Бентли Литтл - Кочегарка
– И тем не менее, помалкивай, пока я не разрешу говорить, понятно? Я сам решу, когда наступит время.
С дороги, которая вела в парк, донесся вой полицейских сирен.
Генри встал и, несмотря на всю серьезность обстановки, улыбнулся.
– Успехов, – пожелал он.
Тело было изуродовано до неузнаваемости. Вместе с другими рейнджерами, которые находились на дежурстве, Генри заглядывал за притолоку двери в рабочее помещение. Ему представлялось обнаженное тело мертвой женщины, лежащее на одном из длинных рабочих столов, рядом с потертыми инструментами и артефактами, как какой-нибудь труп, приготовленный к аутопсии. Поэтому он удивился, увидев тело валяющимся рядом с книжными полками. Женщина была одета в выцветшие джинсы и окровавленную футболку, а лицо ее представляло влажную багровую массу, кровь с которой падала на темные царапины на ее шее. Бригада судмедэкспертов работала с телом, исследуя его затянутыми в резиновые перчатки руками, дотрагиваясь до него металлическими кронциркулями и фотографируя с различных углов.
Ее, напомнил он себе. Это женщина, а не бесполое существо.
Женщина не была похожа на сотрудницу парка или на кого-то еще, известного Генри, а короткая беседа с другими наблюдавшими подтвердила, что они так же, как и он сам, ничего не знают о женщине. Самым распространенным было предположение о том, что убил ее кто-то из сотрудников – иначе как труп появился в помещении ночью? Правда, Генри ни на секунду в это не поверил, и, как он знал из своей предыдущей беседы с суперинтендантом, тот тоже был против этой теории. Нет, во всем этом присутствовала изрядная доля вандализма, и Генри легко мог представить себе, как голые близняшки забивают женщину до смерти примитивными инструментами, которыми они разрушили наскальные рисунки, а потом тащат ее труп в здание администрации…
Он переступил с ноги на ногу и попытался плотно сдвинуть ноги, чтобы никто не увидел его появившуюся эрекцию.
Несмотря на дневную жару, ночь была прохладной. Генри, не в силах заснуть, вышел на крыльцо своего жилища и стал смотреть на пустыню, смутно ожидая увидеть две нагие фигуры, сексуально надвигающиеся на него из песка. Он размышлял о разрушенных рисунках. Генри хотелось бы верить, что этот вандализм носил случайный и бесцельный характер, но его мысли постоянно возвращались к близнецам. Где-то в глубине души он знал, что эти две вещи связаны между собой, и он никак не мог отказаться от мысли, что измененные рисунки были неким посланием, которое должно было сказать ему… сообщить ему… о чем? Этого он не знал. У него на этот счет не было ни малейших предположений и, наряду со всем прочим, именно эта непостижимость происходящего доставала его, заставляя его мозг вновь и вновь возвращаться к этому вопросу, и не позволяла заснуть.
Генри посмотрел в сторону других домиков, но ничего, кроме темноты, не увидел. На крыльце дома Лори горел огонь – почему? Он что, выступал в качестве своеобразного маяка, указывающего ей дорогу домой? Если же не считать этой лампы, то дома выглядели заброшенными. Генри отметил про себя иронию того, что единственный дом, выглядящий жилым, принадлежал мертвой женщине.
Мертвой женщине?
Но ведь она пока еще только потерялась, поправил он сам себя, однако тут вспомнил кровавую маску вместо лица женщины, убитой в рабочем помещении, и что-то подсказало ему, что Лори тоже убита.
По засыпанному звездами южному небу пролетел метеор – Генри на мгновение заметил его периферическим зрением, – и это напомнило ему о тенях в каньоне, о тех коротких мгновениях, когда на глаза ему попадались темные бесформенные существа, которые даже средь бела дня напугали его до смерти. «Интересно, они все еще там? – подумал Генри. – А если да, то что они делают?» Внезапно его охватило желание самому поехать в каньон и увидеть все собственными глазами. Он знал, что это глупо, что это неправильно, что это нарушение всех возможных правил и элементарной логики, но ему захотелось увидеть рисунки ночью, посмотреть на эти таинственные темные формы и проверить, не продолжают ли они свою разрушительную работу.
Наверное, это индейская кровь взыграла в его венах.
Генри не стал колебаться и отговаривать себя, а немедленно вернулся в дом, взял ключи и запер входную дверь. Он был уже в джипе и ехал по пустыне, так и не поменяв свой настрой. Да он и не пытался его менять. Желание оказаться ночью в каньоне и все увидеть собственными глазами переполняло его – это напоминало навязчивую необходимость, которую он не понимал, но с которой смирился.
Генри знал местность как свои пять пальцев и, съехав с дороги, устремился по выветренному песчанику и утрамбованной грязи так же легко, как будто мчался по городским улицам солнечным днем. В парке были еще скалы с наскальными изображениями, но инстинкт вел его именно во вчерашний каньон, и он вновь появился в нем, окруженный тучей пыли. Резко затормозив, остановился и остался в машине, ожидая, пока облако осядет. Генри захватил с собой несколько электрических фонарей и мощную галогеновую лампу, луч которой направил сейчас на скалу прямо перед собой. Луч света осветил рельсы, уходящие в тоннель, набор кувалд, но больше ничего нового. Генри осветил каньон, но ничего не увидел, лишь окружающая темнота стала еще гуще; поэтому ему пришлось выключить лампу и подождать, пока глаза привыкнут к темноте.
Вокруг стояла абсолютная тишина, и это показалось Генри необычным. Он слышал звуки своих шагов по дну каньона, слышал потрескивание остывающего двигателя джипа, но больше ничего. Обычно эти каньоны по ночам были полны криками разных ночных животных, начиная от сов и кончая койотами, но сегодня здесь стояла абсолютная тишина, и это здорово сбивало Генри с толку.
Он пожалел, что не захватил с собой револьвер. Хотя и понимал, что револьвер ничего не сможет сделать с тем, что ожидало его в каньоне.
Рейнджер стоял рядом с джипом.
Ждал.
И наблюдал.
А потом он увидел их. Тени на плоском дне каньона. Две тени, двигающиеся по залитому лунным светом песку. Ритм сердца Генри резко поменялся – от лаконичного тук-тук до больше похожего за звук мощной штурмовой винтовки та-та-та. Сейчас они уже не прятались, как днем, не пытались держаться на самом краю его периферического зрения, а открыто шли в его сторону – дерзкие, гордые и угрожающие. Когда они подошли ближе, Генри понял, что они двигаются в вертикальном положении. Эти тени были не только совершенно независимы от скал и камней в каньоне, но и, как он и предполагал, сами не отбрасывали никаких теней на землю. Это была оптическая иллюзия, вызванная расстоянием. Тени были одномерными, но выглядели они как люди, стоящие ногами на земле; головы вздымались высоко в воздух. И хотя они скорее скользили, чем шли, это были фигуры людей.
Генри был испуган, но в то же время и возбужден, поэтому не сделал никакой попытки убежать. Тени подошли к нему и стали медленно и чувственно изгибаться вокруг его тела. Рейнджер видел силуэты напряженных сосков и идеальные линии их лона. Он никогда в жизни еще не испытывал такого возбуждения, поэтому опустил руки и, как под гипнозом, расстегнул джинсы и спустил трусы, позволив им спуститься до колен. Тени склонились перед ним и стали, как ему показалось, целовать его напряженную плоть, хотя никаких касаний он не чувствовал, но одного вида ему было достаточно, чтобы он начал кончать, разбрызгивая семя по песку.
Тени бросились к тем местам, где густые капли падали на землю, и стали их слизывать.
Семя исчезло.
Это было невероятно, в этом не было никакого смысла, но Генри даже не удивился. Его член, закончив изливаться, стал уменьшаться в размерах, но он взял его в руку и выдоил из него еще несколько последних капель, наблюдая за тем, как они упали на песок, а тени-близнецы их слизали.
Тени что, стали более плотными, потеряли часть своей эфемерности?.. Ему так показалось, но он не был в этом уверен.
Плоские темные фигуры продолжали кружиться вокруг него, и в их движениях был ясно виден их голод, их страстное желание, которое он ощущал почти физически и которое пугало его до потери пульса.
Генри повернулся и побежал.
Это была инстинктивная и глупая реакция. Он находился близко к джипу – значит, бежать можно было только от него, а это значило, что он бежал от своей единственной надежды выбраться из каньона в реальный мир. Хотя для него в этом вообще не было никакого смысла: тени отказались преследовать его, и когда он оглянулся, то увидел, как они уходят тем же путем, что и пришли, напоминая двух хищников в поисках добычи.
И куда же они направляются теперь?
Та соблазнительная сексуальность, которую они демонстрировали рядом с ним, куда-то испарилась, и их нацеленное скольжение опять выглядело угрожающим и хищным. Генри подождал, пока темные тени не растворились во мраке каньона, а потом бросился к джипу, вскочил в него и на всех парах полетел подальше от этого места.
