Степан Ларин - 25-й (СИ)
— Принято! — я включил рацию, прикреплённую к плавнику, и вышел на командирскую частоту. Теперь меня слышит весь мой контуберний. — Дракула, Чак, Левиафан — ко мне! Хищник и остальные — держать позиции!
— Я с вами, декурион! — вызвалась Эришкигал.
Убеждать её и тратить время на споры о том, что глупо Видящей лезть под пули, я не стал — сейчас каждая секунда на счету. Раз уж она в ИКСАР служила, то управляться с оружием салиранохов должна уметь. И должна понимать, что делает. Я наоборот рад — лишний ствол, способный прикрыть спину, мне только пригодится.
На жеребьёвке Левиафану выпал пехотный ракетомёт «Сабля», вот пусть теперь и разбирается с землянскими роботами. Но, чтобы чувствовать себя увереннее в неравном бою, я поднял со дна траншеи реактивную гранату кого-то из погибших легионеров. Одноразовая штука, да и с тяжёлой бронёй разбирается не слишком хорошо, но не из винтовки же по роботу стрелять? Моя б воля — я бы вообще позвал с собой парней из гранатомётной команды, чтобы накрыли всю эту шарагу залпом из тяжёлых ракетных установок. Но их не видать в суматохе боя, а я не знаю, на какой частоте общается их командир. Можно только запросить их поддержку у центуриона, но мне некогда ждать, пока они притащатся вместе со своими тяжеленными ракетомётами.
— Чак, Дракула — во второй линии есть пустое пулемётное гнездо. Бегите к нему, отгоните пехоту, а потом мы разберёмся с техникой. — Объяснил я задачу подчинённым, когда все трое примчались.
— Есть, командир!
Они приготовились бежать по траншее перехода ко второй линии, а я, Эришкигал и Левиафан засели у края окопа с гранатами. Немецкий свинец ложится на укрепления слишком плотно, да и солдаты подобрались уже близко. Для начала расчистим пространство перед собой, а потом стрелять будем.
— Готовы? — я откинул пластиковые крышечки и вдавил кнопки детонаторов гранат внутрь корпусов. Теперь смертоносные металлические сферы с теннисный мячик размером, покрытые рёбрами для большего разлёта осколков и начинённые стальными шариками, взорвутся при первом же ударе о что-нибудь твёрдое.
— Так точно! — Дракула и Чак азартно тряхнули автоматами.
— Хе-хе... — кровожадно оскалилась Эришкигал и показала мне кулак, сжимающий гранату.
— А то! — Левиафан задрал автомат стволом кверху.
Шаги немцев раздались уже совсем близко, метров в полусотне от нашего окопа.
— Граната пошла!
Я перекинул обе через голову, следом метнула и Эришкигал. Три взрыва громогласно бухнули перед нами, и тут-же Чак и Дракула кинулись с места, завернув за ближайший угол. Взрывы сбили немцев с толку, заставили отвлечься на нас и не замечать моих удравших подчинённых. Не давая опомниться, втроём мы высунулись по пояс и стали стрелять — не столько прицельно, сколько для создания ещё большей неразберихи среди врага. Несколько немецких солдат повалились в первую же секунду, и это вдобавок к их потерям от взрывов — среди оседающей пыли я увидел десяток тел, порванных осколками и шрапнелью, а ещё с полдюжины раненых ползут по земле, из обрывков рук и ног струями хлещет кровь. Уцелевшие (а их ещё много) сразу принялись палить в ответ, пули ударили мне в шлем и по наплечникам, но я заставил себя не пригибаться и стрелять до тех пор, пока в дело не вступил шагающий танк. Дупло автоматического гранатомёта навелось на нас, и я тут-же присел, наклонив голову, чтобы её ненароком не оторвало. Гранаты — это тебе не пули. Звёздная сталь от них не спасёт.
— Хорошо бы вашим людям поторопиться, декурион! — недобро ухмыльнулась Эришкигал, метнув приближающимся немцам ещё одну гранату. Судя по крикам, она нашла свою цель, а упавшая рядом оторванная кисть, продолжающая мёртвой хваткой сжимать G36, только подтвердила мою догадку.
Неожиданно залпы гранатомёта прекратились. Не став гадать, почему, я просто снова взялся за винтовку, чтобы порадовать врагов встречным огнём, но только меня порадовали раньше — тяжёлым армейским ботинком по голове. Робот не давал нам подняться, а пехота в это время подбиралась как можно ближе. Вот он и перестал стрелять, чтобы своих не задеть. Они теперь без его помощи справятся.
Толстая резиновая подошва, перемазанная землёй, влетела прямо в забрало. Внезапный удар сбил с толку на несколько секунд. К тому же, грязь сильно обляпала бронестекло перед моими глазами. Я практически ослеп, схватился руками за одежду напавшего и навалился всем весом, попытавшись провести подсечку, но он, зрячий, проделал то же самое со мной куда быстрее. Тяжко бухнувшись всем нагруженным бронёй телом на дно траншеи, я всё так же вслепую нащупал правую кисть немца и гарду ножа, зажатого в его кулаке. Широкое стальное жало с пилой на обухе наклонилось, прицелилось мне в горло, но очень скоро, когда я резким движением сломал бесхвостому запястье и отобрал оружие, очутилось у него же в виске. Не на того напал. Видно, что он не впервые на войне, в рукопашке тоже толк знает, но не стоило ему нападать на боевого клона, рождённого для того, чтобы таких вот убивать. Мне не составило труда освободиться от захвата и пробить землянину не предусмотренное анатомией отверстие в черепе.
Оставшиеся со мной бойцы уже забыли о стрельбе — в траншею спрыгивают немцы один за другим. Сразу двое кинулись на Левиафана с разных сторон, в тупичке, где мы прятались от гранат, третий душит Эришкигал, свалив её на землю, а четвёртый понёсся на меня. Отчаянный малый. Попытался пронзить штык-ножом на своей G36. Уважаю за смелую попытку, но ему не помешало бы двигаться проворнее. Я с удовольствием показал, насколько проворнее. Увенчанный клинком ствол винтовки царапнул грудь моего панциря, но это единственное, чем землянин сумел навредить. Одним движением я выхватил из ножен саблю и отрубил противнику ногу по самый пах. От сильного удара кровоточащий обрубок улетел дальше вдоль траншеи, пронзительно воющий бесхвостый упал, я же пока переключился на его товарищей. Добью потом. Без одной ноги никуда он не денется.
Левиафану удалось освободить руку, и он тут-же познакомил зубы напавшего сзади со своим локтем в защитной раковине из композитной брони. А следом я обрушил клинок на загривок солдата, раскроив позвонок. Задрав голову, мертвец упал рядом с искалеченным, но пока ещё живым любителем ходить в штыковую. Окончательно освободившийся Левиафан отпрянул в сторону, и второму из тех, кто напал на него, я с размаху въехал ногой в голову. Она с хрустом ломающейся шеи свесилась набок и осталась болтаться, как у тряпичной куклы. Вдвоём мы, вскинув сабли, бросились на помощь Видящей, но опоздали. Нет, землянин не задушил её. Это она, перевернувшись под ним и свалив его под себя, сорвала броню с его груди, голыми руками разорвала саму грудь вместе с рёбрами и вырвала из неё ещё не переставшее биться сердце, хотя когтей у женщины я не заметил. А чтобы враг поскорее перестал сопротивляться, выдрала кусок мяса из его горла. Зубами, судя по тому, что всё её лицо заляпано красной землянской кровью, а сам этот кусок зажат во рту. Такой свирепости не ожидали даже мы. А говорят, Видящие физически слабее салиранохов... Раны, мол, у них труднее затягиваются, кости плохо срастаются, кровотечения сильнее... Учитывая, что Видящие могут сами себя вылечить магией, это трудно назвать такой уж существенной слабостью. А конкретно эта Видящая, похоже, не уступает в силе не то что салиранохам, но и многим из мужчин.
— Вы умеете выбирать друзей, касур... — Левиафан посмотрел на Видящую так, словно она и его кровушкой хочет утолить жажду. Честно говоря, мне и самому-то стало не по себе. Я бы легко проделал с врагом то же самое, если бы это могло меня спасти, и даже не подавился бы. Дело в том, что я не ожидал подобного от Видящей, которой вообще положено избегать близких контактов с противником. Сила мага, собственно, в магии, а все эффективные и по-настоящему разрушительные боевые чары требуют произнесения длинных заклинаний и порой даже отправления многочасовых ритуалов. Так что Видящим на войне положено оставаться под прикрытием простых солдат в тылу и плести чары оттуда. Это долго, хлопотно и затратно. Затратно — это когда магам для ритуалов приспичивает принести кого-нибудь в жертву. Сотню-другую таруков, например. Или людей. Причём не каких-нибудь приговорённых к смерти преступников или пленных врагов, а, скажем, невинных девушек. Или парочку представителей знати. Знаю, как это звучит, но это не хуже, чем забрасывание вражеских пулемётов теми же заключёнными. Или испытаний на них новенького биологического оружия. Кроме того, ритуалы (или перспектива поучаствовать в них в качестве жертвы) мотивируют доблестных воинов не хуже заградотрядов и политруков: «Какие мы к чёрту защитники Родины, если из-за наших неудач необходимо приносить девушек в жертву? А если среди этих девушек окажутся наши сёстры? Или дочери? Или мамы?» Зачастую одно упоминание каких-либо ритуалов заставляет легионеров драться с таким остервенением, что никакой магии для победы уже не требуется. История как Некра, так и Земли помнит случаи, когда подобные бесчеловечные меры и жертвы ломали ход войн, которые иначе не выиграть. Вот только землянам для этого нужно губить тысячи жизней, а некрианским магам — сотни. Для вызова катаклизма или кровожадной тварюшки из самой Бездны, чьё вмешательство уничтожит войско противника в один миг, обычно больше не требуется. Но очень многие боевые Видящие не знают столь мощных и сложных заклинаний, а потому идут в бой наравне с солдатами, раскидывая молнии, огненные шары и самих врагов направо и налево. А если знают, то не могут применить — силёнок не хватает. Детёныш тоже может знать, как поднимать штангу, вот только у него глаза из орбит вылезут, если попробует. Эришкигал явно из числа таких, но, видать, предпочитает разбираться с салиранохами без помощи сверхъестественных сил. Кроме того, она ведь сказала, что не может сейчас применить ни одного заклинания. Ничего удивительного, её могла истощить разгрузка левитатора с помощью телекинеза. Удивительно другое — как Видящая могла не заметить, что потратила все свои запасы онаспо?
