Владимир Чистяков - М.С.
И для многих «после» не наступит уже никогда.
Марина сидит на полу, выставив вверх ствол автомата. Противника рассчитывают увидеть своего роста. И не смотрят под ноги. На то и расчет Марины. Она маленькая, а когда сидит, ещё меньше. У неё будет пара мгновений, а может и больше. Пока глаза вбежавшего привыкнут к темноте, пока он развернется… Вот только развернуться ему не дадут. Крики, глухие удары, выстрелы, ругань доносятся со всех сторон. Но холоден рассудок Марины. Страшно ей, но все страхи пересиливает желание жить. Она выберется, у неё много патронов. И знание — противника рассчитывают увидеть своего роста. А не по пояс.
Всё кончилось как-то вдруг. М. С. резко схватила валявшийся на полу автомат. И понимает, что стрелять не в кого. Вообще. Кругом одни мёртвые.
— Есть кто живой?!!!! — она не отдаёт отчёта что это почти истерический крик.
Тишина в ответ. Не отзывается никто. Но этого ведь не может быть! Кто-то же здесь обязательно цел. Она бессильно опустилась на пол. Надо подняться, и искать их. Живых. Кому-то может, ещё можно помочь, а кого-то надо добить. Но словно парализовало. Так сидит довольно долго. Словно не может встать. Она не ранена. По крайней мере, с её собственной точки зрения. Хотя руку всё-таки не мешает перевязать. А остальное — так, ушибы, порезы, царапины. И кажется, укусы человеческих зубов. Свои-то, правда, вроде все целы. Ну, да это пережить вполне можно. Только сначала надо встать.
Только словно невозможно это сделать. А что мешает? Ведь не боль. Это-то она давно научилась переносить, и не придавать особого значения. Да и боли-то собственно, и нет почти никакой. Но почему так тяжело?
Она не может понять. Но словно начало проходить то ощущение гнетущей пустоты и безысходности, не отпускавшее её уже несколько месяцев. Слишком много произошло за эти месяцы. И вот, она бывшая правительница огромной империи, в полном одиночестве сидит одна. Живая. Среди десятков мертвецов. Это что, финал? Ради этого стоило жить? Или это ещё не конец? Последние месяцы всё против неё. Она проиграла своё главное сражение. Да ведь практически и не было шансов выиграть.
Больше нет верных соратников, они все полегли здесь, сражаясь за свою и её жизнь. Только за жизнь. И за осколок привычного для них мира, частицей которого была и она. Но этого мира больше не было. Точнее, не было уже никакого.
Встает и идёт. Как машина. Где-то здесь Марина. Её надо найти. А потом уже думать, что делать дальше.
Тела. Кругом тела. Большие, и очень большие.
А искать надо маленькое. Таких здесь не может быть много.
Склоняется над ней. Одежда вся в крови. Лицо неестественно бледное. Но замогильный холод и ужас из глубин подсознания откатывается назад. Девочка без сознания. И даже кровь на одежде не её.
— Знаешь, почему они за нами шли? — М. С. абсолютно уверена, что Марина, даже если и слышит, всё равно происходящее ещё не воспринимает. Но просто хотелось выговорится. — Помнишь препараты, что в ставке почти каждый день принимали от облучения, и ещё кое от чего? А если облучился несильно, то другие препараты положены. И кое-кто из наших, и я в том числе их принимали. А где мы ночью останавливались, то всякий хлам частенько оставляли, ну и упаковки тоже там были. А они за нами шли.
Это я думала, что им оружие и прочее наше барахло нужно. Оно и нужно было. Попутно. Я как первого облучённого среди убитых нашла, так сразу остальных мельком поглядела. Две трети, как минимум из них облучённые. И многие — со всеми признаками тяжёлой степени. Они бы все умерли скоро, им препараты нужны были, чтобы спастись. Просто спастись, они, как и мы не желали умирать раньше времени. А нам-то лекарства эти были нужны для профилактики!
Анекдот! Мать его! Им не за нами надо было гнаться, а как раз наоборот — дуть до руин ставки. Может, и успели бы препараты найти.
А они среди нашего дерьма эти упаковки увидали! И всё, почти покойники, они за нами и рванули! Последняя надежда. А ведь мы ею и не были, лечить этими средствами может только квалифицированный врач. Они бы умерли, даже сидя на ящиках с этим лекарством.
Знать бы про это раньше! Может, и удалось бы их спровадить до ставки. И передохли бы они по дороги. У них многих видать, в одном месте облучило. Они потому и пошли на штурм, что ещё немного, и оружием они управляться бы уже не смогли.
А не найди этого дерьма, они может, вообще от нас ещё на речке бы отвязались. И мы бы все были живы. А не как получилось, что только мы с тобой.
А до столицы ещё топать и топать.
" И чёрт его знает, что нас там ждёт.»- добавила про себя. Но Марине знать не обязательно. И так потрясений выше крыши. Да ещё каких!
М. С., серьёзно опасается, что рассудок дочери не выдержит нагрузки событий последнего времени. А ещё от кэртэрских бомбёжек крепкие мужики бывало, с ума сходили. А она их тоже видала. И многое другое тоже. И могла и вправду, не выдержать. А что М. С. в таком случае делать с помешавшейся?
Но об этом думать как-то не хотелось. Сначала всё-таки лучше выяснить окончательно, что с ней. Хорошо, что хоть не ранена. Хотя и в крови. Конечно, сложно не испачкаться, когда на трёх квадратных метрах пяток покойников.
Теперь только оставалось отдать последний долг своим. Чужих — пусть вороны лопают. Отъедятся они! Одна из воронок от разрыва ракеты оказалась больше и глубже других. Значит, здесь им и лежать. М. С. находит лопату и с остервенением принимается копать. Она очень сильна, и ещё более вынослива. Но большой должна быть могила, и ей несколько раз приходиться останавливаться, что бы перекурить. Марина всё также сидит у выщербленной пулями стены казармы. А ведь М. С. работает уже несколько часов. Тупо, молча, остервенело. Потом, решив что могила уже достаточно глубока, стала стаскивать тела. Она невысокая, а таскать приходится тела очень крупных мужчин. У всех снимает с шеи жестяные бирки и запихивает в карман, хотя и так прекрасно помнит имя и звание каждого. Тела пришлось таскать до вечера. В жуткой рукопашной почти все убиты пулями или холодным оружием, так что собирать части тел не пришлось. Похоронами М. С. занимается и когда уже начало темнеть.
Потом ещё успевает натаскать из лесу сучьев, и разжечь большой костёр. Из казармы притаскивает тяжеленную доску непонятно от чего, и сев рядом с Мариной начинает резать на доске имена всех павших. Неплохо режет дерево тот самый нож, проливший столько крови сегодня. Только кривоваты иногда выходят буквы. То ли у М. С. дрожат руки, то ли она просто засыпает. Но на доске вырезаны все имена. Вырезаны безо всякой системы, просто в том порядке, в каком они всплывали в памяти. И рядовой оказался первым, а генерал где-то посередине. Хотя какое это теперь имеет значение. Она помнит звания, но иногда лезла в карман за той или иной биркой, чтобы посмотреть год рождения. День-то смерти у всех один.
А сверху доски М. С. вырезает звезду. И надпись: «Пали смертью храбрых в боях за Родину». А внизу, под именами сделала ещё одну надпись. «Это поставила Я, генерал-полковник Марина Саргон, та самая М. С… Знайте все: пятого числа девятого месяца Я и моя дочь Марина-Елизавета Саргон были ещё живы!»
На последнем знаке она заснула.
Проснулась М. С. оттого, что её тормошила Марина.
— Мама, мама с тобой всё в порядке? — чем это она так напугана.
М. С. открыла глаза. Уже явно вторая половина дня. Моросит мелкий дождичек. Вроде всё спокойно. От костра остались одни потухшие угли. Марина испуганно смотрит ей в лицо. М. С. встаёт. И не видит доски.
— Я её оттащила туда, — Марина показывает на могильный холм. — Хотела поставить, и не смогла.
Это неудивительно: доска очень тяжёлая, М. С. с трудом вытащила из казармы. Но как же тащила Марина? Ведь она ребёнок, а это такая тяжесть. Сколько раз она упала? По следам на пожухлой траве видно, что ни один и ни два.
— Пошли, поможешь мне.
Лопату М. С. вчера оставила возле могилы. Но на прежнем месте её не оказалось. Похоже, что Марина сначала пыталась засыпать могилу, не доделав, решила вырыть яму, что бы поставить в неё памятник. Не сообразила, что доску можно просто столкнуть, потом поставить, и уж затем всех засыпать. Яму вырыла, и довольно глубокую. А ведь совершенно не приучена к физическому труду. И доска лежит одним концом в яме. Поставить и вкопать конечно, не смогла. Вдвоём закопали могилу и поставили памятник. Потом молча стоят какое-то время. На М. С. нет шлема, а свою чёрную шапочку Марина где-то потеряла. А каску вчера надеть не успела. И от цементной крошки кажутся почти седыми стянутые по балетной привычке в узел с множеством заколочек волосы. Они и так намного светлее, чем у М. С… Единственная черта в Марине от отца. Сейчас она кажется почти седой. Из-за цементной крошки. А у матери хватает и своей седины.
М. С. расстегивает кобуру и достаёт пистолет.
