Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
– Уже устроил. – Глава позволил-таки сожалению просочиться в голос. – Но ему никогда не пройти сквозь барьер Кёкан, потому что его творили не только люди. Твое путешествие окончено, возвращайся к учебе и ни о чем не тревожься.
Это было похоже на завершение разговора, и Арата не верил своим ушам. Впервые речи главы породили внутри не благодарность и умиротворение, а протест. Арата вскочил.
– Я не могу! Куматани и Мацумото отправились сражаться с врагом всей империи, и никто больше не протянул им руку помощи. Но мы же не такие. Кёкан не оставляет в беде тех, кто нуждается в защите.
На мгновение почудилось, главы за ширмой уже нет, и Арата лишь попусту сотрясает воздух, однако затянувшуюся паузу прервал резкий ответ:
– Это последнее слово, Сасаки Арата. Кёкан больше не вступит в человеческие распри. Мы сделали все, что могли, остальное нас не касается.
Теперь он точно ушел, будто растворился, не издав ни звука, ни единого шороха. Арата остался один на один с неодобрительными взглядами нарисованных ёкаев. Вспомнились дни, когда он лишь подчинялся тому, что душило его, не видя иного выхода. Сейчас же, возвращаясь мыслями к лицам друзей, готовых рискнуть жизнями за то, во что верят, выбрал путь, к которому лежала душа.
Догадываясь, что его точно услышат, вскинул голову и громко произнес:
– Я покидаю школу Кёкан! Я согласился на ваше приглашение, считая, что здесь есть место состраданию и пониманию. Но если я ошибся, то и моего сострадания будет достаточно!
Он развернулся и покинул зал, ни разу не усомнившись в принятом решении. Запах глициний не касался обоняния так ласково и приятно, как еще совсем недавно, и голова была удивительно ясной. Арата покидал школу с тяжелыми мыслями, но легким сердцем. Он никогда, ни единого раза, по-настоящему не пригодился своим друзьям, Кенте. Его руками действовал глава школы Кёкан, а в пути прок был разве что с Аканэ-сан.
При мысли о кицунэ он загрустил. Он сильно привык к ней, но, как и духовный меч, оставленный в Дзисин, она также должна была остаться позади. Арата замедлил шаг возле горбатого мостика через один из очаровательных прудиков, раскиданных по территории школы, на нем, несмотря на смену сезонов, всегда цвели крупные розовые лотосы. На тонких перилах сидела девушка в рыжем кимоно и смотрела в воду.
– Аканэ-сан… – как бы ни был велик соблазн не попрощаться, чтобы не усиливать боль, Арата заговорил с ней. – Прости.
Он подошел ближе и увидел, что она вертит в пальцах порванный алый браслет. Посмотрел на свой, и шнурок распался надвое и соскользнул с запястья. Арата проводил его взглядом до самой земли и наклонился подобрать.
– Зачем тебе? – тихо спросила кицунэ, и Арата замер, так и не дотянувшись до шнурка. – Ты уходишь. Покидаешь Аканэ.
Ёкаи не плачут, это известно всем, и сейчас Арате вдруг захотелось, чтобы она разрыдалась. От ее безжизненного голоса холодело сердце.
– Мне приходится это делать, – ответил он, выпрямившись. – Понимаешь? Я должен помочь им, хотя бы раз.
– Дурак! – вдруг воскликнула Аканэ-сан и, взмахнув рукавами, вскочила на тонкую жердочку перил обеими ногами. Вытянулась, глядя на бывшего хозяина сверху вниз звериными янтарными глазами. – Дурак, дурак, дурак!
Она подпрыгнула на месте и, превратившись в сгусток лисьего огня, умчалась прочь. Арата еще немного постоял, глядя ей вслед, потом перешагнул через браслет и покинул школу, как он думал с печалью, навсегда.
У Араты не было никакой связи с друзьями, он не мог даже послать им весточку через управление, ведь за ними шла охота. Возможно, и самому Арате не стоило рисковать, приближаясь к крупным поселениям, но он ушел из школы без еды и вещей, и сейчас этот гордый порыв начинал ему аукаться.
Погода тоже подвела – стоило выйти за ворота Кёкан, как заметно похолодало, тени Лисьего леса вдруг стали враждебными, будто вся природа вокруг чуяла – он теперь чужак. Арата едва не заблудился, поддавшись смятению, но сумел выбраться из леса на опушку как раз в тот момент, когда начался дождь. Весной он быстро перерастал в ливень, так случилось и сейчас. Мокрый, продрогший и голодный, он вынужден был свернуть ближе к людям – лишь бы только в нем не узнали ученика оммёдзи.
К вечеру, почти отчаявшись, Арата увидел огни в стороне от раскисшей дороги. Надеялся на рёкан, где никто не станет интересоваться, кто ты и откуда, но и тут не повезло – ноги принесли его на окраину селения к одиноко стоящему крестьянскому дому. По высоте крыши, бумаге, затянувшей окна, по глинобитному невысокому ограждению было видно, что хозяева не бедствуют. Наверняка у них найдется местечко для уставшего путника и плошка каши вдобавок.
Арате, признаться, ещё не приходилось просить о милости чужих людей, имеющих полное право отказать ему и прогнать прочь. У него всегда были деньги, а зачастую хватало уважения, которое простолюдины испытывали к оммёдзи. И вот он стучит зубами под дверью, а ночь уже наступает на пятки.
Наконец его услышали сквозь монотонный шум дождя, и на позднего гостя уставился ребенок.
– Твои родители дома? – спросил Арата как можно мягче. Не хотел напугать малышку в пестром платьице. Она продолжала таращиться огромными темными глазами, пока позади не возникла женщина и не отодвинула ее за плечи.
– Заходи скорее, мальчик, – она суетливо поманила его внутрь. – Ну же, совсем промок, бедняжка.
В общей комнате возле потухшего очага сидело ещё пятеро ребятишек. Отца не видно, как и старшего поколения. Арата огляделся, но хозяйка была так добра, что сразу же озаботилась его удобством.
– Огонь погас, – посетовала она и прикрикнула на мальчика постарше, лет шести на вид: – У нас гость, чего расселись? Живо раздувайте пламя и несите угощение!
– Это вовсе не обязательно… – попробовал отказаться Арата. Ему здесь не нравилось, не только потому что холодно и неуютно.
– Еще как обязательно! У нас с детьми так давно не было праздника.
Она скрылась за перегородкой, старший мальчик тоже. Остальные, мал мала меньше, сидели неподвижно, глядя на Арату внимательными умными глазами.
Он улыбнулся, но не получил ни одной улыбки в ответ. Воспользовавшись случаем, еще раз прислушался к ощущениям и присмотрелся к обстановке. Дом и правда не бедный, просторный, комната аж на восемь татами. И все же странно. Чтобы жить в достатке, надо иметь большое хозяйство, но Арата не услышал никакой живности. И запах… В доме совсем не пахло теплом. И едой
