Константин Мисник - Война под поверхностью
Члены Совета встретили его сообщение в гробовом молчании. Если у кого-то ещё были сомнения в том, что сегодня в колонии поменялось очень многое, то теперь они полностью отпали. Ещё большего пессимизма добавило сообщение Прониса.
Он решил лично пройтись по мастерским, но его, так же как и Брагиса, даже не пустили на их территорию. Мастерские охраняла Норша. Она встала на входе, как скала, и прямо сказала Пронису, что в мастерские быстрее войдут филии, чем прихлебатели и лизоблюды Совета. И эти слова были самыми приличными из тех, что она употребила.
Пронис и бывшие с ним стражники разъярились. Но ничем ответить они не могли. Охранников у мастерских было больше, чем их. Кроме того, в дверях стояли два молодых колониста, которые демонстративно крутили в руках короткие гарпуны.
— Надеюсь, мне не надо вам объяснять, — сказал Пронис, — что это может означать?
Объяснять было не надо. Сторонники Птуниса чётко давали понять, что Совету они не доверяют, и очерчивали территорию, действия Совета на которой были запрещены. Это был крах.
Все долго сидели молча, уставившись в стол и не решаясь посмотреть друг на друга. Пока это молчание не нарушил мальчишка. Тот самый, что крутился в загоне во время посещения его Питрисом. Он без стука вошёл в кабинет и сказал, запинаясь от волнения:
— Норша послала меня сказать, чтобы Заргис шёл работать к себе. Она говорит, что дел и так много, и нечего здесь просиживать… — затем он покраснел, не закончив фразу, и выскочил из кабинета.
Заргис некоторое время посидел, рассматривая свои пальцы, а затем встал и со вздохом сказал:
— Пойду. Негоже заставлять новое руководство колонии себя ждать.
После его ухода ещё несколько членов Совета, не говоря ни слова, тихо выскользнули за дверь. Осталось всего двое. Они сидели, нерешительно поглядывая то на дверь, то на Питриса, никак не решаясь уйти.
— Идите уже, — глухо произнёс Питрис, не глядя на них. — Если в ближайшие дни будут какие-нибудь изменения, тогда возвращайтесь. Если же нет, советую вам подыскать себе новую работу.
Когда за ушедшими закрылась дверь, кроме него в кабинете остался только Пронис. Главный стражник посмотрел на своего хозяина и сказал:
— Если бы у нас было оружие, они бы меня не остановили.
Пронис до сих пор кипел от ярости. Его, начальника внутренней стражи Совета, не пропустили какие-то молокососы вместе с этой огромной бабой! Но в руках нескольких из них были гарпуны, и Пронис не решился на открытое противостояние. Уж слишком решительными были лица у тех молодых людей. Кроме того, Пронис, как и любой другой житель колонии, прекрасно знал, что может сделать колонист, если в руке у него находится короткий гарпун.
От длинного, который ещё называли острогой, он отличался не размерами, как можно было бы судить по названию, а лишь тем, что к нему не была привязана верёвка. Длинным гарпуном охотники били рыбу в океане, если, к примеру, их ружьё было разряжено. Он всегда был наготове и висел у пояса охотника. Верёвка, привязанная к гарпуну, крепилась также к руке охотника. Владели им все, а некоторые асы, как Радис, к примеру, били им рыбу не хуже, чем другие из пневматика.
Но владеть-то оружием все учились на суше. А здесь короткий гарпун мог быть использован и как дротик, и как короткое копьё, и даже как длинный нож. И хотя в истории Ружаш ещё не было случая, чтобы колонисты во время обычной драки применяли оружие (это жестоко каралось), но всё ведь когда-то бывает впервые. Поэтому прорываться в мастерские Пронис и его люди, вооружённые лишь дубинками, не решились.
— Ничего бы ты не смог сделать, — сказал Питрис. — И теперь мы вообще ничего не сможем сделать. Время упущено. Поздно.
— Чтобы этих проклятых горлопанов рыбы сожрали, — злобно выругался Пронис.
Глава Совета пристально посмотрел на него.
— Да, — согласился он. — Это единственное, что нас может спасти. Если они не вернутся после своего выхода.
Питрис надолго задумался, а затем медленно произнёс:
— Да, это было бы спасением. Только в этом случае всё вернётся на своё место. Иначе… — Он вдруг резко встал: — Хорошо, Пронис, ты можешь идти. Оставь у входа человека, чтобы он никого не пускал сюда. Не хочу, чтобы меня кто-либо тревожил сегодня.
Пронис вышел из кабинета. Питрис закрыл за ним дверь на замок и долго стоял возле неё, опустив руки; как будто не мог на что-то решиться. Наконец глава Совета вздохнул, и лицо его приняло решительное выражение.
Он отдёрнул штору и зашёл в небольшую нишу, отгороженную от кабинета лишь тонкой занавеской. В нише находились стул и небольшой железный: шкаф, ключи от которого были только у него.
Питрис открыл замок и достал из шкафа странную конструкцию. Более всего она была похожа на шлем, сделанный из странного металла. Но из него торчало несколько антенн, и он весь был опутан проводами, Кроме того, несколько длинных проводов свисали с него до самой земли.
Глава Совета сел на стул и аккуратно выдвинул низшее отделение шкафа, на котором стоял аккумулятор. Питрис проверил его, удовлетворённо кивнул, а затем осторожно присоединил висящие провода шлема к клеммам аккумулятора. Затем он помедлил мгновение, надел шлем на голову и закрыл глаза.
12
Металла на корабле оказалось очень много. По предварительным прикидкам Герфиса, его должно было хватить не только для того, чтобы изготовить шлемы для всех колонистов Ружаш, но даже поделиться с другими колониями.
Даже если бы всех кулов нагрузили под самую завязку, всё равно и половину металла они не смогли бы забрать за один рейс. Поэтому поступили как советовал Птунис — шестеро кулов несли на себе сетки с пластинами, а двое, в том числе и Зуб, охраняли небольшой отряд.
И всё же, несмотря на все меры предосторожности, филии появились, как всегда, внезапно.
Поначалу Седонис принял их за блики воды, которая всегда двигалась, переливалась, никогда не оставаясь постоянной. И лишь когда расстояние сократилось менее чем до двадцати метров, он понял, что это обман зрения. Но было уже поздно. Голову как будто сдавило стальным обручем, не давая возможности ни действовать самостоятельно, ни даже о чём-либо связно думать. Седонис лишь успел сосчитать рыб и ужаснулся: «Ничего себе, да их же пятеро!»
Он никогда не слышал, чтобы охотники хотя бы раз сталкивались с такой многочисленной группой филий. Рыбы охватили их полукольцом и застыли в воде, помахивая хвостами, обратив на колонистов всю мощь своего мозгового воздействия.
Седонис был практически парализован. Краем глаза он успел заметить, что остальные его товарищи также полностью обездвижены. Они парили в воде абсолютно неподвижно. И подшлемники их — против стольких филий — были сейчас бесполезны. Птунис, плывший впереди, был так же неподвижен и лишь по инерции продолжал двигаться вперёд. Очевидно, против такого большого количества врагов и он был бессилен.
Внезапно Седониса охватила ярость.
«Проклятие! — подумал он. — Неужели у нас так ничего и не получится! Неужели, когда у нас уже в руках такое мощное оружие, мы погибнем здесь так глупо! Именно тогда, когда нужно жить и побеждать!»
Кровь ударила ему в голову, и он шевельнул ногами. Ласты оттолкнули воду от себя, и Седонис двинулся вперёд.
Филии зашевелились. Две из них повернули головы в сторону Седониса и уставились на него. Всё его тело вновь налилось свинцовой тяжестью. Но мозг, мозг продолжал работать!
«Врёте, рыбы, — с диким восторгом подумал он, — меня так просто не взять!»
И преодолевая неимоверное сопротивление воды, которая вдруг стала в десятки раз плотнее, он стал медленно вытягивать руку в сторону ближайшей филии. Ещё одна филия повернулась в его сторону, и тут…
Птунис, бывший неподвижным, как статуя, но медленно продвигавшийся вперёд, благодаря набранной ранее скорости, вдруг выстрелил в голову ближайшей рыбы. Это произошло так неожиданно, что многие подумали, будто у него свело кисть, и выстрел произошёл случайно. Но, как будто опровергая эту точку зрения, Птунис левой рукой сдёрнул длинный гарпун с крепления и, вытянув руку, метнул его в другую тварь. Рыба, изогнувшись, ушла от гарпуна, но оказалась прямо перед Седонисом, давление на голову которого сразу уменьшилось в несколько раз. Он, не медля, нажал на курок.
Стрела вырвалась из пневматика и, пролетев несколько метров, ударила в шею филии. Точно в то место, куда и показывал Птунис. Филия забилась в судорогах.
Стройный ряд нападавших распался. Похоже, они не были готовы к отпору и просто растерялись. Седонис достал нож и устремился к раненной им филии. Краем глаза он заметил, как Птунис, бросив пневматик, подтягивает к себе гарпун. А затем сразу несколько стрел полетело в сторону филий.
Ещё одна рыба забилась со стрелой в боку. Седониса охватил дикий восторг.
