Киты по штирборту - Антон Витальевич Демченко
Кстати, сами ракеты меня так и тянет обозвать торпедами… если, конечно, где-то существуют торпеды, способные двигаться со скоростью в триста узлов на расстояние в пять-семь миль. Если дистанция больше, упрощенный рунный контур, не имеющий регулировки мощности и соответственно скорости хода и потребления энергии, просто выгорает. Как следствие, торпеда превращается в бомбу. Пришлось присобачивать к стандартному ударному детонатору блок с механическим таймером. Не знаю, как эту проблему решают в артиллерийских снарядах, но мне не хотелось, чтобы в случае промаха рухнувшая наземь торпеда разнесла чей-то дом.
Да и со скоростью имеются определенные накладки. По крайней мере, все мои опытные образцы на более высокой скорости начинают вести себя самым непредсказуемым образом, и никакой тоннельный эффект, создаваемый направляющими, по образцу причальных «конусов» парящих городов… и по принципу стрелкового оружия того мира, исправить эту ситуацию оказался не в силах. Разворачивающееся «оперение» снаряда почему-то рвет «стенки» тоннеля с пониженным давлением, после чего болванка теряет стабильность и… и все.
Сколько раз я смотрел, как опытный образец разносит в клочья от удара по полу или голым бетонным стенам длинного технического тупика, который я выбрал для испытаний, не сосчитать. И убрать оперение нельзя, иначе ни о какой стабильности в полете и речи быть не может. В общем, экспериментальным методом я выяснил, что максимальная скорость полновесного снаряда не должна превышать те самые триста узлов… с хвостиком. А закрепленный на стенде корпус торпеды, точнее труба ее нагнетателя из дешевой жести, прогорает насквозь за одну минуту, ровно. И ведь никаких укрепляющих рунескриптов не повесить! Просто некуда. Все «сжирает» труба нагнетателя, детонаторы и облегчающий рунный круг. Все сорок две единицы. И угольный накопитель туда не запихнешь, поскольку даже двухкилограммовый блок даст всего лишь пару-тройку единиц энергоемкости, а этого не хватит даже на то, чтобы накопитель «нес» сам себя. Про уменьшение боевого заряда вообще молчу.
Использовать алмазный накопитель? Пф, пусть затраты на создание сырья для него не так уж велики, но это лишь по сравнению со стоимостью природных алмазов. А кроме того… время. Это на создание кучки алмазной пыли массой в двадцать граммов ушло меньше часа, а для того чтобы сделать один накопитель емкостью в пятьдесят единиц, таких «кучек» потребуется не меньше десятка. А это значит… десять часов на один возможный накопитель для одной «ракето-торпеды». Да у меня их в одном заряде предполагается восемь штук! А ведь мне еще и основные накопители для дирижабля нужно выращивать! И там речь пойдет уже о тысяче единиц энергопотребления. Сколько времени займет этот процесс? То-то же. Нет, можно и нужно, конечно, подогнать размер рабочей камеры для увеличения выхода «сырья», но делать это до бесконечности невозможно хотя бы потому, что с увеличением размеров камеры линейно растет потребление энергии… В общем, я не хочу тратить все свое время на рутинную операцию и не могу позволить себе передать производство кому-то другому. Да и давать даже крохи информации об алмазных накопителях возможным исследователям мне не хочется. А в том, что рано или поздно такие появятся, я не сомневаюсь. Стоит пострадавшему от попадания такой «алмазной» торпеды дирижаблю попасть в руки достаточно заинтересованных в проведении всестороннего следствия людей, и… алмазной пыли там будет достаточно, чтобы обратить на нее внимание. Оно мне надо?
В общем, с идеей воздушного ракетного катера пришлось распрощаться. Точнее, урезать осетра и пока успокоиться на варианте катера торпедного. Учитывая, что в первое время придется бить исключительно прямой наводкой, новости не очень. Зато этот вариант прост и незатейлив, к тому же стоимость такой торпеды не намного превысит стоимость порохового стодвадцатимиллиметрового снаряда. Всего-то раза в три, м-да. С другой стороны, мощность самой торпеды превышает мощность того же снаряда в пять раз. А это значит, что одного попадания хватит, чтобы противник вышел из боя. Да и условия применения такого оружия у меня уже прорисовываются… и они оказались довольно неожиданными, даже для меня. Эх, еще бы разобраться с системой самонаведения! Но, вспоминая работу со штурманским столом, можно с уверенностью сказать, что там уж точно будет не обойтись без алмазного накопителя.
Но ничего. Пусть блок самонаведения требует еще многих и многих часов расчетов, как, собственно, и механика самоуправляемой торпеды, к которой я попросту боюсь подступиться. О практических испытаниях я и вовсе не заикаюсь. Море работы. Но я не отчаиваюсь, и один из моих проектов как раз и призван решить эти вопросы. И здесь опять же спасибо пресловутому детектору, изъятому у навестивших нас в Новгороде взломщиков. Без него, думаю, мне пришлось бы возиться с этой идеей куда дольше. Хотя механика… а, не надо о грустном, придумаю что-нибудь… когда-нибудь… наверное, м-да.
— Кирилл, вы опять исследовали нижние уровни? — Голос, раздавшийся за спиной, заставил меня подпрыгнуть на месте. Брин! Интересно, давно он меня дожидается?
Я бросил взгляд на стол, занявший весь центр гостиной в нашем доме, и, не увидев дымка над самоваром, тихонько вздохнул. Не меньше получаса…
— Прошу прощения, Алексей Иванович, — повинился я с извиняющейся улыбкой. — Увлекся, совсем позабыл о времени.
Именно так, ползал по техническим переходам и совсем потерял счет часам и минутам. А о том, что я испытываю в одном из тех переходов, господину куратору знать совсем не следует. Иначе какое же это тайное оружие, если о нем осведомлен представитель седьмого департамента?
— Я пришел несколько раньше, чем рассчитывал, так что вы совершенно не опоздали, но, Кирилл, я еще раз и очень настоятельно прошу вас не искать приключений в старых галереях. Это опасно, — вновь начал читать нотацию Брин, и я еле сдержал усталый вздох.
Ну, действительно надоело! Сколько можно талдычить одно и то же. Нет там ничего опасного. Вообще нет. По крайней мере, теперь. Было дело, в начале моих поисков места для «тайных» испытаний натыкался пару раз на черт знает как забредших в старые переходы «вечных» транзитников, из тех, что годами обретаются в гостевой зоне Китежа и вечно смотрят сверху вниз на прибывающих с поверхности
