Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
Селим сидел в землянке у печурки, в которой трещали сырые дрова, протянув к её металлическому брюху свои руки, Селим ловил на ладонях тепло и прислонял их к лицу. Было прохладно и сыро. В землянке он был один на один со своими мыслями, где-то в дали ухали пушки и громыхала стрельба где-то у склона горы. Кольцо сжималось с каждым часом. Со скрипом дверь землянки отварилась и вместе с морозным воздухом внутрь влетела тучная фигура генерала Тармы, он тяжело дышал. Окер, не смотря на трудности с питанием, был всё ещё толст и неуклюж.
– Мы окружены, товарищ Хегер, теперь уже окончательно,– с тяжёлой отдышкой, сказал Окер.
– Неужели пути к отступлению нет совсем? – не отрывая взор от красноватого брюха печки, хрипло говорил Хегер.
– Только прорываться малыми группами на север, к перевалу, его ещё возможно не контролируют маутовцы. Но в целом ситуация катастрофическая, город мы не удержим. У нас в распоряжении осталось едва ли больше полторы тысячи человек.
– Куда делся весь остальной корпус?
– Кто-то погиб, кто-то дезертировал, многие сдались в плен.
Селим раскашлялся, в последнее время он чувствовал себя крайне плохо, болела грудь, периодически поднималась температура и кашель разрывал его горло. Скорее всего он заработал воспаление лёгких, отступая от армии своего бывшего друга по заснеженным лесам. Иногда он думал, что лучше так и помереть, в агонии от болезни, нежели встать у стенки с завязанными глазами и руками. Уж слишком многих он сам обрёк на такую участь, от этого ему казалось не справедливым самому встать на это место.
– Товарищ Хегер, может, стоит капитулировать? – вдруг сказал Тарма и погрузил своё тучное тело рядом с печкой. – У Маута больше сил, да и солдаты наши вот-вот разбегутся, вся затея ваша с мятежом провалилась. У нас нет шансов, нет союзников, нет поддержки. Война кончилась, а мы с вами проиграли.
– Капитулировать? – сказал Селим и болезненно раскашлялся. – А ты представляешь, что будет с тобой, когда ты попадёшь в лапы Маута? Ты никогда не был его любимчиком, ты постоянно вставал на пути у его сына, задирал его и пытался поставить себя на один ранг с ним. Хотя объективно, ты не стоишь и сотой доли Маунда. К тому же ты предатель, как и я. Ты предал своего командира, перешёл на сторону его врага. Неужели ты ещё рассчитываешь на милость?
– Я уже не знаю на что рассчитывать, – тяжко вздохнул Тарма и закурил. – Мы в западне, возможно у нас и получиться вырваться из окружения с малым отрядом. Но что дальше? Долго ли мы протянем в этих лесах? День? Неделю? Месяц? Не проще ли попытать удачу?
– Нет, бестолковый ты увалень! Я тебе не какой-то там генерал! Я Селим Хегер! Я, построил этот мир! Я вложил зерно идеи Мурзану в его пустую голову! Если бы не я, то Муриния так и оставалась бы княжеством на задворках планеты! – Селим сильно раскашлялся и приступ смог приглушить лишь чай из кружки, что грелась на полке у печки. – Если я сдамся, то вся идея, партия, все наши достижения пойдут прахом! Я выберусь из этого мерзкого города, я смогу возродить Муринию и приведу её к истинному величию. А ты можешь идти и умолять своего хозяина о помиловании. Но знай, ты ни чем не сможешь задобрить его, и в твою бестолковую голову всадят пулю.
– Товарищ Хегер, – сказал Тарма и замялся, – я думаю всё же смогу принести Мауту то, что его порадует.
– И что же?
– Вас.
Тарма крикнул своим солдатам, они тут же ворвались в землянку и без труда скрутили больного мятежника. Хегер пытался сопротивляться, но без малейшего успеха, Окер молча смотрел, как бывшему первому министру связывают руки и ноги, а в рот заталкивают кляп. Генерал давно спланировал выдать Селима, это была его последняя возможность сохранить жизнь себе.
– Простите меня, товарищ Хегер, но всё, и вправду, уже кончено. Я выдам вас Мауту, пусть решает сам, что с вами делать, может хоть чучело из вас сделать, мне уже плевать. Я ошибся, примкнув к вам, вы подвели меня и моих солдат, я сию минуту прикажу о прекращении огня.
Хегер уже не сопротивлялся, он лежал на холодном полу землянки со связанными руками и ногами, во рту был кляп. Вокруг кружились солдаты, Тарма покинул укрытие и удалился на переговоры о капитуляции. А бывший великий и могучий министр, лежал на полу, в бессильной злобе, проклинал он всех, от простых солдат, до верховного лидера. А в печке, то и дело, потрескивали дрова.
Спустя пару часов в землянку ворвались трое солдат без опознавательных знаков, лица их были спрятаны за масками, но Хегер тут же понял, что пришли за ним. В следующее мгновение ему надели на голову мешок и вкололи, что-то в шею. Голова тут-же закружилась и Хегер погрузился в сон.
Очнулся Селим в непонятной комнате. Было тепло и свежо, лежал он на мягком матрасе, головой на перьевой подушке, руки были развязаны, но голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. Видимо, убойная доза снотворного давала о себе знать, покидая организм. Он оглядел прямоугольную комнату, без окон, свет был выключен, но включить его можно было только из вне. Дверь заперта.
– Где я? – крикнул Хегер и кашель сотряс тишину. – Есть кто?
Но в ответ была тишина. Хегеру было вдоволь времени, чтобы подумать над своей жизнью и её возможным итогом. Но он ни о чём не жалел, его не тревожили призраки прошлого. Всё, что творилось в этом мире по его вине, Селим вовсе не считал злом, наоборот, это пыл путь к высшей, светлой идее, а все погибшие, лишь статистическая погрешность в его планах о лучшем мире. Ему вовсе не хотелось копаться в себе и от того, он вновь улёгся на кровать и решил поспать. Мягкая подушка обволакивала его голову и погружала бывшего министра в лёгкость сна и безмятежности. Он давно уже не спал в удобной кровати, хотя совсем недавно мог позволить себе все блага, которые только можно было достать в этом мире. Теперь же, ему приходилось довольствоваться лишь этим.
