Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде
Трудней всего из воды вытащить оказалось капитана. Прыгнув в воду с бутылкой, тот успел до такой степени нализаться, что еле шевелил руками и ногами. Когда справились и с этим, Хонда доложил о двух новостях, одной приятной — американский самолёт улетел. Вторая новость качалась на волнах метрах в ста от судна, не прекращая медленное вращение лопастей.
— Эта мерзость ещё и плавает? — Удивился сержант, — как мне надоели эти вентиляторы. И что будем делать?
В это время снова завёлся двигатель, и катер направился к вертолёту — из рубки слышались пьяные, возмущённые возгласы капитана, непременно желавшего во всём и со всеми разобраться.
Сержант, было, дёрнулся в рубку с намереньем остановить судно, но Пашка задержал его.
— П-п-подожди! П-п-против вертолёта у нас никаких шансов, — у Пашки, кутавшегося в сухое, зуб на зуб не попадал, — смотри!
Боковая сдвижная дверь у вертолёта отъехала в сторону, и на воду опустилась надувная лодка. Внутрь запрыгнули два человек с оружием в руках. Поднимая небольшой бурун, переваливая с волны на волну, лодка направилась в сторону катера.
Пашка лихорадочно соображал:
— Надо подойти как можно ближе к вертолёту, что бы я смог быстро подплыть и проникнуть внутрь. Обойди этих в лодке, будто случайно, как только я прыгну…, — он сделал паузу, — в общем, я понимаю, что подрассчитать не получится, а этих в лодке всё ровно валить надо, но постарайся дать мне время разобраться с пилотами. Лётчик пришёл в себя, растолкуй ему ситуацию, посади вроде бы связанным как приманку на палубе, и не высовывайся, уж больно у тебя вид…
Гарри поначалу упрямился — не хотел передавать штурвал, пилот рвался в бой и не желал сидеть куклой на палубе. Потом, всё же катер, тарахтя расшатанным движком, протянуло, как задумал Пашка — в опасной близости от лодки. С неё возмущённо заорали, заклацали затворами, но выползший на палубу капитан, скаля зубы, пьяно расшаркался в извинениях и заверил, что сейчас застопорит ход — его вид вполне успокоил, занервничавших патрульных.
Сержант подгадал врубить задний ход, чтобы катер по инерции зашёл за хвост вертолёта, стараясь потянуть время, а ветер удачно развернул посудину, и пилоты не увидели скользнувшего в воду человека.
Пашке приходилось импровизировать по ходу действия. Поначалу он хотел просто обезвредить вертолётчиков и спокойно продолжить путь на корыте Гарри в Нью-Йорк, но потом в голове мелькнул дерзкий план захватить геликоптер.
Подплывая к машине, он надеялся, что в десантном отсеке никого не будет, но у пулемёта возился член экипажа. Мимо него пройти естественно было невозможно. Американец склонился над оружием и, подавшись вперёд, менял ленту. Павел схватился одной рукой за срез открытого дверного проёма и легко подтянулся (благо было невысоко, а вода сама выталкивала его на поверхность), второй рукой уцепился в форменную куртку противника и, отталкиваясь навзничь, потянул за собой округлившего глаза, не успевшего даже вскрикнуть, американца. Опять же, Павел планировал сразу его пырнуть ножом, но замешкался и противника успело снести в сторону. Плюнув на затею с ним расправиться, перекинув тело внутрь вертолёта, он стал искать стрелковое оружие, но царящий полумрак не позволил сразу обнаружить стоящий в углу автомат. Сброшенный в воду американец, барахтаясь (полная экипировка настойчиво тянула его вниз), достал пистолет и пару раз выстрелил, рискуя продырявить вертолёт, однако мазал, а потом и вовсе уронил свою «беретту». Сидящие в кабине в наушниках пилоты были заняты созерцанием разыгранного спектакля с катером и шлюпкой, и ничего не слышали, тем более что турбины по-прежнему свистели на малых оборотах. Пашка наконец нашёл автоматический карабин, стал шарить стволом в поисках пловца, но того снесло за корму, потому просто откинул назад рампу с пулемётом и задвинул дверь — теперь можно было заняться пилотами.
Сержант успел развернуть катер, прокричал пилоту:
— Как только подойду ближе — стреляй.
Но тот не стерпел, скинул путы, выхватив пистолет. На лодке это вмиг усекли, подняли винтовки и открыли огонь. Если бы лодку не качало на волнах попали бы наверняка, а так пули повизгивая, уходили выше, редко с треском впивались в деревянную обшивку надстройки. Лётчик распластался на палубе, Хонда забился в каюте, едва высовывая нос, туда же, шумно ссыпался совсем охреневший Гарри Квейлер. Недолго думая, сержант, врубив дизель на полную мощь и попёр на надувную лодку. Расстояние было близкое, максимальную скорость набрать не удалось, но и более манёвренная лодка, хоть и успела увернуться от носа катера, все ровно перевернулась на разбегающейся от борта волне.
Первая реакция пилотов на увиденное — увеличения тяги двигателей. Разворачивая вертолёт бортом, пилот вдруг почувствовал сильный тычёк в спину. Возможно, лётчикам удалось бы свалить, смять маленького, мокрого, трясущегося от холода азиата, тем более что второй пилот, вскочив, был уже на ногах. Но эти два американца знали о происходящем на материке, о двух ядерных взрывах, о больших потерях в армии и флоте. Всё это давило на них психологически, пропала вера в собственную неуязвимость, враг снова оказался у них за спиной, и снова неожиданно. Желание потянуться за оружием, натыкалось на круглое отверстие ствола, смотревшее прямо в лоб, то одному, то другому.
Пашка понял, что находится в невыгодном положении — узкий проход не давал возможности контролировать обоих пилотов. Самое простое решение пристрелить одного из противников. Честно говоря, не возникало и тени сомнения, никаких угрызений и сантиментов, удерживала лишь опасность повредить чего-нибудь в кабине вертолёта. Мозги казалось, застыли от холода отупело прикидывая убойную силу американского карабина, вариант прошить ближайшую тушку, а на излёте ещё и приборную мешанину.
Потрясая винтовкой, хрипло покрикивая, еле двигая задеревеневшими губами, он неоднозначно давал понять, что лётчикам необходимо покинуть кабину. И когда один замешкался, и даже подозрительно пригнулся, просто выстрелил ему в грудь. Второй так испугано громко заорал, что Пашка непроизвольно отпрянул и чуть не нажал на курок снова. Организм наверно выдал последнюю порцию адреналина, на миг сняв с него ледяную заторможенность. Выгнав в десантный отсек пленного, и уложив его на пол, Пашка открыл боковую дверь.
С катера его заметили.
Сухими перебраться на вертолёт японцам было невозможно. Как переправить хотя бы сухой одежду предложил капитан, вывалив на палубу большие полиэтиленовые мешки. Лицо его выражало бурную работу мысли, он порывался что-то сказать, но открыв рот, сразу захлопывал, громко клацая зубами. Единственное что он хотел, это что бы эти непонятные китайцы — пардон! — японцы побыстрее покинули его судно. Хонда упаковал в мешки одежду, заплечный ранец сержанта, стянул одним концом верёвки горловину, другим, отмотав метра четыре, что бы не мешало плыть, обернулся вокруг пояса.
Последним покидал судно сержант. Оказывается, он плохо плавал, но боялся признаться в этом, и до последнего оттягивал свой прыжок в воду. Наверно Гарри что-то понял, протянув азиату спасательный жилет, косо глянув, он смог выдавить из себя только мрачное:
— Плыви, якудза.
С пилотом вертолёта проблем вообще не возникло, настолько он был подавлен, что безропотно согласился направить машину, туда куда прикажут. Он откровенно трусил и обильно потел, запах его страха смешивался с запахом смерти — кровищи с убитого члена экипажа натекло немерено. И не только. С наступление смерти у того расслабились мышцы и сфинктер, и теперь в кабине пованивало. Потолкавшись в тесноте, они вытащили и сбросили труп за борт. Пилоту обещали, если он без приключений довезёт новых пассажиров до Нью-Йорка, оставят в живых. Разговор с ним вёл в основном Хонда. Он выглядел не столь свирепо, это как-то обнадёживало американца, но сталкиваясь с презрительными взглядами, его настроение неизменно ухудшалось.
Молодой японец обнаружил в кабине автоматическую винтовку, и теперь с важным видом, вышагивал по грузовому отсеку. Надо сказать, что и сержант, и Пашка изначально побаивались давать ему оружие, видя его неопытность и даже ребячество.
Первым делом Пашка переоделся в сухое.
— Благодари папу Савомото, что он твою форму сохранил, — дурашливо ухмыляясь, делая важное лицо, Савомото потянул из своего туго набитого ранца мятые тряпки.
Повторно обыскали кабину, обнаружив ещё пистолет.
— Представляешь, как ты рисковал? — Сержант выщелкнул и снова вставил длинный магазин в рукоятку, — автоматический и скорострельный.
— Надо бы нашего парня спустить на землю, — Пашка кивнул в сторону ставшего в картинно-героическую позу Хонду.
— Так! — Взялся за дело Савомото, — американца в кабину, пусть поднимает вертолёт, а то наш отважный летун там нажмёт чего не надо. Скажи пиндосу, что бы не чудил в эфире, а то если что, его мы убьём ещё до того, как он посадит машину, нам терять нечего!
