим. От амвона доносился сильный голос проповедника, пахло ладаном. Будто в детство вернулся.
Но — нет, нет, нет. Отогнал воспоминания, заставил себя собраться.
Я сюда работать пришёл. Мало ли какой провокатор внутрь просочится? Бдительность терять нельзя.
Увы, фланировать
