Дмитрий Володихин - Тихое вторжение
Впереди нас – пропускник номер два. Здесь Киевское шоссе, пройдя под эстакадой Московской кольцевой автодороги, превращается в Ленинский проспект. Справа и слева от нас, на обочинах, машины – грузовики, легковушки и даже один мусоровоз – сброшенные с дорожного полотна, после того, как они намертво встали тут во время спешной эвакуации. Словно великанская рука спустилась с неба и сделала несколько расчищающих жестов. Все они стоят черные, закопченные вусмерть. В санитарных целях их подпекли из огнеметов.
Нина тихонько отправляет в рот первую успокоительную таблетку.
Пропускник. Бронированные ворота на электротяге. Бойцы в экзоскафах высшей защиты. У нас еще раз проверяют документы. Опять с кем-то связываются. Наконец, пропускают под эстакаду.
Ворота закрываются за нами. Вторые, те, что перед нами, еще не открылись. В этот момент сверху подают ослепительный свет и включают предупредительную запись. Очень строгий мужской голос зачитывает нам список наиболее тяжелых преступлений, регулярно совершаемых в Зоне, а потом напоминает, что, совершив их, мы не сможем спокойно и безнаказанно вернуться в общество. Далее следует «тариф»: на сколько нас посадят, если мы совершим пункт первый, пункт второй, пункт третий…
Особенно много полагалось за попытку незаконного выноса аномальных объектов за пределы Периметра.
Я особенно не вслушивался. Меня одолевала совсем другая мысль: «Вот она новая Зона. Новая сука. Новая гнида. Новая безжалостная стерва… Здравствуй… Я не жду от тебя ничего доброго. Но, знаешь ли, будет очень интересно узнать тебя поближе. Ведь ты тоже баба, как ни крути. И к тебе жена ревновать не станет. Так что здравствуй, прекрасная незнакомка…»
Голос умолк, свет погас, ворота со стороны Москвы начали медленно открываться.
Глава 7
Аромат Зоны
Как только перед нами появился проем шириной в метр, внутрь немедленно влетел сгусток огненной субстанции размером с футбольный мяч. Он беззвучно поплыл к нам, двигаясь медленно, словно воздушный шарик под действием слабого ветра.
Пламя играло на его боках всеми цветами радуги, будто его надули петелькой для мыльных пузырей, окунув ее не в мыльную воду, а в горящую нефть.
– Мать твою! – воскликнул Тощий, вскидывая автомат. Вслед за ним то же самое делает Степан.
Нина ахнула, Терех нервно выругался.
Нет, ребята, дурная это привычка – мысленно разговаривать с Зоной. Ты ее поприветствуешь – она тебя поприветствует…
Я кладу руку на цевье автомата Тощего.
– Тихо! Не надо стрелять.
Пойди рассчитай, куда срикошетит автоматная пуля…
Достаю из кармана пятирублевую монету. Гайку на такое дело тратить жалко, гайки для другого припасены. Бросаю в сторону «веселого пузыря» – так называется эта аномалия. Мимо. Как можно спокойнее говорю всем остальным:
– У кого есть мелочь, бросайте в шарик.
Чем больше народу мечет, тем больше шансов поразить цель.
Кидаю десятку. Мимо. Пара монет пролетает мимо меня. И тут, наконец, Толстый попадает по мишени.
Шар лопается беззвучно, совершенно как мыльный пузырь. Огненные брызги от него падают на асфальт и разъедают сантиметра на два. Я смотрю на глубокие лунки, оставленные ими. Может, все-таки стоило стрелять? Да нет, влепили бы по броняжке отворяющихся ворот, и пришло бы к нам же, грешным.
Всё. Выходим.
Я живо выстроил группу:
– Иду первым. Остальные идут за мной цепочкой, след в след, на дистанции десять – пятнадцать шагов один от другого. За мной идет Тощий. Затем Степан. Потом Нина. За Ниной – Толстый. Замыкает Терех. Степану и Тереху – немедленно включить детекторы.
Неспешно выходим из пропускника.
И в ноздри нам сейчас же бьет умопомрачительная вонь.
Слева и справа от Ленинского проспекта, втекающего в пропускник, – горы убитых автомобилей всех марок. А чуть поодаль реденько разбросаны деревца Тропаревского парка, изувеченные густым пулеметным огнем. Между машинами, между деревцами, вообще, насколько хватает глаз, – холмики тряпья.
Тут всякой твари по паре: и мародеры, и бандиты, и неудачливые сталкеры, и неудачливые патрульные, преследовавшие удачливых сталкеров. А еще тут обычные мирные люди, которые никого не хотели грабить, знать не знали об артефактах и никогда бы не нанялись в патрульную службу. Просто они эвакуировались не слишком удачно. То ли слишком торопились, то ли слишком медлили. То ли просто попали кому-то под горячую руку. Москва – город огромный. Десяток-другой мертвецов для него – потеря незаметная…
Трупы смердели страшно.
– Господи… – выдохнула Нина.
Я попытался врубить детектор. Не включается. Еще раз попытался. Не включается. Еще раз… Без толку. Меняю элемент питания. Никакого результата. Всё-таки всучили мне дрянь в эмвэдэшном арсенале. Не автомат, так другое.
– Терех, у вас детектор работает?
– Да, всё нормально.
– Степан, у вас…
Молчание.
Оборачиваюсь. Старшой возится с прибором, тыкая в разные кнопки.
– Вас не учили, как с ним обращаться?
– Нет, Тим.
Секунд восемь я говорил матерно, и нематерного в моей речи были только слова-связки.
– Хорошо, передайте мне.
Кладу на асфальт порченый прибор, принимаю детектор Степана. Включаю. Метров на четыреста во все стороны аномалий нет, движения нет.
Перед нами – расчищенная дорога. Лишь метров через двести прямо на разделительной полосе стоит превосходный, целенький «лэнд-круизер». Людей в нем нет.
Мы подобрались ближе. Покрышки целы, дверца на месте водителя призывно открыта, ключ торчит из зажигания.
– Может, горючка кончилась? – высказал предположение Тощий. – Надо бы поближе подойти, счетчик топлива у него…
– Назад! А ну назад! Не подходить близко.
Тощий покорно вернулся в цепочку. Мы пошли дальше, обойдя машину за два метра. Неожиданно взорвался Терех:
– Да какого беса? Целая, пустая, абсолютно безопасная машина. Влезли бы как-нибудь в нее, и снаряжение бы уместилось. На детекторе – ноль угрозы. Место хоженое-перехоженое, ничего тут опасного нет. Доехали бы хоть до «Юго-Западной» – все же выигрыш во времени! Но нет, вам надо держать имидж стального человека, суперсталкера! Так кто из нас перестраховщик?
Я продолжал двигаться вперед, никак не реагируя. Они обязаны следовать за мной. Но бунт у меня за спиной не утих. В него включилась Нина:
– Мне кажется, вы не готовы слушать советы опытных людей. А ведь наше избыточное утомление…
Мне все-таки пришлось повернуться и остановить группу.
Терех, вероятно, никогда не сталкивался с дрейфующей аномалией. А она так и норовит забраться в самое безопасное место, где всё хожено-перехожено, проверено-перепроверено и совершенно нечего опасаться. Голыш, сталкер из «долговцев», гробанулся именно на такой. Тереха, надо думать, до сих пор не посещали неприятности из-за того, что детектор вообще ловит далеко не все аномалии. Бандос Жижа влип как раз в такую. Зато Тереха, видимо, впечатлило, как лихо мы справились с «веселым пузырем».
– Почему вы думаете, что в ней никого нет?
– А вы, значит, своим суперзрением кого-то видите в салоне?
– Обратите внимание на покрышки, Терех. «Круизер» осел так, будто в нем полтонны груза. Значит, в салоне все же есть нечто или некто. Просто мы не видим, кто именно. Еще раз: хотите сунуться? Вперед! Вытаскивать не стану.
Бунтовщики заткнулись.
Мы двигались довольно резво и очень скоро наткнулись на очередной «подарок Зоны». В том месте, где из Ленинского проспекта вытекает проспект Вернадского, посреди дороги валялся человек точно в таком же камуфляже, как и наш. И, что особенно ободряло, с автоматом АК74М. Парни, признаюсь вам честно, я знаю, где выдают этот антиквариат. И «сидор» у него точь-в-точь как наши. И две неизрасходованных гранаты. И контейнер для сбора артефактов, кстати пробитый пулей, – тоже нашего типа. А раз оружие у него не прибрали мародеры, стало быть, лег он совсем недавно. Несколько часиков назад, не больше. Вот только опознать его нет никакой возможности: передняя часть черепа отсутствует, и вместе с нею пропали такие идентифицирующие признаки, как лоб, глаза, нос, рот. А вот кусок уха сохранился очень порядочный.
Нина глотает вторую таблетку успокоительного. Но хотя бы молчит – и то слава богу.
– Терех, чья-нибудь группа работала здесь ночью или утром?
– Я не в курсе. Через меня проходит довольно ограниченная информация.
– Степан?
– Мы его не знаем.
– Нина, зафиксируйте для отчета. Кому надо, разберутся, чья потеря.
– Командир, – обращается ко мне Степан, – из наших же человек. Что ж мы так с ним?
– А как? Ладно, отцепите гранаты, снимите вещмешок, посмотрите номер на оружии и дайте его Нине для отчета. Всё.
Я не позволяю группе остановиться ни на секунду. Степан скоро догоняет нас. Разговаривает с Ниной. Толстый бросает с сожалением:
– И все же не по-человечески мы с ним…
