Магия крови - Ник Перумов
Только может ли?.. Ворон распахнул крылья, прислушался. Они с Шаартой теперь таковы, что от каждого их движения вздрагивает мир. Придется быть предельно аккуратными…
Однако осталось и еще кое-что, с чем Публий справиться пока не мог: малая часть магической фигуры, куда он запер силу Великого Темного. Здесь, внутри сетджурнской пирамиды. В сердце заклинательного зала висит сфера, пронизанная багровыми искрами, и ни Публию, ни Шаарте она до конца не подвластна.
«Теперь мы сразимся с Темным?» – подумала Шаарта, и Публий подумал в ответ:
«Сразимся, доблестная. Но нам придется отковать оружие – только давай прежде закончим дела».
Дева на вершине пирамиды согласно взмахнула золотыми крылами; теперь ее забота – верные, поклонявшиеся Темному богу, по всем городам и селениям вдоль цепи пирамид, им сейчас говорит она, что время его могущества прошло. Тем, на чьих руках кровь невинных жертв, – придется заплатить за содеянное; тем, кто устремился за Великим Темным по его зову, – пора вернуться домой. Клетки ломались под взглядами новой владычицы пирамид, пленники устремлялись на свободу, благодаря ее, как богиню; стражники падали на колени, повергали в пыль копья, умоляя о милости; виновные прятались и разбегались, разбегались и кровожадные духи, и магические создания; Шаарта не карала никого, но всех видела.
Время воздаяния еще придет.
А у Публия была своя забота. Ворон устремил взгляд за череду срединных морей, на Корвус. Он видел деву с императорской диадемой, склонившуюся в отчаянии, видел каждого легионера, которого коснулось дыхание Дракона Воплощенного и кто теперь пребывал под его, Ворона, покровительством. «Корвус должен жить, – сказал он Куртии, касаясь диадемы. – Кто вновь соберет магов, когда сила вернется? Кто принесет мир и порядок на окрестные земли? Боги вернулись в Араллор, но главные его хозяева – вы, смертные. Не строй святилищ, несравненная Августа, но верни империю к жизни. Мы еще увидимся».
Он видел Дальний Север, Твердыню, невесть каким образом собравшую великую мощь за краткий срок, видел и населяющих ее магов, и извивающиеся призрачные щупальца, жадно протянувшиеся от нее во внешнюю пустоту, куда-то к Диким мирам, и паутину гигантской магической фигуры, оплетающую аэр над Араллором. Тха и Кха предстоит много дел…
Видел он и Великого Темного, кипящего лютым гневом, надвигающегося на Твердыню; видел в отдалении от него могучих магов (а может, и не магов вовсе, а совершенно неких незнаемых сущностей), ожидающих чего-то, не решающихся примкнуть ни к кому. Видел и пса, того самого, которому принадлежал памятный ошейник, – и видел благословение Дракона на нем.
И Рико, господина некромастера, служившего Северной Ведьме, видел тоже – Рико оказался в большой беде.
Публий, не успев подумать, шагнул вперед, очутившись рядом с некромастером, – но непостижимым образом остался на месте. Всего лишь несколько слов и движений – так легко, оказывается, теперь спасти от гибели кого-то, находящегося за тысячи миль! Но тут же внутри него словно кто-то закричал: «Осторожно! Осторожно, Ворон! Ты слишком тяжел для мира, каждое твое движение раскачивает Араллор!.. Одних ты спасаешь, других, непричастных, – губишь!»
Да. Равновесие. Об этом теперь придется всегда помнить.
Ничего еще не закончилось, Публий Каэссениус Маррон, – пускай это имя тебе мало что говорит теперь, хоть ты еще и не совсем бог. Работы много будет не только у Тха и Кха – у всех вас, кто ныне хранит Араллор и населяющих его смертных.
Ворон перевел взгляд и увидел прежнего своего знакомца, Веспу. Тха не навредила ему ни в чем, но направила его на тот путь, который единственный мог помочь и самому Веспе, и Публию с Шаартой, и всему миру. Теперь Публий это понимал.
А вот и сама Тха, устроилась в глубине вечерних небес, посреди выплеснувшихся из мира золотых потоков силы, возле сплетенной северными магами золотой сети – точно на завалинке у дома. Перед ней простая орочья прялка с резной лопаской, только вместо кудели на ней обрывки того же золотого сияния.
«Смотри, новая сестрица научила меня прясть! – Тха подхватила из потока еще клочок золотой силы. – Мы спрядем и соткем для Араллора новое покрывало, для всех чародеев, и кудесников, и шаманов! Лучше прежнего! А старое надо убрать…»
Ворон улыбнулся и вернулся к Веспе, застывшему в отчаянии посреди странной многоцветной пустыни, и кое-что поменял в лежавшем у него за пазухой завещании. Указал на него Тха: «Помоги ему, девочка, а прясть – прясть еще успеется».
Сам он на некоторое время исчерпал предел отпущенного. Каждое его движение раскачивало мир, и Публий это ясно ощущал.
«Господин?..»
Публий молчал. Нет больше никакого господина и рабыни, как нет больше человека Публия Маррона и орки Шаарты ар-Шурран ас-Шаккар, хоть прежняя жизнь с ее радостями, горестями и трудами еще не отошла в глубину памяти.
«В-ворон?..»
«Темный вот-вот обратится против нас, и не он один. И сил у них еще много. Пора и нам ковать боевой молот, Золотая».
Глава XXIV
Самое странное, что Ита была жива.
Как она успела сбежать, когда Темный сокрушил-таки ловушку и вырвался, горя жаждой убийства, она и сама не ведала. Может быть, повезло, что он хотел уничтожить не только ее, но и Стихий – и, как тот охотник, погнавшийся сразу за двумя драконейтами, не поймал ни одного.
Как бы там ни было, а огненный шторм в собственной голове и пронзительная боль надолго отправили Иту в обморок, а очнулась она… ну конечно, опять в знакомой кладовке, среди поломанных метел и треснувших горшков. Только если в прошлый раз она видела себя подростком, то сейчас ей вряд ли было больше семи.
Она потеряла много сил, очень много. Даже боевую косу не удержать. Впору было лечь на топчан, зарыться лицом в ветхое лоскутное одеяло и прекратить всякое сопротивление. Но Ита так не умела.
Снаружи, кажется, полыхал пожар – в щель между косяками и войлочной занавеской, служившей в каморке дверью, проникали оранжевые сполохи. Что этот Темный болван сделал с ее обожаемым телом, Ите не хотелось даже думать, но, раз уж она жива, значит, и тело так или иначе цело.
Ита села на топчане, зажмурилась, обхватила руками острые коленки. Что у нее еще осталось? Какие-то части темных зеркал точно: заклятие было сложное, с самовоспроизводящимися элементами, так сразу и не уничтожить. А еще?
Все. Ита судорожно вздохнула. Все. Кроме себя самой, у нее больше ничего нет.
Кроме себя самой…
Она открыла глаза и с сомнением уставилась на свои тонкие, словно палочки, руки. Много ли крови вмещает это невесомое тело? Да
