Игорь Федорцов - Сталкер-югенд

Почему-то так повелось, самые худшие из опасений сбываются. То, что отлажено, во что вложены труд и усилия не одного года, в одночасье рухнуло. Эти… обозвать их людьми не поворачивается язык. Какие они люди? Они не могли ими быть и не были! Просто Эти. Эти, которые пришли и уничтожили все! Ей пришлось стать свидетельницей − грозившие в два подскока одолеть врага, погибли за считанные минуты. Ратовавшие за затяжные бои, выстояли не многим дольше. Загадавшие сбежать, никуда не сбежали. Она никогда не питала особых чувств к мужу. Пожалуй благодарность. Да благодарность. Глеб помог ей выжить и познать счастье материнства. Их союз, осознанная необходимость и этим все сказано. Во всяком случае, для нее. Все свои недостатки: грубость, рукоприкладство, пьянство Глеб искупил вчерашним днем. Он бился за свой дом, за своих детей и свою женщину до последнего вздоха. Как и подобает мужчине.

Когда бои закончились, а закончились они быстро, уцелевших, в основном женщин и детей, согнали в ангары и дома побольше. Для чего? Шанни была слишком подавлена разбираться и предполагать. Она беспокоилась о детях. Глеб и Шанни-младшая уже начали хныкать и просить есть. Поделив пряник, раздала половинки, крошки слизнула сама. Второй приберегла. Она всегда запасала угощение. У кого есть или были дети, поймут. Паршивцы всегда придумают, чем озадачить и нет способа лучшего их отвлечь, сунуть в рот какую-либо сладость.

В дальнем конце ангара, мелькнул один из Этих. Белоглазый. Прозвище подходило, как нельзя лучше. Соответствовало отталкивающей внешности. Но если с белоглазыми все более-менее понятно, то, как назвать тех, кто верховодил у них?

3

Эскалатор работать отказался. Пульт моргнул лампой, ступени проползли шаг — катание закончилось. Дальше ножками.

Третья по счету шахта лифта. Кабина лежит внизу искореженными обломками. Следы копоти, растрескавшийся от жара бетон, медные жилы сгоревших кабелей, обугленные коробки ШР. Двери шахты сильно деформированы и выдавлены наружу. Пластмасса полопалась, металл порван.

− Долбануло, так долбануло? — подивился Харли, отламывая кусок обшивы.

− Интересно что?

Влад привстал на цыпочки, подергал торчавший из стены обломок швеллера. Мертво!

Феликс, придерживаясь, заглянул в пустоту.

Чили ехидно улыбнулась — давай герой! Флакки конечно не очкун, но за ним не водилось склонности лезть в первую линию. Ему и на последней хорошо. При возможности перепоручить геройство другому, с удовольствием препоручит. Но когда надо, тогда надо!

− Реально подняться, − решителен Феликс, наблюдая полет плевка в бездны и недра.

− Мысленно я с тобой, − пообещала Чили. Маленькая месть за приставучесть.

Флакки не отступил. Послав воздушный поцелуй — ради тебя! взялся за скобы и полез. Посыпалась крошка. Предательски скрипели опоры в гнездах.

− Жди меня и я вернусь, − распевал Феликс, подбадривая себя.

Он пропал из виду. Лишь раздавался приглушенный голос.

− Всем смертям на злооооооо! — прервалось пение неожиданным воплем, и промелькнуло падающее тело.

− Феликс! Феликс! — загалдели приятели, нависая над провалом шахты. Много углядишь в свалке металлолома?

− Какого хера полез! — заныл Харли.

− Довыебы…лся, − покосился Лонко на Чили.

Девушка сверкнула глазами. А я выходит не оценила!?

− Ха-ха-ха! — раздался сверху издевательский хохот.

Дружно задрали головы, моргая от сыпавшейся грязи.

На веселом пиру, на самом!В мечном круге дружины вольной.Пропоет вам последним псалом,Черный Ангел из стаи Черной!

− надрывался Феликс.

− Придурок! — с облегчением выдохнула Джилли.

− Нашел время! — психанул Влад. Переживать за товарищей — рудимент привитый Armpit.

Шутник, добравшись доверху, додумался скинуть подвернувшийся ему мешок с барахлом.

Ори Феликс меньше, веди себя остальные потише, несомненно, расслышали бы далекий звук громыхания по бетону запнутой ими алюминиевой банки. Но Феликс горланил песню, ребята толклись у шахты и звук незаметно затих, затерялся, растворился в десятке других звуков, оставшись незамеченным.

Человек не обманывался, ему не убежать. И вовсе не потому что никудышный бегун, как раз наоборот, но не убежит Имело ли это хоть какую-то для человека значимость? Ну, когда дело касается жизни и смерти все имеет значение. Пылинка, соринка, дуновение сквозняка. После не будет ничего. Некоторые утверждают, будет, но заблуждаются.

Захлебываясь собственным хрипом, превозмогая боль в боку, человек бежал, отыгрывая секунды. То, что он еще жив, стоило поблагодарить отличную память и умение ориентироваться в плохо освещенном пространстве. Нельзя же назвать светом дрыгающийся и скачущий туда-сюда луч фонаря. Однако, его достаточно не допустить фатальных ошибок. Будь по-другому, бег бы давно закончился. От кого убегал, предпочтительно не думать. Не отравлять драгоценное время страхом. Страха и так с избытком и, испугайся он чуточку больше, у него сведет мышцы или остановится сердце. Лопнет и остановится. Но этого не происходит, по одной простой причине − все мысли о беге. Только и только о нем. Это расчетливый бег. Бег, где каждый шаг продлевает жизнь на целый шаг.

Резко влево и к лестнице. Тут запасной выход. На случай неисправности лифта. Сейчас лифт работает, но связываться с механизмом себе дороже. Пока откроются двери, пока они закроются, пока лифт тронется… Этих «пока» наберется столько, что он ничего не выиграет.

Подъем отнимет лишние силы, но до того как они окончательно иссякнут его или настигнут, или он доберется до своей цели. А цель у беглеца была. Простая и ясная. Не возвышенная, не заветная, просто цель.

Под башмаками загрохотали ступеньки. Из-за грохота, не слышно, далеко ли преследователь. Но это, собственно, не имеет значения. Делай что должно…. Он и делал − убегал. Развернуться и принять последний бой, встретить врага лицом к лицу не для него. Ненужное геройство ничего никому не докажет, но отнимет оставшиеся минуты. И никто не оценит его геройской смерти. А самому? Покойнику глубоко фиолетово сколь замечательно он погиб.

Поворот, затем снова. Пугая, из-под ноги, загрохотала смятая алюминиевая банка. Как она здесь оказалась? Не все ли равно. Ценность конечно не малая, но из всех сокровищ Мира ему ближе собственная жизнь.

Человек перемахнул перила и постарался приземлиться на ноги как можно ровнее. Любая оплошность и он подвернет лодыжку. И тогда все что он расходовал столь рачительно, улетучится в короткий миг. Еще коридор, еще. В конце дверь. Она заблокирована, но проход там был. Надо только знать где. Человек нырнул вперед, сминая телом хлипкую вентиляционную решетку. Это бонус. На всякий случай.

Несколько кувырков и беглец снова на ногах. Затяжной отрезок разогнаться как следует. Когда не бежишь, а летишь, едва касаясь пола. Смягченный ладонями таран в дверь. Хруст петель и он в ангаре.

Ощущение чисто субъективное. Немного выиграл во времени. Совсем немного. Но выиграл. И это дает мизерную надежду. Не на спасение. Спастись не дано. Но позволит выбирать путь.

Беглец не стал подниматься на галерею, а кинулся к прикрытой грудой ящиков арке. Вскочил на один, скакнул на второй, сбил верхний и нырнул в просвет. Больно ударился боком, ободрал щеку, но все равно продолжил бег.

Опасное место. Коридор в подъем. Здесь его преимущество быстро растеряется. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Левой-правой. Левой-правой. Как древние греки на керамических вазах. Преследователя не слышно. Далеко ли он? Человек не позволяет себе оглянуться. Собственной смерти лучше не видеть.

Несколько дверей и на лестницу. Спросите в чем разница между предыдущей лестницей и этой? Большая.

Человек запрыгал через ступеньку, цепляясь рукой за перила и помогая подниматься. На площадке сквозь решетчатый пол увидел погоню.

«Давай! Давай! Давай!» — поторопил беглец себя.

К моменту преодоления последнего пролета, запас времени истончился до пяти секунд. Этого должно хватить. Должно! Человек больше не думал о беге, не думал о пути, не думал о сбережении дыхания. Все что ему оставалось преодолеть несчастных тридцать метров. Ах, если бы ему еще секунд пять запаса!

Человек нырнул в проход и понесся по галерее, сжигая остатки сил.

Площадка. За ней провал. Через него лежит ферма. На ферму, сверху, падает вода. Принять решение − одна секунда. Одна!

Преследователь не торопился. Ждал действий человека. Насколько он хочет жить? Насколько сильна в нем жажда жизни? Уцепится ли за возможность спастись. Ведь сейчас такая возможность появилась. Видимость такой возможности…

Человек бросил взгляд на ферму, на падающую воду, даже успел представить, что скрывает поток воды.