Сергей Извольский - Гиены в средней полосе

- Геш, позови пожалуйста..., - замялся я, - дочку Васильева.

Хотел по привычке ее по-другому назвать, но не стал.

- А вчера еще белоснежкой была, - покачал головой Геша. Ладно, ладно, - сейчас схожу, - согласился он, когда я матерно высказался о потери новизны в обсуждении того, что одну симпатичную девушку я называл белоснежкой.

- И вообще, не было ничего ночью, сказал же. Она же совсем маленькая еще, - сказал я, имея ввиду уже Оксану.

- Прально-прально, - покачал головой Дим. Шаришь, чувак. Так-то часть третья сто тридцать первой.

- Чего?! - в один голос спросили Стас и уже двинувшийся в сторону коттеджа Геша.

- Чего, чего. Часть третья, статьи сто тридцать первой УК РФ, - посмотрел Дим на нас поочередно, - изнасилование заведомо несовершеннолетней, наказывается сроком от четырех до десяти лет.

Повисла некоторая пауза.

- Мда, сарказм был слишком тонок..., - пожал плечами Дим.

- Твой сарказм иногда настолько тонок, что тебя все принимают за дебила, - усмехнулся Стас.

- Слышь, ты б с таким количеством начальников поработал бы, как я, тоже б научился в иронии отдушину находить, - сказал ему Дим, а потом сощурился, и покачал головой, - хотя нет, судя по тому, что у тебя лобовая броня плавно переходит в затылочную кость, это вряд ли.

Стас замешкался, и просто махнул рукой, даже ничего не ответив.

- Про начальников, кстати, это ты правильно, - сказал я Диму, - тоже сталкиваюсь. Самая классика: "Сергей Петрович, это же каждому дураку очевидно!"

- О! - выпятил губу Дим, одобрительно качая головой, - а ты тащишь, чувак!

- А то, - улыбнулся в ответ я, - споемся...

28 апреля, утро.

Красный Бор.

Козачев, Михаил Юрьевич, действующий чиновник, заместитель начальника отдела по межведомственным взаимодействиям комитета по внешним связям правительства Санкт-Петербурга, сидел в пустом школьном кабинете второго этажа Красноборской школы номер два, и предавался одной из своих любимых привычек. Ковырялся в носу. Задумавшись, Михаил Юрьевич всегда непроизвольно запускал палец в нос. И только в последние несколько лет он приучил себя делать это в одиночестве. Привычка эта у него была давняя, еще с детства, и приносила много неудобств. Козя, Козявка, так дразнили его в школе. Козявкин, за глаза называли его в институте - после того, как он вернулся из армии, мало кто осмеливался подшучивать над ним в открытую. Козюля, всегда называла его ласково первая жена, застав в тот момент, когда он доставал содержимое своего носа.

Михаил Юрьевич вспомнил об этой гадине, и его передернуло. Фыркнув, он подошел к окну. Щелчком сбив козявку с ногтя, он засунул руку в карман штанов и вытер указательный палец о ткань внутри. Скрестив руки на груди, принялся раскачиваться с пятки на носок. Сквозь мутное и пыльное стекло второго был виден внутренний двор школы и несколько грязно-серых зданий силикатного кирпича. Низкие облака ползли по небу, почти касаясь крыш, от которых к ним в безветрии тянулись крупные нитки дыма из многочисленных труб. Михаил Юрьевич сцепил пальцы замком, и потянулся, подняв руки вверх. Пахнуло несвежим телом, и, что самое паршивое, пахло ведь от него. Он с отвращением покосился на брошенное в углу ватное одеяло, на котором он сегодня коротал ночь.

Сюда его отправили вчера вечером, выгнав из гостиничного номера, когда стало ясно, что уехавшие утром бойцы вряд ли вернуться. Период их молчания затянулся, а возможности выйти на связь были, в фургоне радиостанций была. Был даже спутниковый телефон, но он с самого начала не работал. Все испортил этот козел, Васильев, который сбежав из Великополья, накапал на уши местным центровым, и отношение к приезжей делегации моментом изменилось. Поэтому капитан и увел своих в тысячу третью часть, зная о наличии там техники и арсенала. И если присутствие бойцов спецназа еще сдерживало местных, то когда они уехали, Михаил Юрьевич стал ловить на себе очень, очень недружелюбные взгляды. Только эта сучка Надежда пристроилась, вьется рядом с Васильевым этим, с ненавистью подумал Михаил Юрьевич, и заскрипел зубами от ярости. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он с силой сжал кулаки, и зажмурился. Ничего, он еще всем покажет! И всех накажет. Эта мысли, как ни странно, его успокоили, и, прикрыв глаза, он прислонился лбом к холодному стеклу. Вдруг вспомнилось, что также он стоял еще неделю назад в своем кабинете в Смольном, прижавшись к холодному стеклопакету. Когда в его кабинет постучались.

... - Разрешите, - чуть заглянул в дверь высокий молодой человек с впалыми щеками. Игорь Федорович? - спросил он, постепенно, шажок за шажком, втекая в кабинет.

- Да, по какому поводу?

Михаил Юрьевич не был Игорем Федоровичем. Игорь Федорович приходился ему тестем. Собственно, благодаря Игорю Федоровичу Михаил Юрьевич и занимал вот уже как второй месяц должность заместителя начальника отдела по межведомственным взаимодействиям комитета по внешним связям правительства Санкт-Петербурга. Напутствуя Михаил Юрьевича утром в первый день при вступлении в должность, тесть похлопал его по плечу, и на вопрос о том, в чем будет заключаться его работа, ответил: "Нихера не делай, всех посылай, можешь в носу ковыряться", затронув этим напутствием самые глубинные струнки в душе Михаила Юрьевича. И после этого, с самого первого дня, Михаил Юрьевич кипел жаждой деятельности. К его чести надобно сказать, что родственные связи его новой подруги совершенно не играли никакой роли в развитии их отношениях. Познакомился он со своей будущей второй женой случайно, остановившись глубоко за полночь у моргающей аварийкой типично женского автомобильчика за городом. Помог приятной женщине колесо пробитое поменять. Недавно разведясь, совершенно разочаровавшись в первой жене, Михаил Юрьевич поддался недвусмысленным намеком, и беззаботно решил попробовать завести ни к чему не обязывающие отношения, но не тут-то было. Дочь Игоря Федоровича хваткой выдалась вся в отца, и, увидев такого статного мужчину, да еще и бесхозного, совершенно не потерялась. Всего лишь четыре месяца прошло от их знакомства до вступления в брак. Чувствуя себя немного не в своей тарелки от размера средств, которыми его жена вполне себе беззаботно распоряжалась, Михаил Юрьевич хотел доказать себе и окружающим, что он тоже не лыком шит.

- Молодой человек, по какому поводу? - повторил Михаил Юрьевич, глядя на гостя.

- Игорь... Федорович, вас приглашают на срочное совещание, в семьсот тридцать первый кабинет, - замявшись вначале, бодро отрапортовал молодой человек.

Михаил Юрьевич задумался. Видно, паренек Игоря Федоровича в лицо не видел ни разу, поэтому и замялся. Но Игорь Федорович сегодня точно ни в каком совещании участия принять не сможет, потому как еще утром он улетел якобы во внеплановую рабочую поездку по Пермскому краю, а по факту сейчас грелся на Тенерифе в компании своей молодой помощницы, вернее секретаря-референта, удовлетворяя ее каприз. Да и от работы устав. Он сам об этом заговорщицки шепнул Михаил Юрьевичу, сообщая об отмене традиционного воскресного обеда в кругу семьи.