Дмитрий Казаков - Война призраков

Вопрос явно был риторическим.

– Вот и хорошо, – подобрел Хольмстад, – а документы сейчас же отдайте мне. Все.

Ошеломленные до последней степени эмигранты стояли неподвижно.

– Идентификационные карточки вы не имеете права отбирать! – запальчиво выкрикнул кто-то.

– Здесь только я сам решаю, на что имею право. Отдадите сами или применить силу?

Как в любой компании, слабаки нашлись и здесь. Кто-то шагнул вперед, протягивая документы раболепным жестом, кто-то, дрожа от страха, принялся рыться в сумке.

Васкес молчал. На лице его было написано презрение.

– Не заставляй меня ждать, – почти ласково сказал Хольмстад, – а то тебе будет очень и очень больно!

В руках бритоголовых возникли длинные кнуты. Точно рассчитанный удар ожег щеку Васкеса, почти не зацепив кожи.

– Еще мгновение, и твою рожу украсит шрам, – проговорил хозяин усадьбы.

Пробурчав что-то, Васкес полез за документами. Понимание того, что они попали в самое настоящее рабство, пусть даже всего лишь на год, пришло слишком поздно.

– Теперь уводите их, – приказал Хольмстад, когда все документы оказались у него. К бритоголовым присоединились еще двое молодцев того же типа – груды мышц и минимум разума в глазах. Похоже было, что надсмотрщиков латифундист нанимал из одного атлетического зала или попросту клонировал.

– Шевелитесь, шевелитесь! – завопили они на четыре голоса. – Не отставать!

Замешкавшийся тут же получил кнутом по спине. Треснула ткань, а на коже появилась багровая отметина. Крик боли потонул в гневном рычании:

– Молчать!

Идти пришлось недалеко. Здание с башнями, почти целиком скрытое деревьями, осталось сбоку, впереди показались длинные унылые строения, похожие на сараи.

– Вот здесь вы будете жить, – сообщил один из надсмотрщиков, махнув рукой на ближайшее из них, над дверями которого красовалась латунная тройка. – Свободных мест хватает, занимайте любые. Каждый найдет на своей койке рабочую одежду. Носить необходимо только ее. На сегодня вы свободны, ужин в восемь часов. Завтра, в шесть утра – построение.

Внутри барака, жилое помещение в котором предварял небольшой «предбанник», оказалось пусто и тихо. Шумел где-то под потолком вентилятор, но даже он был не в силах разогнать духоту, запах множества тел и прелой одежды.

Вдоль стен были расставлены в несколько рядов двухъярусные железные койки. Свободные места можно было легко определить по лежащей на сером одеяле униформе, включающей комбинезон светло-зеленого цвета, широкополую соломенную шляпу и толстые перчатки. Завершали обмундирование тяжелые ботинки армейского образца.

– И зачем нам такая одежда? – Удар не излечил светловолосого юношу от любопытства.

– Значит, надо, – ответил Васкес, занявший койку рядом с ним. – Зря тут ничего не делается.

– Да, – протянул юноша, – я уже понял. Давайте хоть познакомимся. Меня зовут Чарльз, я из Флориды.

– Васкес, Мехико, – последовал лаконичный ответ.

Над входом в барак висели огромные механические часы, словно перенесенные из далекого прошлого. Стрелки на них перемещались с удивительной медлительностью.

– Ничего себе, – изумился Чарльз, которого посетила та же мысль. – Тут что, сутки длиннее земных?

– Почти на десять процентов, – сказал занявший место над Васкесом чернокожий мужчина, телосложением напоминающий глиста. – Я знаю, я читал. Кстати, меня зовут Фердинанд…

– Да, придется привыкать. – Назвавшись в ответ, Васкес бухнулся на кровать. После нудного стояния в очереди и утомительной поездки на колесном фургоне клонило в сон…

Разбудил его гул. Совсем рядом кто-то топал ногами и шумно переговаривался. Открыв глаза, Хуан обнаружил, что большие часы показывают половину восьмого, а барак полон людей.

Они носили те же комбинезоны и шляпы, но грязные и помятые до последней степени. Все до одного выглядели такими измученными и истощенными, будто голодали по меньшей мере год, а глаза на иссеченных морщинами лицах были красны и слезились.

На новеньких, которые казались по сравнению со старожилами свежими и сильными, никто не обращал особого внимания.

– Простите, сэр. – Как можно было ожидать, Чарльз не удержался и полез с расспросами. – Можно вас спросить?

Объектом его интереса стал сосед снизу. Волосы его, торчавшие из-под снятой шляпы, выглядели как старая пакля, а в глазах застыла мертвая, непоколебимая усталость.

– Можно, отчего же нет? – ответил он хриплым голосом и сплюнул прямо на пол. – Только не называй меня «сэром», а то я и в глаз могу дать…

– Да, я понял. – Обрадованный разговорчивостью собеседника, Чарльз бросился в атаку: – Что нас здесь ждет?

– Смерть, – ответил хриплый, – не скорая, но довольно мучительная. Под кнутами надсмотрщиков, в пасти прорвавшейся через периметр твари или от прилетевшей из леса заразы. И это будет еще лучший исход. В худшем варианте ты попросту сдохнешь от истощения!

– Почему так? Неужто нельзя этого избежать? – В голосе Чарльза звучала обида. К месту разговора постепенно стягивались новички.

– А ты чего ожидал? Рая за звездами? – Хриплый зло и отрывисто рассмеялся, почти пролаял. – Или что там еще строчат в рекламных проспектах, где расписывают прелести жизни в колониях?.. Приятель, ты попал в лапы Эрика Хольмстада, и это значит, что он за полгода выжмет из тебя все соки, а потом скормит твой труп свиньям! Еще никому не удавалось провести в этих бараках тот год, после которого наступает свобода!

– Откуда? Откуда это известно? – спросил с верхней койки Фердинанд.

– Я был гражданином и прожил в этой усадьбе двадцать лет, – гордо сказал хриплый, – и только потом за провинность попал сюда… Мне ли не знать? На полях Альвхейма человек долго не живет!

– Но почему? – Любопытство Чарльза воистину было ненасытным.

– Во-первых, из-за жары, – ответил хриплый, – она не ослабнет даже тогда, когда настанет сезон дождей! Только сейчас приходится глотать пыль, а через месяц мы будем ползать по колено в грязи. И учти, работать надо по четырнадцать местных часов в сутки. Выходные и праздники ты оставил на Земле, так что забудь о них. Во-вторых, джунгли, а они подступают к самому периметру, таят такую кучу смертоносных сюрпризов, что минное поле по сравнению с ними – парк для прогулок. Хищники, ядовитые насекомые, вирусы – все так и прет оттуда. Забор – слабая помеха, он скорее для того, чтобы рабы не разбежались.

– А почему бы их не вырубить, эти джунгли? – спросил Чарльз.

– Шутишь? – Бывший гражданин Альвхейма вновь расхохотался. – Это слишком дорого! Дешевле получать бешеные урожаи на отвоеванных у леса клочках богатейшей земли, удобряя ее трупами эмигрантов! Постоянный приток переселенцев позволяет частично решить проблему перенаселения, обострившуюся в метрополии, так что колониальным властям позволяется обращаться с ними как угодно! Кроме того, вы ведь пили на Земле чай «Заря альвов»? Кушали привезенный отсюда рис или кукурузу? В метрополии нельзя вырастить ничего подобного, и поэтому правительство Федерации закрывает глаза на то, что каждое зернышко, каждая чаинка смочена не только потом, но и кровью!

– А несколько десятков человек, которые владеют Альвхеймом, на этом наживаются, – добавил другой старожил, широкоплечий и темнокожий, но с европейскими чертами лица, и все взгляды, тотчас повернулись к нему. – Потомки тех, кто прибыл сюда семьдесят лет назад, отпрыски скандинавских колонистов. Они-то сражались с джунглями сами, зато их внуки богаты, точно Крез. Почти все на планете принадлежит одному из пятнадцати главных семейств, а если учесть, что они меж собой в родстве, то одному Семейству!

– Ничего себе порядки, – жалобным голосом сказал Фердинанд. – Что же нам делать?

– Готовиться к смерти, – мрачно прорычал хриплый.

– Не слушайте его, – махнул рукой широкоплечий. – Он потерял место у хозяйской миски и поэтому зол на весь мир. Постарайтесь не бояться и достойно принять свою судьбу, иначе страх и отчаяние убьют вас быстрее, чем жара и надсмотрщики!

Громкий, пронзительный звонок прокатился по бараку.

– Это на ужин, – пояснил широкоплечий. – Идите за мной, я покажу, где вас накормят.

Благодаря тому что ночь на Альвхейме куда длиннее земной, Васкес пробудился задолго до подъема. Лежал в темноте, слушая, как ворочаются такие же, как и он, бедолаги, не приспособившиеся к новому ритму, и как храпят старожилы, досыпая последние мгновения отдыха.

Пронзительный рев сирены легко перекрыл все эти звуки.

– Вставайте, разорви вас никси! – Злобный, рычащий голос, раздавшийся от входа, удачно дополнил сирену. Услышав его, очнулся бы даже тот, кто пролежал в летаргическом сне долгие десятилетия. – Опоздавший отведает моего кулака!