Андрей Левицкий - НАШЕСТВИЕ
На стойке, свесив ноги, лицом к залу сидели трое вооруженных варханов, еще трое стояли у стены напротив и двое - под ведущей на улицу дверью. Насколько Кир мог сообразить, прямо за ней был меховой шатер.
Он приподнялся, услышав голос внизу. Раненый мужчина тяжело уселся, упираясь в пол руками. Возле него сидели две женщины, помоложе и постарше - они разом заговорили, пожилая взяла его за плечо, но мужчина сбросил ее руку. Встал, держась за голову. У него была седая бородка-эспаньолка и большие круглые очки. Кирилл расслышал слабый, но полный возмущения и какой-то детской обиды голос: "Это геноцид! Они не имеют права!"
Седобородый, неуверенно ступая между сидящих и лежащих людей, пошел к стойке. Все варханы в помещении были одеты одинаково, кроме одного из тех троих, что сидели на ней - на нем был плащ, а не куртка, да и противогаз его показался Кириллу немного другой формы, чем у остальных.
Вархан неторопливо слез со стойки. Мужчина шел к нему, женщины позади вскочили, но не решались идти следом. Одни люди отодвигались с пути седобородого, другие пытались остановить, но он отталкивал их руки. Вархан поднял ружье, целясь ему в грудь. Кирилл сжал нож в кармане, догадываясь, что сейчас произойдет. Эх, гайку бы ему! Тяжелую железную гайку... нацепить резиновый жгут на стальные "усы", которые выдвигаются из рукояти "Короля Джунглей", оттянуть посильнее да зарядить гайкой в лобешник этому козлу...
Мужчина заговорил, до эскалатора донеслось: "Не имеете права..." Вархан в плаще поднял ствол немного выше.
Дверь в зал раскрылась. Внутрь просунулась голова без противогаза и что-то сказала.
Охранники зашевелились, обмениваясь короткими репликами, принялись стягивать свои маски. Тот, что был в плаще, слегка опустил ружье. Седобородый подошел к нему почти вплотную, и вархан, уже отворачиваясь, ткнул его стволом в лоб. Вроде бы он сделал это походя, даже без замаха, но удар опрокинул мужчину на спину, и затылок его громко стукнулся о пол.
Женщина постарше сжалась, а молодая вскочила, с криком бросилась к седобородому, но присела, прикрыв голову руками, когда вархан рявкнул что-то угрожающее, качнув в ее сторону ружьем.
Седобородый лежал неподвижно, люди вокруг испуганно шептались или угрюмо молчали. Варханы снимали маски, сворачивали и клали в сумки, висящие на поясах. Кирилл сдвинулся на другую сторону эскалатора, чтобы получше разглядеть второе помещение. Посреди него на круглом помосте стоял черный квадроцикл: большие ребристые колеса, рулевая вилка, решетчатый багажник, широкое длинное сидение для двоих... Позади машины был стенд, на нем красочный рисунок: мужественный блондин и девушка, обхватившая его за поясницу, мчатся по живописному бездорожью. Под рисунком было написано "ГОРЕЦ-7", а над ним - "ТЕСТ-ДРАЙВ".
Снизу доносились причитания, плач, стоны, изредка слышались скупые реплики варханов. Зато на стороне выставки-продажи стояла тишина. Поправив рюкзак, Кирилл принялся спускаться на корточках, неловко переваливаясь с одной ступеньки на другую, придерживаясь за поручни и тихо пыхтя.
Что там, в этих квадрах? - размышлял он по дороге. Много электроники? Заведется он или нет? Если заведется, и если в баке есть горючка... Из зала два выхода: центральный, ведущий на перекресток, где стали лагерем варханы, и боковой - широкие стеклянные двери, за которыми в рассветных сумерках виднеется асфальтированная дорожка, круто изгибающаяся в сторону от перекрестка. По ней можно свалить отсюда. Судя по тому, на что он успел насмотреться ночью, пробираться через захваченную Москву пешком - долго и опасно. А вот проехать ее на этом "горце"... Ну то есть, конечно, тоже опасно, может даже еще опаснее, но, с другой стороны, и гораздо быстрее. Он сможет покинуть город меньше, чем за час. Ведь это было бы круто - на ревущем квадроцикле вылететь из-под носа у целого лагеря варханов и раствориться на утренних московских улицах!
Вот только заведется ли машины и есть ли в ней топливо? Охлаждение двигателя там воздушное, коробка передач механическая, простенькая... Во всяком случае, Кир очень на это надеялся - автомат-то мог и не сработать.
Преодолев эскалатор, он на четвереньках обогнул несколько понтовых представительских автомобилей, парочку сияющих хромом мотоциклов и круглый помост с квадроциклом. На полу разглядел грязные следы с тупой, будто срезанной передней частью, и решил, что их оставили здесь ноги варханов. Кир добрался до ведущих наружу стеклянных дверей, толкнул - они легко, без скрипа, открылись. Широко распахнув их, он вернулся к помосту, залез на него и присел у покатого черного борта. Светало, с перекрестка доносился шум шагов, мычание рогатых животных, голоса и гул двигателей. Хлопали на ветру шкуры, постреливали искрами догорающие авто. Пахло гарью, паленой резиной и навозом. А в ресторане было тихо. Варханы совсем рядом, за перегородкой, стоит им услышать шум, как они ворвутся сюда и расстреляют его из своих ружей...
Попятившись на четвереньках, Кирилл стащил со спины рюкзак, положил на решетчатый багажник квадра и кое-как пристегнул ремнем. Снова проковылял вперед, подняв руки, схватился за рулевую вилку - и приготовился вскочить, чтобы, прыгнув в седло машины, с ходу завести ее и вылететь наружу.
II
Первое, что услышал Игорь Сотник, было сопение, а первое, что ощутил, - холод. Несколько секунд он лежал, прислушиваясь и пытаясь вспомнить, что произошло.
А потом вспомнил: зеленая волна, авария автозака... люди в противогазах, дизельные тачанки и алые лучи... гонка на мотоцикле, мост, канал... Дядя Миша, вставшая "тойота", автобус, Тоня...
Тоня!
Он сел. Тоня! Она утонула!
Или нет? Игорь тогда прыгнул... прыгнул... Да, прыгнул с моста и ударился о борт машины, а после все потемнело, и последнее, что осталось в памяти, – плеск воды и холод.
Издалека доносилась приглушенная канонада. Под Игорем был плащ, который он забрал из кабины автозака. Влажный, воротник почти оторван. А где автомат? Нет его... Сотник огляделся. Он находился под задней стеной полуразваленной кирпичной будки. В стене был пролом, за ним в будке горел костерок. Небо темно-серое, сумрачно - то ли ранее утро, то ли поздний вечер.
У пролома, спиной к костру, сидел, поджав ноги, мальчик в дешевых спортивных штанах и клетчатой рубахе явно не по росту - сидел и монотонно раскачивался взад-вперед, тихо посапывая. Коротенький ежик серых волос, лицо круглое и какое-то... недоброе, что ли. Из закатанных рукавов торчали грязные тощие запястья.
Когда Игорь повернулся к нему, мальчишка не перестал ни сопеть, ни раскачиваться.
- Ты кто? - спросил Сотник.
Ребенок извлек из-под рубашки большую ржавую флягу и протянул ему.
- Пить будешь, дядька? Батя после несознанки всегда пить требувал.
Игорь взял флягу, открыл, понюхал и сделал несколько глотков теплой воды. Он никогда не умел вести себя с детьми, не знал, как к ним обращаться, как заводить приятельские отношения, да и вообще - о чем с ними говорить. Рядом с ними Сотник чувствовал себя слишком большим, неловким, угловатым, грубым... Дети не были его жизненным призванием.
- Как тебя звать? - спросил он, закрывая флягу.
- Хорь.
- Что? - удивился Игорь. - Почему Хорь?
Мальчик передернул плечами.
- Батя так называл.
Будка стояла на краю редколесья, рядом из земли торчал угол бетонной плиты, поросший мхом. Игорь поднялся на колени, похлопал по карманам - пистолета тоже нет. Он снова повернулся к Хорю.
- Где мы? Как я сюда попал?
Мальчишка махнул рукой влево, откуда доносился едва слышный плеск волн:
- Ты по реке плыл. Такой... дохлый.
- Дохлый? - переспросил Сотник.
- За корягу держался, глаза закрыты. К берегу поднесло, я вытащил. Еле руки твои разжал, как деревянные. Сюда притащил, положил...
- Как же ты меня дотащить смог? Не ври!
- Не вру! - вспыхнул мальчишка. - Сам ты... Я сильный!
- А я - тяжелый.
- Тяжеленный, ага, - серьезно кивнул ребенок. - Кабан такой. Я тебя волоком, так потихоньку, по полметра...
- До реки вон сколько, - Сотник все же сомневался, что мальчик мог вытащить его в одиночку.
- А покатил, как бревно, - пояснил Хорек. - Потом послушал: сердце бьется. С виду - мертвяк, а бьется. У бати тоже так раз было, как перепил на юбилее на заводе, пришел, брык - и вроде мертвяк! Я соседку позвал, поглядела, кричать стала: умер, умер! А я послухал - бьется сердце. У тебя лицо такое ж было, как у бати тогда.
- А где батя твой?
- Так рылы убили.
- Рылы? Это еще кто... - и тут он понял: так это замызганное создание именует чужаков в противогазах.
- Эти, с мордами резиновыми! - в голосе ребенка прорезалась такая придушенная, не находящая выхода ненависть, что Сотник удивленно пригляделся к нему.
Мальчишка, подавшись вперед, сжимал грязные кулаки и щерился. Зубы у него были необычные, редкие и немного суженные к концам, отчего они казались острыми. Он вдруг напомнил Игорю маленького злого хорька. Хорь - хорек, что ли? Любящий, наверное, был у него родитель, раз родного сына так прозвал...
