Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
– То есть я должен думать так, как мне велит партия?
– Не партия, а общество, а партия это механизм общества. Что есть общество без должного управления? Стадо, толпа, безумная и безмозглая, а партия это стержень вокруг которого общество объединяется.
– Я не против партии, товарищ полковник.
– Ты, нет, ты не противник системы, ты не бунтарь и я это знаю. Ты просто дурак, который позволяет себе много думать.
– А разве думающие люди дураки?
– Ты думающий дурак, ибо думаешь о шкуре своей, а не об общем деле. В нашем мире много изъянов, как и в нашем обществе, партии. Я старый партиец, я был у истоков создания партии и объединения котивов, я видел много и знаю ещё больше. Наша партия не идеальная машина, в ней всегда есть и будут изъяны, но мы работаем над этим, меняя старое на новое и проводя чистки. То о чем ты начинаешь сейчас задумываться, я узнал уже давно, но смирился и понял истинное предназначение себя в этом мире и обществе. Ты считаешь, что мы давим свободные умы, репрессируем и притесняем таких как ты незаслуженно. Но где та грань когда думающий дурак превратиться во врага и начнёт разлагать армию изнутри? Она незаметна и тогда мы начинаем работать с такими, как ты, хотя могли бы просто расстрелять. Наша цель не уничтожить, Чак, а перевоспитать.
– Я порой думаю, товарищ полковник…
– О чем же ты думаешь?
– О своём прошлом, пытаюсь его понять и анализировать.
– И как у тебя обстоят дела с этим?
– Чем больше я думаю о прошлом, тем больше ненавижу себя. Я ведь убил столько людей, как с этим можно жить?
– На дворе война, сынок, многие убивают.
– Я не только про войну. Ведь будучи горохранной, я расстрелял десяток человек, мужчин женщин, медивов и котивов. Тогда я не думал о них как о людях, мне говорили, что они враги, и я убивал. Спокойно, словно на конвейере какого-нибудь предприятия, стрелял в затылок, а смотря им в глаза и ничего не чувствовал. А сейчас я о них думаю, порой пытаюсь представить их лица, размышляю об их семьях, жизнях, как они были детьми, любили, стремились и как в самом конце своей жизни смотрели на меня. Ведь я поступал плохо, неправильно, нельзя так просто убивать, нельзя превращать убийство в работу, а я превращал.
– Почему нельзя? Общество нужно чистить, чтобы оно жило и развивалось. Ведь ты не задумываешься о том, что чистишь грядку с морковкой от сорняков? Вот и общество наше таже грядка, среди которой растут сорняки, не будишь их вырывать, они разрастутся и погубят урожай. Погубят общество. Мир многогранен, Чак и не всегда справедлив. Для общего блага нужно порой жертвовать своим.
– Я, наверное слишком много говорю и слишком мало думаю над своими словами, – опустив глаза в стол, молвил Чак.
– Ничего страшного, Чак. Я не палач, моё оружие это слово, и я не покараю тебя за то, что ты находишь в себе силы задумываться. Ты как интересный пациент с затяжной болезнью, а я как врач каждый раз набираюсь опыту, для дальнейшей работы. Расслабься, наш разговор останется в этих стенах, кофе будишь?
Чак неуверенно кивнул и Ломер поднялся со стула. Полковник был известным кофеманом и всегда имел его солидные запасы. К тому ж,е его продукт был высшего качества, а не той энергетической бурдой, что поставлялась в армию. Отвинтив крышку термоса, партофицер налил с него в кружку до краёв ароматного, чёрного напитка и протянул Чаку. Тот робко взял кружку за ушко и сделав пару глотков, почувствовал как по организму распространяется мягкое тепло и бодрость. Вкус был отменным, видимо, за много лет Ломер научился мастерски его варить.
– Ты, капитан, много думаешь, но пока ничего не понимаешь. Давай я тебе попытаюсь объяснить. Вот смотри, общество это масса, разрозненная людская масса, с разными идеалами, и предпочтениями. Кто-то любит блондинок, кто-то любит брюнеток, кому-то нравиться пиво светлое, кому-то тёмное. Все мы разные, каждый особен в чем-то своём. Но есть вещи, которые объединяют и тех и других, но само общество никогда не объединиться просто потому, что они люди, нужен стержень, общая идея, которая бы не ущемляло большинство. Всем никогда не угодить, но большинство всегда сильнее индивидуумов и мелких групп. В нашем случае стержень это партия, в медивском монархия и династия монархов. И когда у общества появляется сплочённость ей требуется лидер, сильный лидер, за слабым не пойдут, его поглотят. В нашем случае это Мурзан Маут. Вот у общества есть идея и лидер, теперь нужно развиваться, а как развиваться? Когда ты статичен, никак, вот нам и требуется враг внешний и внутренний, внутренний враг это всегда меньшинство, а внешний это другое общество, ведомое другим лидером. Не будет конфликта, не будет и развития. Так и происходят войны, репрессии и прочее, мир сложен, Чак, но правила игры всегда одни. Наш режим выработал идею, которую поддерживают 90 процентов населения, при этом эта идея не ущемляет твоих базовых особенностей. Ты можешь стать врачом, солдатом, юристом, но в рамках системы. А система накладывает на общество свои рамки потому, что должна защищать его и развивать, ведь не разовьются люди сами по себе, должна быть централизация. Представь страну с полной свободой? Кто захочет в ней умирать за других, работать по ночам для победы незнакомых ему людей? Какой человек будит лечить незнакомого ему человека за спасибо? Только централизация и власть создают тот порядок, который мы имеем. А теперь вернёмся к тебе, ты считаешь, что режим плох, несправедлив, ты хотел бы быть кем-то другим, но власть
