Москит. Том I - Павел Николаевич Корнев
Занятие рукопашным боем подошло к концу, студенты потянулись в раздевалку, им на смену начали подходить те, кто желал обрести просветление путём медитаций. Хватало и тех, кто практиковал оба подхода.
К их числу относился и Лев. На правах помощника он завёл разговор с Михаилом Прокопьевичем, и тот принялся что-то ему разъяснять, отвлёкся лишь, чтобы отвесить ритуальный поклон Федоре Васильевне.
К этому времени собралась и прикладная группа, как именовали нас подопечные Горицвета, эти наставнице вопросами не докучали, у неё всё было по-армейски строго. Расселись и без дополнительных указаний погрузились в транс, добиваясь полнейшей сосредоточенности перед началом отработки индивидуальных упражнений.
Федора Васильевна подошла ко мне и спросила:
— Ну и что у тебя с энергетическими каналами?
— Полный порядок.
— Так я и думала.
Я рассказал о новом способе развития внутреннего потенциала, и на жёстком лице мануального терапевта по бокам ото рта залегли вертикальные морщины-складки. Как видно, симпатии к Лизавете Наумовне она отнюдь не испытывала, но после недолгих раздумий кивнула.
— Да, в твоём случае это не лишено смысла. С этого и начни. — Федора Васильевна кинула косой взгляд на Горицвета и досадливо поморщилась. — Ишь, раздухарился, многостаночник! И в том он эксперт, и в этом! А на деле дилетант дилетантом! И как только могло в голову прийти пахартские медитативные техники с нихонскими боевыми искусствами совместить!
Я никак откликаться на это замечание не стал, но и обратиться к сверхсиле не успел.
— Длинный — друг твой? — спросила вдруг Федора Васильевна.
— Вместе в гимназии учились.
— Они с Мишей — два сапога пара! Оператор несостоявшийся и оператор невозможный.
Сосредоточенность как рукой сняло, я поднял взгляд и спросил:
— Почему — невозможный?
— Он где инициацию прошёл?
— На первом румбе первого витка.
Федора Васильевна тяжело вздохнула, будто моей тупости поразилась.
— Истинный радиус Эпицентра какой? — поинтересовалась она после этого.
В памяти засело какое-то некруглое число, но вводный курс общей теории сверхэнергии давно выветрился из головы, и я неуверенно произнёс:
— Точно не тринадцать километров, чуть меньше.
— Двенадцать километров семьсот шестьдесят два метра! — отчеканила Федора Васильевна. — Фактически первый виток начинается с девятого румба!
— Да не… — протянул я. — Прекрасно помню, что давить сразу начало, как только на Спираль заехали.
Тётка презрительно фыркнула.
— Давить вас ещё на двадцать пятом километре начало, бестолочь! Всё дело в соотношении интенсивности излучения и скорости движения!
Я нахмурился.
— И как тогда Лев инициацию прошёл?
Федора Васильевна пожала плечами.
— А бес его знает! Но раз твой друг здесь, а не заперт в какой-нибудь лаборатории, с этой загадкой кто-то уже разобрался. Всё, приступай!
И я приступил. Сначала скинул внутренний потенциал, затем начал набирать его заново и успел довести до одиннадцати мегаватт, прежде чем накатила дурнота. Следующие два подхода оказались и того менее результативны, ну а дальше я занялся выполнением своих обычных упражнений, чтобы уже в финале тренировки погрузиться в полноценную медитацию.
Некоторое время спустя уловил приближение Федоры Васильевны и мягко скользнул в резонанс. Тотчас хлынула энергия, очень скоро заполнила меня целиком, я едва не утонул в ней, лишь каким-то чудом не позволил сознанию вынырнуть из транса и сохранил связь с Эпицентром. Жёсткие пальцы сжали шею и надавили меж лопаток, заставив выпрямить спину, сразу стало легче, входящий канал перестал судорожно сокращаться, пропали будоражившие внутренний потенциал колыхания.
А потом меня вышибло из резонанса, и навалилась невероятная тяжесть. Пятьдесят с лишним миллионов сверхджоулей рвали изнутри, и удержать их под контролем не было ровным счётом никакой возможности.
— Терпи! — потребовала Федора Васильевна.
Секунда, вторая, третья… Давление стало невыносимым, обернулось холодным огнём, выжигавшим меня изнутри.
— Терпи!
Пятая, шестая…
Ледяное пламя принялось пульсировать, растеклось по телу, заморозило кровь и конечности.
Седьмая…
Скрипнули зубы, на глазах выступили слёзы, и я спешно разжёг алхимическую печь. Разом отступил холод, и стало легче дышать, но распиравшее изнутри давление никуда не делось, лишь самую малость ослабло.
— Не торопись! — потребовала Федора Васильевна, которая отпустила мою шею и теперь нажимала пальцами на спину тут и там в попытке стабилизировать внутренний потенциал.
Я до предела уменьшил интенсивность алхимической печи, ощутил головокружение, но совладал с ним и пережигал сверхэнергию никак не меньше четверти часа. Удержать сумел три с четвертью мегаджоуля.
Федору Васильевну мой очередной рекорд отнюдь не впечатлил, но и от критики она воздержалась. Да я был сейчас и неспособен воспринимать нотации, еле дополз до раздевалки и минут пять мок под душем, прежде чем хоть как-то прояснилось сознание.
Тогда вытерся, оделся и вышел в коридор, а там столкнулся со Львом, который оживлённо втолковывал Якову:
— Представляешь, он встретил учителя в своих странствиях по Джунгарии! Они уже почти двадцать лет знакомы, он даже в Нихоне его навещал несколько раз! — И уже мне: — Привет, Петя!
Председатель студенческого клуба прошёл в раздевалку, на меня даже не взглянув, а я поздоровался с бывшим одноклассником и справился о его планах на выходные, но долго разговор не продлился, разошлись в разные стороны. Разве что ещё брошюру о йоге за авторством господина Горицвета получил.
Дальше я первым делом заглянул в общежитие Лии и — безрезультатно, она с выезда к этому времени ещё не вернулась. Сие обстоятельство откровенно раздосадовало, но трагедии из этого делать не стал и отправился в студенческое кафе.
Там меня уже дожидались Карл и Ян, а немного позже подошёл Костя; компанию ему составила симпатичная брюнетка — та самая, которая поинтересовалась результатом нашей игры в вышибалы с компанией Северянина. Потом ещё знакомые подтянулись, даже несколько столов сдвинуть пришлось. Изредка я отлучался позвонить Лии, но всякий раз ответ дежурной по этажу оставался неизменным: «не появлялась», «не появлялась», «не появлялась». А на дворе — поздний вечер, ночь даже!
Как на грех слова о свободных отношениях вспомнились, тошно стало. Умом понимал — ерунда это всё, только зря себя накручиваю, а самого так и потряхивало всего. Пришлось налечь на пиво…
Часть первая. Глава 4
Глава 4
Утро началось с
