Магия крови - Ник Перумов
Мир дрожал и менялся, а дриада пела, пела и пела, растворяя в каждом звуке собственную жизнь.
Лишь когда звезды окончательно угасли, а зенит посветлел, словно стекло, она умолкла.
Тишина казалась оглушительней песни. Но потом сквозь нее пробилось птичье щебетание и шелест травы, и Ара очнулась.
Перед ней лежали два холма, близко сошедшиеся каменными боками; по склонам их зеленела трава, светились в ней нежно-розовые вьюнки и мелкие ромашки; по камням, сверкая под первым лучом, беззаботно скакал ручей.
А в тенистой ложбине меж холмов высился темным клинком высокий кипарис.
Точно памятник, воздвигшийся на чьей-то безымянной могиле.
Ара поднялась и низко поклонилась ему. А потом побрела в сторону города: пора было возвращаться обратно.
Город, названия которого она не знала, лежал перед ней неестественно пустой и тихий, будто враз обезлюдевший. Оборотница тащилась по улицам медленно, не скрываясь; она настолько осмелела, что влезла в сарай, из которого тянуло чем-то донельзя приятным, обнаружила там продуктовый склад и, урча, сгрызла часть вяленого окорока. Остатки завернула в холстину и прихватила с собой. Несколько раз ей попались патрули шипастых стражников, лежащие у стен вповалку; от них слышался богатырский храп и стоны, очевидно, магия дриады навевала им не самые приятные сны. А вот громада замка и впрямь исчезла, обернувшись черными, будто после пожара, руинами.
От этих руин навстречу Аре брела высокая и нескладная фигура, закутанная в черный плащ; человек на ходу раскачивался и что-то бормотал. Вскоре оборотница разглядела и совершенно черное, словно уголь, лицо, и броню, усаженную шипами и крючьями, и жертвенный обсидиановый нож в руке, с обломанным у основания клинком.
Повелитель собственной персоной шагал к ней – очевидно, в поисках хоть какой-то крови и жертвы.
Оборотница вздохнула и аккуратно пристроила остатки окорока на каменном выступе ближайшего фасада. Скинула кацавейку, повела плечами, разминаясь. Кажется, у нее в этом мире еще осталась работа – окончательно упокоить этого безумца, пока он не принялся снова резать здешних обитателей, точно скот. Повелитель, конечно, по-прежнему маг, и маг сильный, но и Дочь Рыси не лыком шита. Приходилось ей с дружиной и с чародеями всякими переведываться, и от заклятий отбиваться да уворачиваться. Ничего, справится.
В конце концов, есть и тигродракон.
– Эй, черный! – окликнула она. – Все не угомонишься?
В ответ в мостовую под ногами ударила белая молния – но Ары там уже не было; большая рысь, ухмыляясь, смотрела на обидчика с высокого карниза. А в следующее мгновение растянулась в прыжке…
Интерлюдия
– Здесь все так изменилось… – Златовласая чародейка, стоя на изящном балкончике башни головокружительной высоты, оглядывалась окрест. Северный ветер, холодный даже сейчас, весной, трепал золотые пряди, полностью скрывавшие ее тело, – но так и не мог растрепать. Ноги чародейки в алых вышитых туфельках ступали, кажется, прямо по воздуху.
– Да ведь ты здесь и не бывала, Соллей!
– Не бывала, но видела твоими глазами, Кор! – отрезала Соллей. – И видела, как все меняется внизу. Ты проделал невероятную работу. Теперь уже нельзя оставить ее просто так…
– Мы и не оставим. – Кор Двейн, как всегда, подтянутый, энергичный, встал рядом с ней. – Скьёльд прибыл, вот-вот поднимется к нам – нужно решить, куда двигаться дальше. Наших нанимателей пора, гм, полностью удовлетворить.
– Но как, братец? В Араллоре у нас все пошло не так, как мы планировали, местные наворотили такого, что как бы к нам кто незваный не явился, проверить, что происходит…
Двейн усмехнулся. Кажется, трудности его только подзадоривали.
– С помощью вот этого всего, сестрица, вот этого всего! – И он широким жестом обвел панораму плато, совсем недавно бывшего просто месивом черной каменной крошки и обломков скал.
Теперь от плато мало что осталось: почти всю равнину занимала чудовищно разросшаяся Твердыня, разбросавшая, подобно спруту, кругом щупальца пристроек и переходов; однако за пределами крепости виднелись те же каменные россыпи, никак не расчищенные.
Изначальная Твердыня оказалась похоронена в недрах новой постройки, воздвигавшейся хаотично, безо всякого плана, по прихоти либо потребности каждого из десятков строителей. Потому массивный купол заклинательного зала соседствовал с россыпью тонких разновысоких башенок, ступенчатые стены с зубцами – с округлыми переходами, тянущимися над землей на опорах, точно толстенные змеи; ровные ряды каких-то белых сфер – с изящной ротондой, накрывающей обнесенный оградой провал в земле, в котором что-то гремело и вспыхивало.
Бывшие маги Корвуса, поистине гениальные безумцы, постарались на славу. Но украшательством они более не занимались, отдавая все силы одной задаче – подготовке Великой Трансформы.
– Потрясающе! – Из башенки на балкон шагнул Скьёльд, крепко обнял Кора Двейна, нежно – Соллей. – Твои подопечные, братец, превзошли самые смелые наши ожидания. И как ты сумел их уговорить, а?
Двейн лишь руками развел: мол, сумел, сам не знаю как, но в глазах у него пряталась тревога. Все они, все трое, знали, каких сил и какого риска потребовало от чародея пребывание здесь.
– Идемте, – Кор Двейн хлопнул в ладоши. – Пора за дело.
Они вернулись внутрь башенки, в круглую комнатку, почти лишенную мебели, за исключением трех низеньких кресел и такого же столика; проем за ними сразу же задернулся плотной занавеской, но не только – каждый из троицы магов ощутил плотное давление, словно бы уши им зажали ладонями. Скьёльд аж рот приоткрыл и головой замотал в надежде вытрясти из ушей невидимую воду.
– Ну и чары у тебя, Кор, – проворчала Соллей, массируя розовые мочки. – Неужто так их опасаешься?
– Я всех опасаюсь, – честно ответил Двейн. – И этих магов, и наших нанимателей, и выскочек из Поколения Истинных, – Соллей, ты была права, все подтверждается, – и твоих знакомцев, Скьёльд… Много их, кто не прочь поживиться силой этого мирка.
– Не слишком ли крутую кашу мы заварили, братец?
– Не слишком, – парировал Двейн. – Большие цели требуют риска. Но здесь и впрямь пора заканчивать. Соллей, сестричка… что хорошего нам расскажешь?
– Ничего, – чародейка развела руками, едва видневшимися из водопада золотых волос. – Ты все знаешь и так, а
