Джерри Пурнелл - Принц наемников
— Да. Ну, полковнику Фалькенбергу не понадобится много времени, чтобы выкорчевать их. — Блейн вызвал на экран карту местности в нескольких сотнях километров к западу от Ледерле. — Больше неприятностей нам причиняют мятежные плантаторы. Большинство их здесь. — Он показал.
— Я бы не стал чересчур сгущать краски, называя их мятежниками, — возразил доктор Нол. Он старательно раскуривал сигару. — Великолепный табак. Спасибо. Губернатор, разве разумно считать наших друзей мятежниками?
— Может и нет. — Блейн как будто задумался. — Назови их мятежниками, и они поднимут мятеж. Я вас понял. Тем не менее… как же нам их называть?
— Оппозиция? — предложил Кристофер Райли.
— Вряд ли это законная оппозиция, — ответил Блейн. — Но хорошо. Пусть будет оппозиция.
— Прошу прощения, губернатор, — сказал Лисандр. — Если они не мятежники, что же они такого сделали, что вы собираетесь послать против них лучшую воинскую часть в галактике?
— Они не отдают урожай, — ответил Блейн.
— Не платят налоги, — подхватил тен Кооп. — Я часто гадаю, почему сам к ним не присоединился.
— По той же причине, что и я, — сказал Райли. — Если наш урожай не пойдет Флоту, он пойдет кому-то другому. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
— Солдаты перебьют всех кур? — спросил тен Кооп.
— Думаю, это зависит от кур, — осторожно ответил Фалькенберг. — Пятьдесят кур, несущих серебряные яйца, лучше одной, несущей золотые, если она слишком прожорлива.
— Весьма проницательное замечание, — сказал Кристофер Райли. — Полковник, я рад, что вы на нашей стороне.
— О, я тоже рад, — подхватил тен Кооп. Он повернулся к Лисандру. — Думаю, в этом для принца Спарты нет ничего нового. Я слышал, у вас есть свои мятежники.
— К несчастью, да. Хотелось бы, чтобы было по-другому.
— Итак, — сказал тен Кооп. — Полковник, когда вы убьете последнего пирата, что вы предпримете относительно… гм… оппозиции?
— Вы уверены, что легиону понадобится что-то делать? — спросил Фалькенберг. Тен Кооп открыл рот, собираясь заговорить, но Фалькенберг продолжил: — Они должны знать, что в военном отношении очень слабы. Нет, это политическая проблема, джентльмены. Если хоть немного повезет, вы найдете политическое решение.
— Надеюсь, — сказал Блейн. Тен Кооп закрыл рот.
— Да, да, — пробормотал он. — Так гораздо лучше.
Лисандр не мог быть уверен, но ему показалось, что кое-кто из присутствующих поглядывает на голландца искоса. Он постарался запомнить это впечатление и повернулся к экрану монитора.
— А какие силы в распоряжении оппозиции? Думаю, их не сравнить с легионом Фалькенберга.
— Совершенно верно, — сказал Кристофер Райли. — Я уверен, они прислушаются к голосу разума.
Фалькенберг кивнул.
— Возможно. А пока нам нужно заняться пиратами.
— Вставай, сонный крольчонок.
Урсула застонала и натянула на голову простыню.
— Неееет… Еще пять минуток…
— Ни секунды! — Лисандр отбросил покрывало и встал. Включил кондиционер на полный холод.
Урсула задрожала.
— Это нечестно. Я не должна вставать с тобой!
— Должна. Я предупреждал: ты пойдешь со мной. Она села и обхватила руками коленки.
— Лисандр, меня не приглашали.
— Это не твоя забота. Я хочу, чтобы ты была со мной. Что плохого?
— Возьми с собой Харва.
— Его тоже не приглашали. Хватит одного незваного гостя.
Она отвернулась от него.
— Урсула…
— Я из-за тебя потеряю работу, и что со мной будет?
— Да послушай…
— Ты послушай. Одно слово полковника Фалькенберга губернатору, и я отправлюсь обслуживать рабочие бараки на плантациях.
— Какая ужасная мысль!
— Такое бывает.
— Полковник Фалькенберг этого не сделает, а даже если сделает, не думаю, чтобы губернатор это допустил.
— Почему?
— Просто не думаю… в конце концов, ты была звездой на его вчерашнем приеме.
— Приятный был обед. — Она протянула к нему руки. — Ты не дашь мне еще несколько минут?
— Нет, озорница. Одевайся. Форма одежды — походная.
Лагерь легиона располагался на невысоком холме в тридцати километрах от столицы. Он напоминал классический римский лагерь, только был гораздо больше, и между палатками и домами оставалось больше пространства. Были и другие отличия. По углам лагеря поворачивались тарелки радарных антенн. Пространство между рядами палаток было усеяно низкими бункерами, личными убежищами, укреплениями от нападения с воздуха.
Вертолет сделал круг довольно далеко от лагеря, губернаторский пилот что-то произнес в микрофон и с облегчением выслушал ответ. Они полетели прямо к лагерю. И когда подлетели ближе, Лисандр увидел три танка и две боевые машины пехоты. Он знал, что их здесь гораздо больше, но остальных не было видно. На посадочной площадке стояли два вертолета с пушками и небольшая летающая наблюдательная платформа.
Между ровными рядами палаток ходили солдаты в камуфляже под цвет джунглей. Никто из них, как будто, не интересовался подлетающим вертолетом.
На площадке их встретил молодой офицер.
— Лейтенант Бейтс, сэр. Полковник Фалькенберг вас ждет. — Он показал на ожидающий джип. — Меня не предупредили, что будет и леди. Дорога неровная.
— Переживу, — улыбнулась Урсула. — Спасибо.
По периметру лагеря в колеях на немощеной дороге стояла грязная вода. Часовые приветствовали их, когда они въехали в ворота и направились к помещению штаба. Когда входили, Лисандр услышал звуки труб. За несколько секунд из палаток высыпали солдаты, расстелили ткань и начали выкладывать снаряжение. Сержанты и центурионы ходили по ровным рядам, разглядывая имущество.
— Выступаете? — спросил Лисандр. — Или это ради меня?
— Не знаю, — ответил Бейтс. Урсула сдержала смешок.
Штаб представлял собой низкое оштукатуренное здание. На пороге поджидали Фалькенберг и Беатрис Фрейзер.
— Рад вашему прибытию, — сказал Фалькенберг.
— Спасибо. Надеюсь, вы не станете возражать, если мисс Гордон здесь оглядится…
— Вовсе нет. — Он слегка кивнул Урсуле. — Рад вас видеть, мисс Гордон. Я попросил миссис Фрейзер позаботиться о том, чтобы вам было удобно. Разумеется, вы присоединитесь к нам за ланчем.
— Спасибо, — ответила Урсула.
— Отлично. Теперь прошу прощения: полк завтра отправляется в поле, и мне нужно кое-что обсудить с принцем Лисандром.
В кабинете главное место занимал большой резной деревянный стол. Остальная деревянная мебель была ему под стать. На стенах — фотографии и знамена.
— Итак, вы проделали долгий путь, ваше высочество. — Фалькенберг указал на стул и сам уселся за стол. — Выпьете?
— Нет, спасибо. Впечатляющее зрелище.
— Так и задумано. Я полагаю, у вас дурные новости.
— Не то чтобы.
— Не то чтобы, — повторил Фалькенберг. — Но и не то, чтобы хорошие. Вы прилетели не для того, чтобы забрать нас на Спарту. — Он смотрел на Лисандра с легкой улыбкой. — Несмотря на внушительное представление, которое мы для вас устроили.
— Я искренне хотел бы, но у нас не хватает ресурсов. Вы нам по-прежнему нужны. Нам определенно требуется ваша добрая воля.
— Спасибо, — ответил Фалькенберг. — Боюсь, на добрую волю много вооружения не купишь.
— Конечно, нет.
— Неожиданное изменение планов? — спросил Фалькенберг.
— Да, сэр, пожалуй, — ответил Лисандр. Чертовски неожиданное. Сегодня отец очень хотел заполучить Фалькенберга на Спарту, а назавтра задумался о деньгах. Бюджет напряженный. Но не настолько. Я действительно не понимаю. Ну, наверно, я и не должен понимать. — Полковник, я привез чек с оплатой будущих потребностей. Нечто вроде аванса за ваши услуги.
— Когда они понадобятся?
Лисандр огляделся. Фалькенберг слегка улыбнулся.
— Ваше высочество, если этот кабинет не защищен от прослушивания, на планете вообще нет безопасного места.
— Поверю вам на слово. Хорошо, меня просили говорить с вами откровенно. Мы не будем готовы еще четыре-пять стандартных лет. Адмирал Лермонтов не возражает. Если только…
— Если только на Земле к этому времени все не развалится, — сказал Фалькенберг. — Да. Далее. Насколько реальна танитско-спартанская дружба, на которую намекал губернатор Блейн?
— Думаю, очень реальна. Во всяком случае настолько реальна, насколько можем добиться мы с отцом.
— Я так и думал. Хорошо. Но контролирует ли ваш отец внешнюю политику Спарты?
Лисандр задумался.
— Насколько хорошо вы знакомы с нашей Конституцией?
— Предположим, совсем не знаком, — сказал Фалькенберг.
— Что ж, я тоже не очень. Вы знакомы с моим отцом?
— Встречались однажды. Очень давно, — сказал Фалькенберг.
