Матабар IV - Кирилл Сергеевич Клеванский
Индгар промолчал. Не потому, что не хотел договорить, а просто не мог. Не из-за магии или чар, а, банально, моральных сил не хватало.
Орк испытывал боль. Не физическую, а куда более глубокую.
— Вы бы погубили не только Мэна и прочих, но и сотни тысяч ни в чем не повинных людей и Первородных.
— Всех их мы вернем обратно, матабар.
Ардан вздохнул и покачал головой.
— Ты действительно не видишь того, как твои собственные слова противоречат сами себе, Индгар? — Ард снова поднял взгляд на спину орка. — Если вы считаете, что сможете вернуть всех обратно и изменить будущее, то зачем тогда убивать Мэн и прочих? Они ведь тоже вернутся.
— Чтобы они страдали, — прорычал орк. — Так же, как страдали мы. Мы все.
— Они ведь даже не вспомнят об этом, Индгар. Когда вы измените будущее, Мэн, Ле’мрити и кто угодно другой — они не будут знать альтернативного прошл…
Ардану не дала договорить мощная пощечина. Тыльная сторона ладони орка, превращая губы и нос Арда в кровавое месиво, прошлась по его лицу. Острые костяшки легко вспарывали и сдирали кожу.
— Мы хоть что-то делаем, полукровка, — скаля клыки и бивни, нагибаясь так близко, что почти дышал в лицо пленнику, рычал Индгар. — Чтобы вернуть тех, кто нам дорог. Или, если не получится, то хотя бы отомстить за них.
— Значит, — Ардан, набирая полный рот крови и слюны, сплюнул в сторону. — вы знаете, что у вас может не получиться… и тогда все те, кого вы убили, они…
— Станут сигналом остальным, — перебил Индгар. — разбудят это блядское общество послушных овечек, радостно блеющих, когда их стригут такие твари, как Мэн!
Арди помнил, что Индгар обладал образованием. Образованием сварщика. А говорил так, будто сидел за одной партой с лицеистами на лекциях по истории и риторике.
Те слова, что орк сейчас с таким жаром произносил, ему не принадлежали. Он лишь истово в них верил и повторял. А заразили им Индгара совсем другие персоны…
— Тебе не понять, полукровка, — с презрением процедил орк и собирался уже отвернуться.
— Я знаю, что твоя семья погибла, Индгар, — прошептал Ардан.
Индгар застыл, так и не закончив движения. Замер вполоборота к пленнику.
— Я понимаю тебя, — еще тише, одними только губами, медленно проговорил Ард. — Мой отец… мой прадед… мой дед по матушке… и…
— Ты ничего не понимаешь, — перебил Индгар. — Ты жалко блеешь о своих потерях, но что ты делаешь? Служишь людям? Носишь черное и размахиваешь своим сраным удостоверением Плаща? Так ты мстишь за гибель отца? Или, может, я чего-то не знаю, и главарь Шанти’Ра вовсе не бродит живым и здоровым по степям и прериям?
Ардан отвернулся. Многие годы лесные друзья и наставники потратили на то, чтобы Ард не сжигал свои душу и сердце в жарком, но смертельно опасном пламени мести.
Даже Атта’нха… только спустя годы, Арди понял, почему она, когда-то давно, дала ему почитать старую легенду Фае о смертном генерале, бросившем вызов всему сущему ради своей мести.
Печальная история.
Она никогда не нравилась Арду.
— То, что я ему не мщу, не значит, что я его простил, — эти слова дались Арду тяжело. Очень тяжело.
— И я не простил, полукровка. Не простил и не забыл. И я буду мстить. До самого конца. Куда бы меня не привела эта тропа, я…
— Опомнись, Индгар, — оборвал его Ардан. — Посмотри, где ты уже оказался из-за этой мести. Только к…
На этот раз слова Ардана заглушила вовсе не пощечина, а удар тяжелого кулака орка. А вместе с ним и пришедшим следом звоном, Ард снова погрузился в холодную тьму.
* * *
Эргар бежал. Отвесные склоны, грозящие опасностью даже орлам, хозяевам Алькадских небес, сдавались на милость его лапам, не знавшим промаха и усталости. Громадные расщелины, разинувшие пасти, замирали в покорном благоговении перед могуществом хищника.
Шерсть Эргара все ярче и ярче пылала белым сиянием, и искрила маленькими молниями, змейками спускавшимися вдоль его вытянутых хвостов, рисуя на снегу сложные, ледяные узоры. А на небе продолжалось сражение тяжелых, черных туч.
Перевернутым озером из смолы и гари, они пытались рухнуть вниз на землю и окутать все, чего касался взгляд, непроглядной тьмой, прореживаемой белыми молниями, жгущими воздух и раскалывающими камни на самых высоких скалах.
Как если бы горы, встрепенувшись, встали на защиту земли, не давая бури всласть разгуляться по долине и лесам. Они не пускали небесную смолу и огонь туда, где те могли бы причинить боль и оставить после себя лишь страх и пылающие угли.
А Эргар бежал на встречу. На встречу этому ужасу, которым обернулась обычно заботливая, как мать, природа. Но благодаря Атта’нха и старым свиткам, Арди знал, что это не так. Как и звери, природа не знала, что такое милость или доброта. Она просто существовала. Жила, по своим собственным законам, которые не подчинялись пониманию тех, кто взирал на неё со стороны.
Так же, как нельзя назвать голодного волка, задирающего маленького крольчонка на глазах у его матери, злым, так же нельзя назвать мирно щиплющую траву косулю — доброй.
Они просто жили.
Лишь короткие видения на путях Спящих Духов, смотрящих сны о всем сущем.
— Уже скоро, Ард! — выкрикнул Эргар, перекрывая рев бушующего шторма.
Молодой охотник, прижимаясь к спине и плечам барса, слушал, как все быстрее и быстрее бьется сердце его наставника. Оно стучало ревущим горным потоком, наконец освободившимся от ледяного плена. Таким, что сметает с пути вековые валуны; с легкостью, будто щепки, ломает громадные дубы и крошит в мелкую пыль громадные сосны.
А может так лишь казалось Арди. Казалось, потому что вокруг небеса, прекратив междоусобные распри, объединились против восставших гор. Черные тучи, порождая жестокие, холодные ветра, взметали камни, раскручивая те в смертельных хороводах. Молнии стесывали целые пики, разламывая ледяные шапки и обращая те даже не в осколки, а сразу в пар.
А Эргар бежал.
Будто вокруг не пылало сражение двух противоположных стихий. Будто каждый его прыжок, каждый шаг
