Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд
Высокие створчатые окна в гостиной были открыты, и в комнату беспрепятственно втекал прохладный весенний свет. Изелль и Бергон, одетые в праздничные наряды, в которых они вернулись с обеда во дворце марча ди Хуэсты, ждали его, сидя за столом, на котором были разложены листы пергамента и перья. Третье кресло было придвинуто к столу – оно ожидало его, Кэсерила. Молодые сидели, склонив головы друг к другу, и о чем-то негромко говорили. Тень по-прежнему клубилась вокруг них, густая и тягучая, как смола. Когда Кэсерил вошел, они оба улыбнулись. Он же, откашлявшись, поклонился.
Изелль показала на лежащие перед ней бумаги.
– Наш следующий, самый безотлагательный шаг – это написать моему брату Орико и сообщить ему о предпринятых нами шагах. Мы должны убедить короля в нашей по отношению к нему верности и приложить выписки из брачного договора, из которых будет ясно, что наш брак – это благо для Шалиона. Таким образом нам удастся примирить его со случившимся. Я права?
Кэсерил сглотнул и вновь откашлялся.
– Кэс! – произнес Бергон. – Как вы бледны! С вами все хорошо? Пожалуйста, сядьте!
Кэсерил отрицательно покачал головой. Как хорошо было бы спрятаться за какой-нибудь невинной ложью или, на крайний случай, полуправдой. У него есть оправдание – он действительно болен! Но он не мог…
– Нет! Все очень плохо!
И, опустившись перед принцессой на одно колено, он произнес:
– Я совершил ошибку. Ужасную ошибку! Мне очень жаль! Как мне жаль!
Обеспокоенное лицо Изелль расплылось перед его глазами.
– Лорд Кэс?.. – только и вымолвила она.
– Ваш брак…
Он снова сглотнул и, собрав все силы в кулак, заставил себя продолжить.
– Ваш брак не снял проклятие с Изелль, как я надеялся. Что еще хуже, так это то, что теперь проклятие распространяется на вас обоих.
– Что? – выдохнул Бергон.
Слезы мешали Кэсерилу говорить.
– И теперь я не знаю, что делать, – пробормотал он, едва шевеля губами.
– Но откуда вам это известно? – спросила Изелль.
– Я вижу это. Облако висит над вами обоими. Более того, оно стало еще темнее и плотнее.
Бергон проговорил со страхом:
– Может быть, мы что-то сделали не так?
– Нет! Это все я. Я исходил из следующего: Сара и Иста вышли замуж за наследников Шалиона и стали жертвой проклятья. Я полагал, что, поскольку мужчины и женщины отличаются друг от друга, проклятье касается лишь мужской половины рода и тех женщин, что берут себе их имя, выйдя за них замуж.
– Но ведь я тоже наследница Фонзы, – медленно проговорила Изелль. – А кровь и плоть – это нечто большее, чем просто имя. Когда двое вступают в брак, это не означает, что один из них исчезает в другом. Мы стали единым целым, и я никуда не исчезла, как и Бергон.
Она помолчала мгновение и спросила, глядя в пустоту:
– Неужели нельзя ничего сделать? Должен же быть выход!
– Иста сказала… – начал Кэсерил и тут же осекся. Он не был уверен, что хотел поведать этим двоим молодым решительным людям то, что сказала ему Иста. Изелль может забрать в голову Бог знает что, и тогда…
Неведение не есть глупость, хотя часто и ведет к глупым поступкам и решениям, сказала как-то Изелль. Слишком поздно защищать ее и беречь от реальности. Волею богов она должна стать следующей королевой Шалиона, а вместе с правом распоряжаться жизнью других на нее ляжет обязанность их защищать. Привилегия же быть защищенной – это то, что осталось в прошлом, вместе с прочими детскими игрушками. Даже защищенной от горькой правды. От правды – особенно!
Кэсерил вновь сглотнул, чтобы прочистить горло.
– Иста сказала, что существует еще один способ, – проговорил он.
Забравшись в кресло, он тяжело сел. Дрожащим голосом, не смягчая слов и не щадя молодых людей, он рассказал переданную ему Истой историю лорда Лютеза, короля Иаса и видения Госпожи Весны, явленного Исте. Рассказал о двух адских ночах в казематах Зангры, о связанном по рукам и ногам человеке и чане ледяной воды. Когда он закончил, его слушатели молча смотрели на него в упор.
– Я думал… я боялся… что я – именно тот человек, который должен это сделать, – проговорил Кэсерил. – И именно из-за того, что я обменял свою жизнь на смерть Дондо. Для Изелль вы – лорд ди Лютез! Так сказала Иста. Но, клянусь Богами, если бы я знал, что это сработает, я заставил бы вас прямо сейчас пойти и утопить меня в фонтане. Дважды.
Он подумал и, горестно покачав головой, продолжил:
– Но, увы, я не могу стать этой жертвой. Моя вторая смерть станет и последней, потому что, как только я умру, демон смерти унесет мою душу вместе с духом Дондо, и я не знаю, каким образом я смог бы вернуться в свое тело, чтобы умереть в третий раз.
Бергон посмотрел на жену такими глазами, что, казалось, они готовы ее проглотить. Наконец он хрипло произнес:
– А как насчет того, чтобы это сделал я?
– Сделал что?
– Я прибыл сюда, чтобы спасти тебя от этого ужаса. Просто метод станет чуть другим, более жестким. Но я не боюсь воды. Давай попробуем утопить меня, а?
Кэсерил и Изелль одновременно замахали руками, протестуя.
– Однажды уже попытались, – сказала Изелль, – и ничего не получилось. Я не собираюсь никого из вас топить. И вешать не стану. И вообще ничего не стану делать из того, что вы там можете себе придумать.
– Кроме того, – проговорил Кэсерил, – Богиня сказала, что трижды пожертвовать своей жизнью должен кто-то из подданных Шалиона, а не тот, кто принадлежит к этому роду.
Так, по крайней мере, сказала Иста. Но правильно ли она передала словами волю Богини? А не могла ли она, формулируя эту волю, допустить фатальную ошибку? Правда, это не так важно, поскольку ее слова исключают Бергона из возможных героев.
– Я не думаю, что проклятие можно разрушить изнутри, – продолжил он. – Тогда бы это мог сделать Иас. Он, конечно же, сам полез бы в бочку
