Лев Пучков - К-55. Обманувшие смерть
– А, понял, понял – надо фалом обвязаться! – Панин торопливо вытряхнул из мешка моток репшнура. – Сейчас, один момент…
– Ты туда не пойдёшь, – заявил Мусаев, выдёргивая шнур из рук учёного.
– Не понял?! – по-детски обиделся Панин. – Что за маразм, Ильдар? На старости лет совсем из ума выжил?!
– Я сказал – нет.
– За каким чёртом тогда мы сюда топали, время зря тратили? Ильдар, ну не будь же ты таким занудой!
– Я тебе колодец показал? Показал. Теперь ты знаешь, что это не сказки. А к краю подходить не дам: вдруг засосёт.
– С чего бы это меня туда засосало?
– Ну, мало ли… В общем, ты туда не пойдёшь. Кто угодно, только не ты.
– А-а, вон оно что! – ядовито осклабился Панин. – Я же ведь такой, весь из себя важный и ценный для Человечества экземпляр! Ты за меня отвечаешь и всё такое, да?
– Да, Лёша, да! И не будь ребёнком, нечего там смотреть. Я тебе и так расскажу, без просмотра: воронка примерно тридцать градусов, с метр, дальше ровный гадкий ствол, и больше – ничего. Ни-че-го. Что там смотреть-то?
– То есть сам ты к краю подходил и смотрел, да?
– Ну… Это было давно, и один раз. После этого никогда больше не смотрел, смотреть не буду и тебе не дам.
– То есть если я, вопреки твоему запрету, туда пойду – ты что, меня силком остановишь?
– А как ты думал? Остановлю и поджопников выпишу, и свяжу, если потребуется. Но к краю подходить не дам.
– Господи, да что же ты за человек такой! – в отчаянии воскликнул Панин. – Ты не понимаешь, да? Мне надо ЭТО увидеть, чтобы достоверно описать. Если это на самом деле так опасно, я не имею права никого просить подойти к краю, меня ты не пускаешь, так что…
– Я пойду, – заявил Олег. – Я не такой ценный кадр, если со мной что-то случится, особой беды не будет.
– Ну, беда будет, конечно, – сказал Мусаев. – Но, да – Лёша один стоит всех нас вместе взятых, так что…
– Вот же маразм! – сокрушённо покачал головой Панин. – С каких это пор у нас люди стали делиться на ценных и не особо ценных?
– Лёша, они всегда так делились, просто ты не обращал на это внимания, – усмехнулся Мусаев. – Ты всё время наукой занят, тебе не до таких мелочей.
– В общем, я буду твоими глазами, – обнадёжил Олег. – Расскажу всё как есть, скрывать ничего не стану.
– Нет, это точно какой-то маразм…
– Хватит капризничать, – одёрнул учёного Мусаев. – Не хочешь – идём обратно. И так кучу времени потеряли, я уже жалею вообще, что заикнулся об этом колодце.
– Хорошо, пусть Олег идёт…
Олега обвязали двумя репшнурами, пропустив несколько туров вокруг пояса, и он направился к воронке.
Каждый фал страховали попарно: один держали Мусаев и Вадим, второй – Панин и Витя.
От пятачка перед входом до воронки было метров пятнадцать.
Никто не определял формат перемещения, не было никакого специального инструктажа, но Олег медленно двигался левым боком, приставными шагами, наклонив корпус вправо, как будто уклон был столь значительным, что он боялся поскользнуться и уехать в воронку.
По мере удаления Олега от входа возрастало состояние общей тревоги.
Все смотрели в сторону воронки, затаив дыхание, и как будто ждали, что сейчас произойдёт что-то страшное.
– Ильдар… Вот ты нагнал жути! – не выдержав напряжения, озвучил общее состояние Панин.
– Это не я, – покачал головой Мусаев. – Это место такое…
Наконец Олег приблизился к краю воронки, заглянул в неё и посветил фонарём вниз.
Мусаев и Витя, стоявшие в связках первыми, разом, не сговариваясь, натянули фалы.
– Эй, хорош назад тянуть, упаду ведь! – возмутился Олег.
– Рассказывай, – потребовал Панин. – Что видишь?
– Да в общем-то и рассказывать нечего, – доложил Олег. – Ствол вниз идёт. Гладкий. И всё.
– Гладкий? В смысле, рукотворный? Следы обработки, машинной проходки?
– Да чёрт его знает… Просто гладкий, никаких следов. Внизу тьма. Насколько фонарь добивает, вижу гладкий ствол, потом темно. В общем, пусто, нет там ничего. Хотя…
– Что?! – хором воскликнули Панин и Мусаев.
– Там… Там что-то движется, – надтреснутым голосом сообщил Олег. – Такое ощущение… В общем, как будто что-то медленно поднимается.
– Что поднимается? – всполошился Панин. – Кто поднимается? Что именно ты видишь?
– Да нет, ничего такого не вижу… Но есть ощущение, что там что-то шевелится и… Эмм… Ползёт наверх…
В этот момент фонарь Олега погас.
Раздался отчётливый страшный звук, похожий на мягкий объёмный хлопок, примерно так «Чаххх!!!»…
Воронка выплюнула сгусток затхлого плотного воздуха, который мгновенно трансформировался в тёмную фигуру, и пещеру затопила волна леденящего ужаса.
– А-а-а!!! – хором заорали страхующие и дружно бросились прочь, волоча на фалах упавшего Олега.
* * *Две сотни метров преодолели в одно мгновение, баррикаду перемахнули, как будто её и не было.
Ломанулись было дальше, но движение застопорили репшнуры, в несколько туров обёрнутые у каждого вокруг запястья: Олег остался с той стороны и надёжным якорем удерживал группу от бегства.
Тут немного отпустило, схлынула волна ужаса, и к людям постепенно стало возвращаться самообладание.
Первым пришёл в себя Мусаев.
– Олежка?!
– Здесь, – раздался слабый голос из-за баррикады.
– Ну, слава богу…
Вернулись, перетащили Олега на эту сторону.
Он не шибко-то и пострадал при волочении, расшиб колено и ободрал локти, но явно был не в себе: смотрел в стенку выпотрошенным взглядом сомнамбулы и, похоже, не понимал, что с ним происходит.
На обращение, однако, реагировал адекватно.
– Ты как?
– Нормально.
– Где болит?
– Нигде. Всё нормально…
Между тем Витя, едва выломившись из состояния панического ужаса, сразу же перешёл в режим «война»: занял позицию на баррикаде и изготовился для ведения огня в сторону пещеры.
Убедившись, что Олег более-менее в порядке, сержант спросил у Панина:
– Ты как?
– Да вроде нормально, но…
– Что?
– Да так… Сумятица в голове, но в целом всё нормально.
– Злобы нет?
– А что, должна быть?
– Просто спросил. Убить никого не хочешь?
– Что за вопросы, Ильдар? А, понял! Я тебя понял… В порядке, в порядке, можешь не беспокоиться.
– Хорошо. Вадим?
– Всё нормально.
– Злобы нет? Убить никого не хочешь?
– Теперь нет.
– «Теперь»? А до этого хотел?
– Возле конвертера когда были… – неожиданно для себя признался Вадим. – Хотел всех вас замочить.
– За что? – удивился Панин.
– За то, что выдернули меня из моего уютного мира и перетащили в этот ад.
– Ну что ж… Нормальное желание, – поддержал Мусаев. – Если бы со мной так поступили, я бы тоже, наверно, хотел всех убить. Скажу больше, я бы завалил всех без разбора, как только представилась бы такая возможность.
– В общем-то это не мы вас сюда перетащили, – счёл нужным оправдаться Панин. – Но ваши чувства я понимаю… А сейчас, говорите, такого желания нет?
– Сейчас нет.
– Вы трезво оценили обстановку или прониклись к нам симпатией?
– И оценил, и проникся. Да, чисто по-человечески вы все мне симпатичны. Без вас мне тут не выжить, это факт. Ну и с вашей помощью я надеюсь добраться до Лаборатории и… попасть обратно домой. Надеюсь, это не утопия.
– Когда доберёмся до Лаборатории, я познакомлю вас с руководителем Проекта, – пообещал Панин. – Это человек, который лично жмёт на кнопки проектора, генерирующего портальное поле. Пообщаетесь, если желание не пропало – можете его убить.
– Плохая шутка, – не оценил Вадим. – От этого руководителя, как я понял, зависит успех и продвижение Проекта?
– Разумеется.
– И как я попаду домой, если убью его? Нет уж, пусть живёт и работает не покладая рук.
– Вот за это большое вам человеческое спасибо.
– Да пожалуйста. Я в общем-то не злой парень. Но я, не злой парень, хотел бы знать… Вы, вообще, с какой целью с проектором балуетесь? Или это секрет?
– Если не вдаваться в детали, то нет, это не секрет. Это идеология фракции, так что всё известно любому рядовому.
– И что это за идеология?
– Цель наша проста и понятна любому вменяемому человеку. Мы хотим создать портал в Прошлое, предотвратить Катастрофу и таким образом спасти Человечество.
– Ну… Звучит хорошо, но, на мой взгляд, несколько идеалистично. Ну и как успехи?
– Да вы всё знаете. На данный момент самый главный успех – это вы.
– Ладно, вижу, вы в порядке, посмотрим, что там у нас дальше… – Мусаев забрал у Олега автомат, передал Панину: – Подержи пока…
…Приблизился к ушедшему в глухую оборону Вите на расстояние вытянутой руки и зачем-то размял запястья.
– Витёк, ты как?
– В порядке.
– Точно?
– Точно.
