Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос
– Ах, – закряхтел Азариэль, став махать руками и пытаясь подняться. – Ах, ох.
– Ох, Азариэль, как-то ты себя не очень чувствуешь, – Рафаэль подал юноше руку, за которую тут зацепился, как за канат, едва не стянув перчатку.
– Действительно! – рыкнул Азариэль, схватив Рафаэля за изрезанный шиворот, багряно-чёрной рубахе и тут же боль дала о себе знать и юноша едва не пал, но капитан наёмников его поддержал за локти.
– Давай лучше присядем, а то ты так голову можешь раскроить.
Прохладное и колко-шероховатое прикосновение камня пришлось на спину, когда Азариэль сел. Его липкие и грязные седые волосы слегка продуваются сверху, ибо целый кусок разнесён на осколки, открывая вид наружу. Уставшие глаза спешат снова закрыться, но силой воли Азариэль не даёт себе вновь впасть в сон, сжимая горсть осколков.
Тепло ладони на затылке заставило Азариэля чуть податься вперёд, а губы присосались к стеклянному горлышку. Ни вкуса, ни запаха зелья он не ощутил, только теплоту напитка, который попав в желудок, обогрел его. Незамедлительно по мышцам лучом теплоты расплескался тонус, а сонливость и усталость ушли. Распахнув шире глаза, он смог увидеть чёрную бородку, смольный волос под шляпой и утончённое лицо с глубокими карими глазами.
– Раф-Рафаэль, – зацепился за человека эльф, потянув его на себя. – Это ты?
– Да я. Отпусти меня уже, а то порвёшь на мне всё!
Азариэль позволил себе расслабиться и на удивление себе он не впал вновь в бессознательное состояние. Разбитый мозаичный сине-белый пол завален осколками стен, деревяшками и прочим мусором. Средь глыб камней положены тусклые тканевые лежанки из мешковины. Все они пусты и это натолкнуло Азариэля на вопрос:
– Где все? – в изнеможении спросил юноша. – Где?
– На улице. Они встали получасом раньше, тебя же решили оставить отлежаться, – Ответил Рафаэль, смотря в зияющий разлом, где раньше была стена. – Давай, пошли, нас уже все заждались.
– Не-ет! – устало вырвался протест, а измученное лицо выдало гримасу боли, глаза же налились слезами, а душа возгорелась адской тревогой. – Я… я… не хочу видеть того. Рафаэль, оставь меня.
– Надо, – Рафаэль поднял Азариэля и потащил его вперёд.
Двое парней вышли из руин Академиона и Азариэль почувствовал, как у него сдавило грудь и дышать становится тяжелее с каждой секундой, в глазах показалась тьма. Мнимая слабость прокатилась волной по телу, когда Азариэль увидел, что стало со внутренним двором. Под сводом серо-печальных небес юноша ощутил, как его кожу холодит касание небесного плача, смешав его слёзы со слоем сажно-кровавой слякоти на лице.
Всё перепахано снарядами катапульт и требуше. Море зелёной травы сожжено, вытоптано и обагрено разнородной кровью и тем, что текло по жилам вместо крови. Внутренний двор и весь остров превратился в выжженную пустыню, над которой похоронным гимном запевает воющий ветер. Фонтан Цитадели стал грудой камней, через которые слабо пробивается ручеёк воды, измаранный алым. Слабо трепещут разорванные и сожжённые полотна ткани, на которых символика уже не различима. Здания Цитадели стали глыбами камней и руинами, а их части осыпали подножье разрушенной гряды строений. Великий Шпиль рассёк огромный двор пополам и ныне возвышается небольшой каменистый хребет, рассёкший поле пополам.
Тела, кучи тел завалили пространство и одного вида поля, полного трупов, хватило альтмеру, чтобы дух колыхнулся, а глаза резко устремились к земле, в голосе дрогнула тревога:
– Нет! Нет! – завопил Азариэль и вмиг почувствовал, как правая щека воспылала болью, а ощущению предшествовал смачный шлепок ладони.
– Тихо! – рявкнул Рафаэль. – Возьми себя в руки! С ними уже ничего не будет, а ты от такого поведения тронуться можешь.
Азариэль пришёл в себя, но всё же неприятное ощущение в животе поселилось у него, и он чуть сгорбился. Он смог посмотреть на поле, ощутив опустошённость внутри себя. Нет больше врагов или союзников, есть только мёртвые и каждый погиб вчера за идеал, по воле долга или же за золото.
– Откуда они? – спросил Азариэль, показав на фигуры, облачённые в лёгкие имперские доспехи северного типажа, носящих и складывающих трупы. – Что они делают? Почему они таскают тела моих братьев и сестёр? Кто им позволил? – в Азариэле взыграла ранее неведомая раздражительность.
– Это санитарные команды, – ответил Рафаэль. – Тебе нечего бояться, они здесь, чтобы собрать тела и похоронить их.
– Где, даэдра бы тебя побрал? Крипта была под Академионом, теперь его нет, что б его.
– На месте вашей капеллы, – спокойно ответил наёмник. – Идём, нас уже заждались.
– Где?!
– В последнем… м-м-м… Донжоне, как вы их называете.
Азариэль шагнул вперёд, как ему на глаза попалась картина печали и истинного горя. Он вместе с Рафаэлем прошёл ещё несколько метров, обходя груды неубранных тел, пока не достиг разбитых и изломанных ступеней Великого Шпиля, заваленным останками того, чем была башня. У невообразимо огромной горы мрамора, гранита и камня виднеется живой человек – под изодранной чёрной курткой, края которой спешно подёргиваются на ветру, видна человеческая кожа. Волос, цвета вороньего крыла, волнами скрыл человеческие уши и лицо.
– Ариан, – сомнительно обратился Азариэль, но вместо ответа лишь напряжённое молчание.
Азариэль подошёл ещё ближе и его истомлённый дух получил ещё одно неприязненное уязвление, не такое сильное, как от смерти друзей и краха дела всей жизни, но всё же неприязненное.
На ступенях возле Ариана разбросаны тела ординаторов – все тут и мельком Азариэль подсчитал втрое больше тяжело экипированных дремор, с рублеными и жжеными ранами. Среди них лежит одно тело, отличное от воина. Это молодая девушка, по меркам высших эльфов, и её укутывает потускневшее белое одеяние, украшенное золотыми вычурными узорами, на которых размазана кровь. Прекрасные безжизненные глаза распахнуты и устремлены в небо, в них же отразилась серая монолитная печаль сегодняшнего утра, а на лице застыла слабая улыбка. В области живота колотая рана, из которой торчит наконечник обрубленного даэдрического копья.
– Это же… – выдохнул Азариэль, склонившись над мёртвой девушкой. – Госпожа Архимаг.
Её левая рука зажата в ладонях Ариана, который склонился над бездыханным телом. Альтмер неожиданно смог разглядеть мелькнувшие солёной влагой «дорожки» на щеках Ариана.
– Алитиа, – прохрипел Префектор. – Прости… прости… я не смог.
– Долго он так? – поднялся Азариэль.
– Он только её нашёл, – ответил Рафаэль. – За полминуты как мы вышли. Ох, бедный же парень.
Азариэль только мог представлять, какие эмоции рвут душу Ариана на части. Возможно, он потерял за эту битву больше, чем юноша и поэтому парень отступился от своего гнева и горечи, придя к хрупкому смирению, подавив в себе каждую вспышку болезненной ярости. Он понимает, что мёртвым криками и клятвами возмездия не поможешь.
