Алые сполохи - Мидзуна Кувабара
Ни единый взрослый не дал им защиту.
Испытание достаточное для того, чтобы научить показывать клыки всякого. В своем единственном стремлении — защитить Мию — он забывал защищать себя. Он сам принимал ледяные удары их мечей.
«Сколько раз я говорил это?» — подумал Такая.
У него никогда не было шанса оглянуться на себя. Человек человеку волк, нанеси удар прежде, чем ударят тебя… вот какие уроки вынес Такая с той поры. Но все-таки он научился этому, желая не дать в обиду другого человека.
Ему всегда приходилось быть начеку, всегда настороже. И он перестал доверять людям, прежде чем осознал это.
И еще…
«Я выдержал, потому что мог…»
Он мог быть защитником… мог оберегать кого-то.
Он мог получать глубокие раны, мог вновь и вновь подниматься на ноги без чьей-либо помощи. Мог брать на себя все стрелы и мечи. Его не нужно было защищать. Он мог вынести. Ему не нужна была помощь.
«Почему мне понадобился кто-то еще?»
Ранить и быть раненым, последние несколько лет весь его мир состоял из нападения и защиты. Это занимало его целиком, не оставляло пространства для чего-либо иного… и к тому же…
«… Что я надеюсь обрести?»
— Как насчет лукового супа? У нас еще консервы есть. Ты что хочешь? Братец… Брат? — громче повторила Мия. Такая сидел безразличный, склонившись к чашке, руки его вздрагивали.
— Братец, ты чего? Тебе холодно?
Такая наконец поднял голову. На него взволнованно смотрела Мия. Мия. Сестра… его единственная сестра, ради защиты которой он так отчаянно сражался.
«Если я в самом деле Кагетора».
Если он каншоуша.
Значит, здесь должен был жить другой Оги Такая… настоящий Оги Такая… жить и защищать Мию. Они сказали, что он Кагетора. Но он не помнит о жизни Кагеторы ничего. Выходит, он не Уэсуги Кагетора.
Он не был Кагеторой.
Он не был даже Оги Такаей.
Тогда он, думающий про это, был…
«Кто же я?»
В глазах Мии плескалась тревога.
— Братец…
Если бы я мог извиниться или признаться, что лгал тебе!
Слыша отзвуки слов, уже однажды произнесенных, Такая улыбнулся слабой, полной боли улыбкой.
«Пусть так, но все же я был тем, кто хотел защитить Мию».
Какая разница, кто он. Кагетора, не Кагетора, но ученики старшей школы Дзехоку пострадали из-за него…
Он должен был разобраться с этим.
«Мне не нужна помощь».
Он принял решение.
Из-за него были ранены люди.
«Что ж, пора на охоту».
В продолговатых узких глазах Такаи мелькнула характерная дикая искра, на мгновение распалив в них жажду битвы.
Пора бросить вызов.
Самому.
Его глазами смотрел разбуженный хищник, а внутри бушевала такая сила, что он даже удивился.
— Мия.
— А?
— Сегодня вечером я уйду.
— Правда? Уйдешь? — переспросила Мия. — Тогда надо поесть раньше. Тебе же надо поесть перед уходом? Я сейчас, быстро, и ты поешь, ладно?
Бесхитростная реакция сестры заставила Такаю замереть. Он отбросил челку со лба и почувствовал, что опять может улыбаться.
— … Хорошо.
У него была Мия. У него был Юзуру.
* * *
Дождь усиливался.
Ветер колыхал деревья вокруг школьных зданий, дождь бил в окна. Секции закончились, ученики разошлись по домам.
Пустая школа.
В полумраке у колонн мелькала тень.
— Все готово?
Позади тени — молодого человека в школьной форме — танцевал белый свет.
Да, Ранмару-сама.
— Остается лишь подстерегать, пока Кагетора не угодит в западню. Нуэ-шуу будут поджидать моих велений за барьером. Их сила мне надобна лишь на случай внезапных обстоятельств.
Да.
— Хорошо. Когда придет время, разомкните узы духов Каске. Позже я позволю вам вволю потешить вашу злобу.
Слушая шум листьев, он пробормотал сам себе:
— Я приготовил тебе могилу, Кагетора. Поспеши. Тебя ожидают столько важных гостей.
Лил дождь.
— Приходи, верши свой экзорцизм ради тех школьников. Дай мне увидеть силы, которыми ты сокрушил Сингена.
На его губах появилась кривая усмешка.
— Из тебя выйдет чудесный драматический герой, Оги-сэмпай.
Взвыл ветер.
Над корпусами тяжело повисли свинцовые тучи.
На школу трагической завесой опускалась ненависть.
Глава 7: Западня
Телефонный звонок раздался часов в восемь. Они уже поужинали, чуть раньше, чем обычно.
Мия, занятая мытьем посуды, вытерла руки о фартук и пошла отвечать:
— Алло? Это Оги.
— А, привет, это Нарита.
— О, Нарита-сан!
Звонил Нарита Юзуру, который, как и предположил Такая, в школу сегодня не пошел.
— Добрый вечер. Такая дома?
— Братец только что ушел.
— Ушел? — голос Юзуру окреп. — Куда? Он сказал перед уходом?
— А… нет, ничего не сказал.
— Вообще ничего? Не знаешь, куда он мог пойти?
Настойчивые нотки, что внезапно возникли в голосе Юзуру, удивили Мию:
— Я… я не знаю.
— Как он себя вел? Как обычно?
— Ну… — Мия начала вспоминать.
Действительно, он казался рассеянным и озабоченным, и немного расстроенным — как будто над чем-то раздумывал.
— Нарита-сан, с братом что-то случилось? Он не к тебе пошел?
— Он… не мог… — проговорил Юзуру, словно только что получив предупреждение.
Почувствовав, что молчание Юзуру на другом конце провода, должно быть, означает какое-то несчастье, Мия спросила:
— Что не так? Брату грозит опасность? Если его нету, то…
Юзуру на момент замер, не выпуская трубку из рук, потом проговорил так спокойно, как мог:
— Да ничего не случится. Уверен, он скоро вернется, так что не волнуйся.
— Правда?
— Ага. О, извини, что напугал. Не волнуйся за него. Пока…
Поспешно повесив трубку, Юзуру мгновение не двигался.
«Такая…»
Он видел кошмар.
Пару минут назад.
Он задремал у себя в постели. А потом увидел зловещий сон.
Вчерашний призрак женщины в белом кимоно стоял у его кровати. Она пыталась что-то сказать ему… молила сохранить что-то? Он пошел за ней, и в сне появился Такая. Такая — неподвижный, окровавленный — растянулся на земле. Он лежал, окутанный неестественным спокойствием смерти, и кровь струилась у него изо рта.
«Кошмар…»
Он перепугался настолько, что одно воспоминание заставляло его сердце колотиться. Застывшее лицо Такаи в его сне казалось таким реальным, что мороз шел по коже.
«… Такая…»
Страх отказывался исчезать. Юзуру крепко сжал кулаки. Место напоминало их школу. Такая ушел; мог ли это быть…
«Вещий сон?»
Только-только он нервничал и не находил себе места, сейчас же серьезно встревожился. Юзуру уставился в окно.
«Что мне делать?»
Дождь все усиливался и усиливался.
«Мне надо…
