Гнев Севера - Александр Владимирович Мазин
— Я Слай, — говорит он. — Слай из Твида.
— Николас, — отвечаю я. — Да, вина у франков много. У меня самого там были виноградники. Меньше двадцати бочек ни разу не было, — со вздохом соврал я.
— И что? — с жадным любопытством спросил Слай. Двое других тоже навострили уши.
— Вот эти, — киваю в сторону решетки. — Родню убили, всё пожгли.
— А ты что же?
Другой гвардеец. Невысокий, пониже меня, но плотный.
— А я в Париже был. Это столица франков.
— А большой он, Париж? — спросил Слай.
— Огромный. Сотня Йорвиков в него поместится.
— Врешь!
Это низенький.
Я глянул на него ну очень сурово:
— Повтори-ка еще раз.
— Да ладно, Николас, не заводись! — вмешался Слай. — Тирел не хотел тебя обидеть. Да, Тирел?
— Ага. Не хотел, — после небольшой паузы выдавил низенький. — Само вырвалось… Извини.
— То-то, — проворчал я. — Не было такого, чтоб кто-то обвинил меня во лжи дважды.
— Ты все же полегче, Николас, — заметил Слай. — Король поединков меж своих не одобряет. Наказывает строго.
— Честь дороже, — надменно уронил я.
Гвардейцы переглянулись. Моя позиция была им непонятна. Как, впрочем, и я сам. Но развивать тему они не стали. И хорошо. Мне и надо, чтобы меня здесь побаивались. Репутация отморозка хороша тем, что и задевать такого опасаются.
— Расскажи о Париже, Николас, — попросил Слай. — Чего там как?
Вот это пожалуйста.
Почти все дежурство я развлекал гвардию байками о столице Франции. И параллельно напряженно размышлял: что предпринять для вызволения Рагнара, который все это время даже не шевельнулся.
Идей не было.
Глава 9 Вор
Я проснулся. Вокруг темно, но не сказать, чтобы тихо. Часть из моих соседей по казарме будто участвует в конкурсе: кто всхрапнет громче. Однако разбудил меня не храп. Когда спишь в длинном доме, где даже в отдельном помещении звукоизоляция ни к черту, к храпу привыкаешь. Разбудили меня тихие-тихие шаги рядом с моей койкой.
Так уж устроен наш слух: вычленяет из шума то, что таит опасность.
Абсолютной темноты в казарме не было, так что силуэт «крадуна» разглядел. И нашарил рукоять Вдоводела, лежащего рядом. Когда спишь в незнакомом месте рядом с незнакомыми людьми, обнаженный клинок воодушевляет больше обнаженной женщины. Если это твой клинок, конечно. Так что если «крадун» покусится на меня любимого, или на моего соседа, тут же поимеет немного металла в жизненно важные органы.
Покусился. Но не на меня. На сундучок, который мне выделили как воину короля. Небольшой, с полкубометра, но зато с петелькой и замочком, ключ от которого лежал у меня под тюфяком.
Получается, «крадун» — и есть крадун. Воровайка. Куда, интересно, смотрит стража на входе?
А крадун между тем наклонился и занялся замочком. Причем успешно. Я услышал, как тот щелкнул, затем услышал, как открывается крышка сундучка со всеми моими богатствами. Ну, если не считать золота, которое покоилось под тюфяком. Но в сундучке была моя кольчуга, которая стоила в золоте вес на вес, и еще кое-что, дорогое моему телу и сердцу, так что я привстал немного и «поощрил» увлекшегося похитителя сталью в ляжку.
Тот заорал. Мой сосед тут же вскинулся. И не он один. Крадун продолжал вопить. В казарму вбежал один из караульных. С факелом.
Опаньки! С перекошенной рожей, в позе пассивного гомосексуалиста, вцепившись руками в край моего сундучка, жалобно стонал мой сосед по караулу Тирел. А на полу валялась оброненная элитная кольчужка. Вот же крыса!
Я мстительно повернул Вдоводел у него в ляжке, вызвав новый отчаянный вопль, и сел на кровати, в готовности выдернуть меч и пустить в ход еще раз, если кто-нибудь из набежавших на крик гвардейцев пожелает вступиться за крадуна.
Никто не вступился.
А через несколько минут, поразительно быстро, появился наш командир.
— Тирел, Тирел, — проговорил он огорченно. — Зачем?
Неудачливый вор только зубами скрипнул.
— Меч почему не выдернул? — спросил у меня Теобальд. Как мне показалось, без одобрения.
— Выну — кровью истечет, — ответил я.
— Лучше бы истек, — сердито проговорил Теобальд. — Кто-нибудь, наложите ему жгут и позовите медика.
— Не надо медика! — почти взвизгнул Тирел. И дернулся, пытаясь сорваться с клинка. Но не получилось.
Второй попытки ему не дали. Сразу четверо гвардейцев кинулось к коллеге, трое взяли плотно, четвертый накинул жгут-веревку на бедро, умело закрутил палкой.
Я выдернул Вдоводел, обтер о штаны вора. Потом вернул кольчугу в сундук. Надо же. Похоже, артерия не задета. Крови почти не было.
Тирела унесли. Он больше не сопротивлялся. А Теобальд уселся на кровать напротив, сделал знак остальным, чтоб отошли, потом бесцеремонно открыл мой сундучок и вытащил кольчугу…
— Богатый доспех, — отметил он с уважением. — Королю под стать. А я и не заметил.
— Тирел заметил, — с намеком произнес я.
— Не беспокойся. Что твое — твое, — успокоил Теобальд. — Откуда взял?
— Трофей. Снял с одного викинга. Там, во Франкии.
— Не прост ты, Николас, — задумчиво произнес Теобальд, впервые назвав меня полным именем. — И земля у тебя во Франкии была, и даже виноградники. И вряд ли ты настолько беден, что не смог купить себе новых рабов.
Надо же. Уже и о виноградниках настучали.
— Смог бы, — словно нехотя проговорил я.
Надо импровизировать. Минуту молчания еще можно списать на нежелание делиться тайнами. А вот больше…
— Ладно, — будто наконец решившись, сказал я. — Хочешь правду, так слушай. А потом можешь меня выгнать. Синьора я своего убил. Барона. Это он отправил меня в Париж. Сам остался, меня послал. Обещал моих защитить, а сам, когда отряд норманнов набежал, в замке отсиделся. Его не тронули, норманнов немного было, а округу разграбили. Людей перебили, кто убежать не успел, дома сожгли. Король Карл от норманнов откупился, они ушли, а нас — по домам. Вернулся, а там… — я махнул рукой. — В общем, пошел я к синьору и высказал всё, что думаю. А он меня за дерзость в цепи велел. Только не вышло у него. Сначала я его людей убил: трое
