Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
Ступенька за ступенькой приближали его к цели, забегая на лестничный пролёт, он лоб в лоб столкнулся с солдатом, что нёс ручной пулемёт на плече. Они оба упали и пулемётчик грубо выругался. Чак хладнокровно поднял автомат и пустил в лежачего очередь, прошив его тело вдоль, после чего побежал дальше, заглядывая в каждую дверь. Но везде было пусто. Пока он не наткнулся на знакомую рожу партийного офицера.
Тибу стоял в дверном проёме и курил сигарету, голый по пояс, его рыхлое лицо, покрасневшее от выпитого, резко распрямилось при виде Чака. Он сразу же узнал его, и резко хлопнул себя по ляжке, где должна была висеть кобура, но её не было. Полковник лишь успел выкрикнуть:
–Ты!?
И в следующую секунду его скосила очередь из автомата Чака. Тучное тело шлёпнулось на паркетный пол, словно мешок, набитый землёй, изо рта его потекла кровь вперемешку с пеной, Тибу пытался ещё, что-то сказать, но речь его была уже несвязной и больше походила на мычание. Зит с силой размозжил его голову прикладом и ворвался в кабинет. Китти была здесь.
Она лежала на полу, практически полностью обнажённая, всё её бледное тело было покрыто синяками и ссадинами, распущенные волосы, покрывали грязными прядями избитое лицо. Из разбитых губ на паркет сочилась кровь.
– Эй, ты салага! – раздался пьяный голос из угла. – Ты чего тут забыл?
Чак обернулся и увидел какого-то пьяного вдрызг офицера, что едва держался на ногах, рядом на полу спали ещё трое. Он пытался достать из кобуры пистолет, но выпитый им алкоголь не давал ему этого сделать и тогда Зит пристрелил его. А затем и всех остальных. И после этого кинулся к Китти.
– Я тебя спасу! Потерпи, моя девочка, все будет хорошо, – прошептал ей Чак и поцеловал в щеку.
– Чак? – еле слышно промолвила она, не подымая глаз. – Это ты? А я верила, что ты придёшь, ты всегда приходишь.
– Я пришёл слишком поздно.
– Где ты был? – несвязно спросила она, с трудом шевеля разбитыми губами.
– Не важно. Я теперь рядом, я должен тебя спасти. Потерпи моя малышка немного, я сейчас сбегаю за кем-нибудь, я отнесу тебя в медпункт. Я найду санитара.
– Не оставляй меня одну. Мне холодно и страшно.
– Тебе нужна помощь, эти изверги тебя всю искалечили. Я быстро.
– Не уходи, дорогой, не нужно, я умираю. – еле слышно вырывались слова из её уст.
– Не говори глупостей, я тебе помогу, я тебя отнесу, держись, Китти, ты будешь жить!
Чак вытер тело и лицо Китти от спёкшейся крови, перевязал тряпками раны, после чего укутал в покрывало, лежащее рядом. Он поднял, искалеченное тело девушки на руки, и пошёл, сам не зная куда. Город гремел, шёл бой, непонятный и бессмысленный. У дверей лежали свежие трупы, солдаты носились из угла в угол, не обращая на него ни малейшего внимания. Рядом ревел, словно ребёнок, раненый фавиец и звал маму, проклиная всё на свете, с неистовой злостью. Тело Китти было холодным и бледным, руки её болтались, словно омертвели, а дыхание едва слышалось. Чак понимал, что опоздал, но не давал себе поверить в это. И смотря в безжизненные, потухшие глаза возлюбленной, становилось до безумия страшно.
– Я вынесу тебя отсюда, потерпи, моя девочка, все будет хорошо, тебя вылечат. Я спасу тебя, только потерпи, как ты себя чувствуешь?
– У меня идёт кровь, мне тяжело дышать, я задыхаюсь, такое, чувство, что на груди у меня лежит огромный камень, он душит меня. Мне больно, дорогой, и очень холодно, – еле слышно шептала Китти, на её губах краснела свежая кровь.
– Я спасу тебя, все будет хорошо!
– Расскажи мне про юг, про яхту и дом с террасой, а ещё лучше, расскажи, как ты пригласишь меня на первое наше свидание, ведь у нас не было свиданий, не было цветов и прогулок по аллее. Расскажи, пожалуйста.
Чак крепче схватился за Китти и приподнял её повыше, не смотря на то, что сам едва мог шевелить ногами. Он ни на секунду не сомневался в том, что донесёт любимую, хоть на край света, лишь бы её спасти, но обстоятельства были против него. Китти слабела на глазах, взор потухал, она практически не могла шевелиться, у неё были множественные травмы, где-то внутри её убивало кровотечение. Чаку вспомнилось, как тёплыми, летними вечерами, он, засыпал в своей роте и представлял, как пригласит Китти на свидание, как он будет счастливо проводить с ней послевоенное время.
– Ты выздоровеешь, дорогая, и мы вернёмся в мирную Муринию, где не будет места войне, мы вернёмся с тобой в чистый зелёный город. Я приглашу тебя на свидание, в тёплый летний вечер, когда солнце уже уходит за горизонт и на улице приятная прохлада. Я буду ждать тебя в парке, буду сидеть на скамейке и курить дорогие сигареты, поглядывая на башенные часы городской библиотеки. Ты меня узнаешь, по серым брюкам и яркой, летней рубашке, я буду ждать тебя, даже если ты опоздаешь, на час или два. А потом придёшь ты, красивая и милая, твои красивые, длинные волосы, будут развиваться на лёгком ветру и ты смущённо улыбаясь, будешь их поправлять нежной своей ручкой. А на твоём очаровательном теле будет колыхаться лёгкое летнее платье, голубого цвета…
– Голубого? – хрипло переспросила Китти.
– А какого хочешь ты?
– Розового, у меня никогда не было розового платья, оно будет коротким до колен и с небольшим декольте, а на поясе будет бант, большой и яркий.
– Как скажешь, моя хорошая. У меня в столице есть знакомая, она хорошо шьёт платья, я куплю ткань и она сошьёт тебе лучшее платье. Ты будешь одевать его на наши свидания. И когда я увижу тебя, я подниму тебя на руки и поцелую крепко-крепко! Мы будем гулять с тобой по аллее, выйдем на набережную, будем собирать ракушки, ты когда-нибудь собирала ракушки?
– Нет.
– Так вот будем, будем ходить по мягкому песку босиком и собирать ракушки, их так много на берегу. А потом мы пойдём в порт и арендуем маленькую яхту и будем ходить
