Роман Глушков - Кровавые берега
– Скажите, мсье шкипер, как человек, побывавший во всех уголках мира: вам доводилось прежде сталкиваться с подобными заграждениями, вырастающими у вас на пути словно из ниоткуда?
– «Гольфстрим» сталкивался на своем веку со множеством препятствий, mon ami, – ответил я. – Но их происхождение было, как правило, очевидным. Либо это природа строила нам козни, либо чересчур самоуверенные злоумышленники. Здесь же, сами видите, постарались злоумышленники, против которых даже земная природа бессильна… Честно говоря, я подумал, что вы, знаток всяческой техники, подскажете нам, какую цель преследовали Вседержители, когда городили этот забор.
– Вряд ли в мире найдется человек, которому могут быть известны цели пришельцев, – удрученно заметил де Бодье. – Одно могу сказать: для остановки бронеката барьер чересчур хлипок. Развив предельную скорость, «Гольфстрим» прорвет эту сетку тараном с одного удара и потом просто сомнет ее колесами.
– Тогда для кого же предназначена эта решетка? Неужели для Кавалькады?
– Ну, разве только она тоже везет с собой маленький ящичек «черной грязи»… Нет, кабальеро тут ни при чем. А иначе за минувшие сутки, что они торчат у забора, Вседержители уже навели бы здесь desinfection… Кстати, кто-нибудь подскажет мне, что гвардейцы делают на горе, а то мне отсюда плохо видно.
– Кажется, собирают на склоне валуны и там же сваливают их в кучу, – просветила механика Малабонита. – Очевидно, придумали способ, как им прорваться за ограждение. Насыпь, что ли, хотят возвести? Только сейчас у них, похоже, началась сиеста. Никто не работает, все расселись и пялятся на нас.
– Ага, как же – сиеста! – усомнился Сандаварг. – Я-то знаю, о чем эти песьи дети сейчас думают! «Повременим, мол, пока животы надрывать, обождем малость, а вдруг эта развалюха напролом попрет! Ну а мы, не будь дураки, за ней в ее же дырку и проскочим!»
– Не проскочат, – заверил я северянина и остальных. – С какой стати нам упрощать врагам задачу? Пускай помучаются. Сработает их затея с камнями или нет, еще неизвестно. Но даже если сработает, гвардейцы угробят на нее столько сил, что вряд ли полностью восстановят их, когда доскачут до танкера. А он, пока Кавалькада здесь надрывается, подойдет тем временем еще ближе к Змеиному карнизу. Что нам только на руку. Чем меньшее расстояние разделяет нас и «Геолога Ларина», тем меньше у кабальеро остается времени для его захвата.
– А как же Вседержители? – напомнил Дарио о второй нависшей над нами угрозе. – Разве можно задерживаться так близко от Столпа после того, что случилось с «Зигфридом»? Да и эта сеть… Она ведь неспроста здесь появилась. Неужели вы намерены стоять и ждать, когда вернутся те, кто ее натянул?
– Мсье Сенатор верно подметил: если эту решетку соорудили для нас, она предназначена для чего угодно, только не для задержания бронеката, – ответил я и полюбопытствовал у табуита: – Тебе приходилось когда-нибудь, ночуя в хамаде, ставить вокруг лагеря сигнальные колокольчики или погремушки?
– Самому – нет, – помотал головой Тамбурини, – но другие монахи, с которыми отец отправлял меня в походы, часто так делали… Погодите! Уж не думаете ли вы, что вот эта конструкция – сигнальная погремушка Вседержителей?
– Боюсь, что проверить это мы можем только одним-единственным способом. И удачным его, при всем желании, не назовешь… – Я поморщился и вновь окинул взором хрупкое на вид ограждение. – Но, по всем признакам, дело обстоит именно так. Кавалькада просидела тут почти сутки, но не привлекла к себе внимание хозяев Столпа. Мы тоже подъехали к их заслону достаточно близко и не таясь. Будь он под неусыпным наблюдением, Вседержители уже обстреливали бы и дезинфицировали нас по полной программе. Однако они как будто вообще не смотрят вниз с вершины башни. Что из этого следует? Установив на подходе к лагерю погремушки, когда ты вспоминаешь о них? Правильно: когда они подадут тревогу. Все остальное время ты о них даже не думаешь.
– То есть вы предлагаете просто стоять и ждать, что произойдет? – спросил Дарио.
– Я предлагаю остановиться и выждать некоторое время, понаблюдав за кабальеро, за забором и за башней. Взять, так сказать, тайм-аут, – уточнил я. – В любом случае, прорвав решетку, мы ничего не выиграем. Если Вседержители устроили серьезную облаву, встречи с ними не избежать. И это место не лучше и не хуже любого другого участка Змеиного карниза, где мы можем столкнуться с летучим кораблем.
Больше возражений не последовало. Дабы не маячить совсем уж на виду, мы отъехали к плато и загнали истребитель между торчащими из склона скалами, будто в ангар без крыши и ворот. Корпус «Гольфстрима» покрывал многодневный слой пыли, послужившей нам сейчас камуфляжем, и я порадовался, что у меня так и не дошли руки оттереть обшивку от грязи. Какая там чистка! Самим порой некогда умываться, поскольку почти все наше свободное время тратится на сон.
Следить за кабальеро с мостика стало невозможно, но мы нашли выход из положения. Перекинув стремянку с крыши рубки на верхушку скалы, что торчала от нас по правому борту, я, Малабонита, Убби и Дарио перебрались на нее и продолжили наблюдать за творящейся у барьера суетой.
Гвардейцы поняли, что мы не намерены помогать им сносить решетку, и вернулись к работе. С этой позиции было лучше видно, куда они стаскивают валуны и что из них возводят. Место, вокруг которого трудились враги, представляло собой выдающийся вперед скальный выступ. Он имел плоскую верхушку и торчал из склона, словно узкий балкон. Стоящие на нем кабальеро брали подносимые им камни и складывали из них не то башню, не то пирамиду. Не слишком высокую – чуть выше самих каменщиков, – но занимающую весь выступ целиком.
Строительство было начато с дальнего края площадки и понемногу продвигалось к ее началу. И чем крупнее становился гвардейский монумент, тем меньше оставалось уверенности, что его опора выдержит такой массивный вес.
Кабальеро тоже это понимали, и каждый работающий на «балконе» каменщик был привязан к склону страховочной веревкой. Однако строительство продолжалось, разве что темп его к этой минуте замедлился. Все более-менее подходящие камни поблизости были выбраны, и теперь гвардейцам приходилось таскать их издалека, карабкаясь по зыбким осыпям и уступам, что было сродни натуральной пытке. Глядя на добровольное самоистязание кабальеро, я даже исполнился к ним состраданием. Пускай те являлись нашими врагами, порой и они демонстрировали нам свои не самые худшие человеческие качества.
Страховочные веревки каменщиков и навели меня на мысль, во имя чего кабальеро переключились с воинских подвигов на трудовые.
Глянув на то место, куда грозилась обрушиться их постройка, я увидел лежащую на вершине осыпи продолговатую скалу. Издали она напоминала мизинец титана, отрубленный и отлетевший сюда при битве древнегреческих богов с этими существами. В действительности скала упала с вершины склона, но, не достигнув его подножия, зарылась в осыпь, на которую приземлилась. Но зарылась не слишком глубоко, и хороший толчок мог вышибить ее из «гнезда». Гвардейцам оставалось лишь устроить этот толчок и заставить скалу скатиться на карниз, снеся попутно находящийся аккурат под ней край ограждения Вседержителей.
А ведь неплохо придумано, разрази их метафламм!
Кабальеро-каменщики зря беспокоились. Выступ оказался крепче, чем они предполагали, и не обрушился вниз раньше срока. Когда на вершину башенки был уложен последний камень, ее основание оставалось непоколебимым. Чему строители вовсе не обрадовались, поскольку это только добавило им лишней работы.
Отломись «балкон» сам, страховка спасла бы каменщиков, и им не пришлось бы поддалбливать опору вручную. Эту задачу осложняло отсутствие у гвардейцев ломов и кирок, а пики для такой работы явно не годились. Пришлось горемыкам вновь браться за камни и, поднимая те над головами, бросать их на незаложенный валунами край выступа. Инструмент этот был непрочный и раскалывался после нескольких ударов. Поэтому не успевшим перевести дух камнесборщикам пришлось отправиться на поиски новых глыб туда, где они еще остались.
Даже мы устали смотреть на мучения самоотверженных кабальеро. Что же тогда говорить о них, балансирующих с тяжелыми булыжниками в руках на осыпающихся под ногами кручах? Но, как говаривал мой папаша, терпение и труд все перетрут, кроме врожденной человеческой тупости. А уж тупыми-то гвардейцы явно не были, и потому фортуна вознаградила их за тяжкий труд по справедливости.
Через сорок минут усердного бабаханья камнями о выступ тот все-таки не выдержал и надломился. После чего рухнул вниз вместе с выстроенной на нем башней. На последнем этапе работы каменщики уже стояли на склоне, и потому не сорвались вслед за рукотворным обвалом и не испытали свою страховку на прочность. Зато «палец титана» подобное испытание провалил. В буквальном смысле – с треском! Отколотый выступ, утяжеленный гвардейской надстройкой, что в таком коротком полете не успела развалиться, саданул по лежащей под ним скале будто многотонный молот. Этот удар своротил ее с належанного места и расколол напополам. После чего обе скальные половины, «балкон» и рассыпавшаяся на булыжники башня камнепадом запрыгали по осыпи, грохоча и вздымая за собой пыль.
