Юрий Арис - Первая Стая (СИ)
Получается, он, как и я, почувствовал непобедимую тварь и знал, что она станет его гибелью. Вот почему ему было все равно, убивать людей или нет: он не собирался возвращаться, наказания его уже не пугали. И усталости не было, ведь он не берег силы, они были ему не нужны дальше.
Лита рассказывала мне, что некоторые птицы, предчувствуя смерть, кидаются с высоты на землю, что кошки и слоны уходят, чтобы умереть в одиночестве, в особом месте. Мы, подводные звери, выбирали похожий путь — мы умирали в бою. Я знал это не хуже Кинга на уровне той памяти, что казалась мне чужой.
Против твари с глубины у него не было ни шанса, но он все равно готовился плыть туда, чтобы в свой последний момент вонзить хвост ей в глотку или, если получится, в один из горящих лунных глаз. Он уже на все решился и проблема заключалась лишь в одном: с таким решением не был согласен я.
— Кинг… Не надо.
— Я… умирать… сейчас… — Он видел, что я все понял, и был удивлен моим отрицанием очевидного.
— Послушай меня… То, что мы с тобой знаем… это было раньше, в другой жизни. Теперь мы сотрудничаем с людьми. Они могут помочь тебе, они отгонят смерть. Видел бы ты, в каком состоянии был я, когда Лита согласилась работать со мной. Они меня вылечили! Дай им такую возможность.
— Нет, — это было не упрямство, а констатация факта. Из нас двоих упрямился я. — Так надо. Ты знаешь.
— Я не хочу, чтобы ты умирал. И я не позволю тебе этого сделать. Когда-то я спас твою жизнь, смогу сделать это и во второй раз!
Он прищурился, сообразив, что я не шучу, напрягся. Вряд ли он планировал драться со мной, но сдаваться он не собирался, хоть и понимал, что уже проиграл.
В целом, я слабее зверей первой серии, но этот случай был особым. У Кинга почти не осталось сил после утомительной операции, которую мы провели, и все же он еще недостаточно ослаб, чтобы умереть.
Он бросился на меня неуклюже, я без труда увернулся; мне было его жаль. Любая битва при таком раскладе сил будет просто фарсом, поэтому, оказавшись у него за спиной, я ударил зверя хвостом по затылку. Свою силу я рассчитал точно, тело Кинга безжизненно повалилось на дно. Это был не конец, он просто потерял сознание.
Его вес показался мне мелочью в воде, несмотря на свою усталость, я поднял его без труда. Плыть быстро не получится, но мы достигнем яхты раньше, чем он очнется.
Я начал продвигаться вперед. Единственным утешением во всей это мрачной ситуации была злорадная мысль: я второй раз оставил божество океана без обеда.
* * *Я знал, что Кинг еще жив, но на этом мое знание заканчивалось. Когда мы вернулись, его поместили в медицинское крыло; меня люди выслушали и, ничего не сказав, отпустили. Видимо, они так и не смогли разобраться, что убивает его.
На базе ко мне относились по-прежнему холодно, но я уже привык. Мне удалось выторговать у одного из стажеров книгу о морской жизни в обмен на обещание не пугать его ровно две недели. Так что у меня появилось хоть какое-то развлечение.
Я беспокоился за Литу, а теперь еще и за Кинга. Но если моя смотрительница находилась теперь в относительной безопасности, далеко от базы, то состояние зверя было не столь обнадеживающим. Я чувствовал, что допустил огромную ошибку, но отказывался признаваться себе в этом.
Через три дня после того, как мы вернулись на базу, в мою комнату пришел Олег. На сей раз он не стал стучать по краю бассейна, а я не стал притворяться, что сплю, выплыл сразу. Он сел на пол, опираясь спиной на стену, я устроился на краю бассейна, опустив в воду ноги и хвост. Некоторое время мы молчали.
— Они стабилизировали его состояние, но помочь ничем не могут, — Олег сказал это так, будто ему дела не было до зверя. Но теперь я не сомневался, что это всего лишь маска, иначе он бы не пришел сюда.
— Что с ним? Это та рана? Или новая? Или болезнь?
— Нет. Он… Кинг умирает от старости.
Такого поворота я не ожидал. Какая старость? Ни один из зверей не работал больше пяти лет, а что было до этого — никто не знает.
Смотритель между тем продолжал:
— Кинг был среди первых десяти зверей, которых Владимир Стрелов предоставил проекту, а я, соответственно, среди первых смотрителей. Мы год тренировались, а потом начали работать. Тогда… тогда я боялся, что не справлюсь, боялся его, но Кинг помог мне. Постепенно мой страх ушел. Мы выживали там, где, теоретически, выжить не могли. Ты знаешь, что Кинг последний из тех десяти зверей? Остальные погибли уже давно, все на заданиях, а мы всегда возвращались. Он ведь не выглядел старым…
Только теперь я понимал, что Олег не был равнодушным и не был жестоким. Он просто казался таким по сравнению с тем взрывом эмоций во плоти, который являла собой Лита… если, конечно, не учитывать ее умение эти эмоции прятать.
И теперь он терял не просто подчиненное ему животное, он терял напарника. Может, даже друга.
— Тесты показали стремительное старение организма. Ты знаешь… Стрелов предупреждал нас, что первая десятка нестабильна, что новые поколения зверей будут более совершенны. Я видел это, но никогда не думал, что Кинг хуже. А он постарел. Ты знаешь, почему?
Я только головой покачал: откуда я мог знать?
— И я нет… Причину мог определить только Стрелов, а его больше нет…Может, если бы кто-то еще из той десятки выжил, мы могли бы сравнить… Хотя нет, на базе хватает зверей следующего поколения, которые с Кингом почти одного возраста, и все они молоды. Считается, что звери стареют медленней людей. Тогда почему с ним так?
Я снова не ответил; я думал о себе и о других зверях. Люди знают о нас очень мало, а единственный человек, который знал больше, погиб. Может, для нас это нормально: оставаться молодым до последнего, а потом состариться за год? Я так не хотел… Учитывая, что большую часть своей жизни я был пленником, мне не хотелось думать, что расцвет моей силы уже позади.
Я не ощущал в себе никаких перемен, никаких признаков умирания, но может ли это быть гарантией?
— Я говорил с медиками, — Олег прикрыл глаза, словно пытался что-то скрыть от меня. — Кинг безнадежен. Они могут отсрочить его смерть, но медицинское крыло он не покинет никогда. Мне предлагали взять на воспитание кого-то из молодняка, начать все заново, но я так не могу, не хочу…
— Есть молодняк? — удивился я.
— Конечно. Неужели ты думал, что смерть Стрелова обречет проект? Звери умирают на заданиях, им нужна замена. Сейчас пополнение идет из двух источников: естественный прирост и инкубатор.
Я чувствовал, что ему нужно о чем-то говорить, чтобы отвлечься, не думать о Кинге. И я позволил ему эту небольшую слабость.
— Что эти источники из себя представляют?
— Ну, в первом случае все просто: идет скрещивание живущих на базе самцов и самок, — ответил Олег. — Дети, полученные таким образом, ничем не уступают родителям, быстро взрослеют, через два года они уже готовы к работе со смотрителями.
— И много таких детишек?
— Всего восемь, родились в разное время. Этот метод, разработанный еще доктором Стреловым, очень хороший, поскольку все дети оказываются послушными, нет таких уродцев, которых нужно помещать на нулевой уровень. Ты знал, что Кэти сейчас ходит беременная?
— Это не я! — мгновенно открестился от потомства я. — Если этот метод так хорош, зачем нужен инкубатор?
— Начальство посчитало, что два года — слишком долгий срок. Они нашли какого-то рехнутого генетика, который сумел частично разобраться в формулах, оставленных Стреловым.
— И он… он может сказать, откуда мы взялись?
— Не переоценивай его, — посоветовал смотритель. — Этот молокосос вроде как клонирует существующих зверей, стараясь изменять клоны на генетическом уровне. Результат пока не очень: много отбракованных уродов, да и те, которых удается подчинить, умом не блещут, годятся в основном для несложной тяжелой работы.
А ведь я на секунду понадеялся, что мне удастся хоть что-то узнать о своем прошлом… Наивно.
Олег задумчиво рассматривал листья растений в моей комнате. Я знал, что он хочет сказать что-то еще, и не торопил его.
— Вчера я ходил в квартал молодняка, — сообщил он. — Даже присмотрел одного из подростков, готовых к обучению. Этот живорожденный, а не инкубаторский, сообразительный зверек, уже даже говорить учится. Я почти уверен, что он способен превзойти Кинга. Но… уже не со мной. Я ухожу в отставку.
Пару дней назад я бы пропустил эту новость мимо ушей. Уходит — ну и пусть уходит, стажеров тут хватает. Но теперь, когда я узнал о нем так много, я понимал: подобные люди не должны уходить.
О том, что я прогнал с базы еще лучшего человека, думать не хотелось.
— Зачем уходить? Не думаю, что Кинг хотел бы этого…
— Я этого хочу. Мне не страшно начинать все сначала, я не из тех, кто не умеет вернуться назад, кому надо все время лезть в гору. Более того, я люблю спокойную работу и не люблю задания, а уж с зарплатой смотрителя ничто не сравнится.
