Константин Мисник - Война под поверхностью
Ещё одна рыба забилась со стрелой в боку. Седониса охватил дикий восторг.
«Это победа! — закричал про себя он. — Да ещё какая! Три из пяти!»
Он добил свою филию и стал доставать гарпун из её тела, одновременно наблюдая за окружающим. Птунис, подтянув гарпун, смотал верёвку и неподвижно застыл в воде. Остальные колонисты окружали двух оставшихся в живых филий. Те, очевидно сообразив, что они проиграли, развернулись и поплыли обратно. И в это время, улучив момент, Птунис повторно бросил гарпун.
Второй бросок оказался гораздо удачнее. Гарпун ударил в тело рядом с плавником. Филия дёрнулась от боли. Верёвка, привязанная к гарпуну, натянулась и плотно прижала плавник сверху, ограничивая возможность передвижения рыбы. Птунис стал перебирать руками, натягивая верёвку. Филия дёрнулась изо всех сил, верёвка напряглась… Но гарпун, хотя Седонису казалось, что он сидит в ране непрочно, так и не вышел из тела филии.
Трое колонистов уже подплывали к ней с ножами в руках. В последний момент своей жизни филия развернулась и посмотрела в сторону Птуниса. Седонису даже показалось, что она пыталась что-то сказать ему. Но разве рыбы могут говорить? Да ещё под водой!
Вскоре всё было кончено. Колонисты подбирали оружие, сматывали верёвки, а кулы лакомились останками четырёх филий. Птунис знаками показывал, что надо спешить, но колонисты, воодушевлённые победой, лишь отмахивались от него. Они стучали друг друга по плечам и вовсю размахивали руками, выражая восторг. Причём каждый из них считал своим долгом подплыть к Птунису и ударить по костюму именно его. Седонису показалось, что в конце концов Птунис смирился с этим.
Внезапно он застыл. Седонис, хорошо знавший друга, понял, что тот что-то почувствовал. К Птунису подплыл Герфис, чтобы, в свою очередь, выразить восторг, как тот внезапно с силой оттолкнул механика и развернулся на пол-оборота, одновременно вытягивая руку в этом направлении. Не успел механик показать жестами, насколько сильно он обиделся за такое неуважение, как из мрака на них бросилось чудовище.
Колонисты застыли, как будто обездвиженные филиями. Огромный сатк, в несколько раз превышавший размерами самого крупного кула, плыл прямо на них. Люди висели в воде скованные страхом, и чёрно-белая смерть неотвратимо приближалась к ним.
И в это самое время стрела, вылетевшая из пневматика Птуниса вонзилась сатку прямо в морду. Чудовище замотало головой, а затем попыталось достать своего обидчика огромными челюстями. Птунис, изогнулся, почти так же грациозно, как это делали рыбы, и сатк проплыл мимо, не зацепив его.
Выстрел как будто послужил сигналом, и колонисты бросились в разные стороны. Но повезло не всем. Один из них оказался прямо на пути сатка, и тот, схватив его, одним движением челюстей разорвал на две части. Не задерживаясь возле останков человека, он проплыл дальше, разворачиваясь на ходу. Пневматик Птуниса, который тот благоразумно отбросил, тащился вслед за ним.
Сделав круг, сатк развернулся и вновь направился к людям. Четверо из них подняли свои пневматики навстречу ему, но в это время сбоку на чудовище бросился кул.
Это был Зуб. Он ударил сатка зубами, отгрызая кусок тела, и сразу отпрянул в сторону. Сатк, изогнувшись, пытался раскусить наглеца своими челюстями, но промахнулся. Зуб неповреждённым отплыл в сторону, а второй кул, напав сзади, укусил сатка в районе хвоста. Хищник изогнулся и отбросил второго нападавшего в сторону. Кул немного отплыл, а затем вновь развернулся мордой к огромному хищнику.
Два кула замерли в воде, помахивая хвостами, и сатк вынужден был остановиться, чтобы держать обоих в поле зрения. Герфис, заворожено наблюдавший за схваткой, заметил, что Птунис махнул ему рукой и…
«Снимите сетки!» — эта мысль возникла в голове механика настолько чётко, как будто это он сам подумал. Но Герфис готов был поклясться, что эта мысль была не его. Он помотал головой, пытаясь отделаться от наваждения, как другая мысль будто взорвалась у него в голове: «Снимите с кулов сетки, быстро!»
Герфис, почти не думая, направился к кулам и стал снимать с одного из них грузовую сетку. Колонисты недоуменно наблюдали за ним. Но тут Кратис подплыл к нему и стал помогать. Ещё один колонист присоединился к ним, и сетка с пластинами металла направилась вниз. Герфис проводил её взглядом, надеясь, что здесь не очень глубоко, а освобождённый кул, лениво помахивая плавниками, направился к сатку. Теперь уже три кула выстроились напротив него. Но пока никто не нападал друг на друга.
«Интересно, — подумал Герфис, — каково должно быть численное превосходство кулов, чтобы они бросилась в атаку».
Они направились к следующему кулу. Однако перед этим Герфис знаками дал понять, чтобы никто не проявлял особого рвения, и колонисты возились с креплениями сеток лишь для вида, напряжённо вглядываясь в ту сторону, где замерли друг напротив друга морские хищники.
Герфис посмотрел в другую сторону и замер от изумления. На том месте, где только что находился Птунис, никого не было. Механик завертел головой во все стороны, но совершенно напрасно. Птунис как будто растворился в тёмных водах океана.
«Проклятие! — выругался Герфис, чувствуя, как его захлёстывает паника. — Куда же ты делся, Птунис? И что здесь вообще творится?»
Птунис, увидев, как сетка с металлом скользнула вниз, и всеобщее внимание было отвлечено на неё, сделал несколько осторожных взмахов ластами, а затем и вовсе исчез из поля зрения всех действующих лиц.
Как только он увидел сатка, то сразу понял, без кого здесь не обошлось. Когда кулы стали нападать на своего врага, он внимательно осмотрелся по сторонам. Показалось ему или на самом деле в той стороне, откуда приплыл сатк, он заметил бледную, сливающуюся с бликами океана тень. Вдохнув воздуха, Птунис осторожно направил свою мысль в ту сторону. Так и есть! Именно оттуда на сатка шло мозговое воздействие.
Для начала Птунис послал сообщение Герфису, а потом, очень осторожно, подрабатывая ластами, сделал несколько движений, заслонившись тушей сатка от тени. А затем и вовсе пропал.
Сделав приличный круг и изо всех сил стараясь экранировать свои мысли, Птунис возник далеко позади сатка. Но впереди больше никого видно не было. Плывя очень осторожно, Птунис так же осторожно осматривался. Куда же она делась, эта филия?
Он воевал с ними уже лет десять. Это была война одного против всех. Казалось бы, одиночке никогда не победить, и он обречён на поражение. Но благодаря тому, что никто не знал о его способностях, ему изо всех схваток всё это время удавалось выходить победителем. Из всего этого он вынес одно: чем меньше о тебе знает противник, тем больше у тебя шансов выиграть бой. Но после того, что ему передала в предсмертном сообщении та филия, он уже не был уверен в том, что у него есть это преимущество. Ведь мысленно она сказала ему: «Теперь мы про тебя знаем. Знаем, кто ты и почему так много наших братьев и сестер погибло здесь в последнее время. Ты скоро умрёшь. Так же, как все остальные».
Птунис не особо расстраивался по этому поводу. Всё равно это должно было когда-нибудь случиться. Так почему бы не сейчас. Его не пугали и угрозы филии. Ведь оружие уже у них, металл скоро будет в колонии, и теперь изгнание рыб с их территории — это только вопрос времени, не больше. Беспокоило его сейчас лишь одно: куда подевалась эта проклятая рыба?
Сзади и сбоку что-то мелькнуло, и Птунис развернулся, принимая удар на руки и одновременно пытаясь уйти от него. Он знал, что удар филии головой может быть смертельным.
…Несколько лет назад, когда Зуб был ещё молодым и неопытным, они наткнулись на одинокую филию. Птунис ранил её вскользь гарпуном и, решив, что она далеко не уйдёт, дал Зубу поиграть с ней. Сам же он занялся перезарядкой пневматика.
Зуб набросился на филию, но та с такой силой ударила его кула в солнечное сплетение, что только чудом не убила его. Возможно, ей помешала рана. Птунис не стал искушать судьбу и метнул в неё длинный гарпун. Рана вновь оказалась лёгкой, и раздосадованному на самого себя охотнику довелось ещё раз стрелять в неё из пневматика. В результате всё равно пришлось добивать её ножом.
Птунис не любил этого. Перед смертью они смотрели на него такими глазами… И не только их взгляд выводил его из равновесия. Последние мысли, посылаемые ему, тоже не доставляли радости. Но каждый раз он стискивал зубы, говоря себе: «Не надо было самим нападать на нас. И ничего бы тогда не было. Не надо было! Не надо! Не надо!» — с каждым мысленным предложением всаживая нож во врага.
До этого случая Птунис не знал, что филии тоже умеют драться, а не только действовать внушением. После него он стал относиться к ним с гораздо большей осторожностью. Мало ли на что они ещё были способны…
Ему удалось слегка ослабить удар филии, хотя он и потряс его. Птуниса отбросило в сторону, он взмахнул руками, разворачиваясь лицом к врагу, как новый удар вновь отшвырнул его.
