Мэтью Мэзер - Кибершторм
– Ой! Извините! – воскликнул кто-то.
Чак вскрикнул при ударе, отпрыгнул назад и замахал рукой. Человек вышел на площадку и заглянул за дверь.
– Извините, я не думал…
– Все нормально, – быстро сказал Чак. Он уже успокоился, но продолжал массировать ушибленную руку.
Мы все уставились друг на друга.
– Знаете, что с электричеством?
– Не больше вашего, – ответил я. – Меня зовут Майк, а это Чак.
– Да, я вас узнал. Иногда вижу вас у входа.
Я его не узнал; с другой стороны, в доме живет много людей…
– Я Пол, – сказал он и после паузы добавил: – Из 514-й.
Он протянул руку, и я хотел ее пожать, но Чак меня оттолкнул.
– Извините, – Чак прищурился, – нужно соблюдать осторожность. Птичий грипп, и все такое. Слушайте, может, выключите эту штуку?
– Конечно. – Пол поднял руку к затылку, чтобы выключить фонарь, а затем посмотрел на генератор. – Что это?
– Генератор, – сказал Чак, помолчав.
– Что, типа, от здания?
– Не, это наш.
– А мы не могли бы у вас что-нибудь одолжить?
– Извините, ничего больше нет, – соврал Чак. – Добыл на стройке, на которой работал.
– Да?
Чак молча посмотрел на него. Пауза затянулась.
– Да. И, если вы не против, нам пора.
Пол пожал плечами.
– Ладно, просто подумал, что вы мне поможете – по-соседски. В городе творится какая-то хрень. Видели, сколько снега выпало? Машин почти не видно.
Еще одна пауза.
– Ну, удачи, – сказал Чак, жестом приказывая мне браться за генератор. Сам он на этот раз взялся за него только одной рукой.
Мы двинулись наверх, а Пол – вниз по лестнице. Дойдя до четвертого этажа, он открыл дверь и скрылся за ней. Как только мы добрались до нашего этажа, Чак опустил генератор.
– Ты его штаны видел?
Я покачал головой.
– А что?
– Мокрые до колен, и кроссовки тоже. Он был на улице.
– И что? Вышел посмотреть…
Чак покачал головой.
– В семь утра? Раньше я его здесь не видел – наверное, Тони оставил входную дверь открытой. И какого хрена он сразу пошел на четвертый этаж?
– Может, это просто сосед, которого ты не знаешь, – возразил я, но по шее у меня пробежали мурашки. Чужак.
– Тащи его к нам, а я пойду вниз и все запру.
Чак помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Я следил за ним, пока не стихло эхо его шагов, а затем открыл дверь на этаж, крякнул и потащил генератор.
10.05
Несмотря на сложившуюся ситуацию, утро постепенно наполнилось атмосферой праздника.
Как только Чак вернулся, я постучал к Пэм и попросил ее взглянуть на Люка. Тони пошел еще раз проверить входную дверь, после чего оставил внизу записку, что он будет у нас.
Чак решил пускать к себе только нашу компанию, в том числе Тони. Еще он сделал исключение для Пэм и – после протестов – для ее мужа Рори. Когда зажгли керосиновый нагреватель, в квартире быстро стало тепло. Тогда мы разбудили Лорен и Люка и перевели их в свободную комнату в квартире Чака и Сьюзи.
После быстрого осмотра Пэм объявила, что, по ее мнению, у Люка нет симптомов птичьего гриппа и что жар спадает. Температура у него по-прежнему была высокая, но терпимая, и Пэм пообещала, что еще к нему заглянет.
По словам Пэм, она всю ночь провела в банке крови Красного Креста. Его превратили в клинику «Скорой помощи», и врачи-добровольцы появились там почти одновременно с людьми, утверждавшими, что у них птичий грипп.
Один из врачей раньше занимался в Центре контроля заболеваний исследованиями птичьего гриппа. Пэм с ним долго разговаривала, и, по его словам, сообщения по телевизору – полный бред: данные об инкубационном периоде, способе передачи и симптомах не соответствовали его данным.
Похоже, тревога действительно была ложная – или сфабрикованная.
Про встречу с чужаком быстро забыли, и Чак заставил откупорить бутылку шампанского и сделать каждому по «мимозе». «Это же Рождество! – воскликнул он. – Притом белое», – добавил он, глядя на метель за окном.
Мы через силу рассмеялись.
Все утро мы провели в теплой и безопасной комнате, распаковывая снаряжение Чака, словно в турпоходе, – и чувство опасности исчезло. У моего малыша был сильный жар, но меня почти переполняла радость оттого, что он заболел обычным гриппом или простудой.
Фоном работало радио. Диктор перечислял закрытые трассы – I-95, I-89, платная автодорога в Нью-Джерси, и сообщал об отключении электричества в домах – на северо-востоке страны их число предположительно превысило десять миллионов. Метро не работало. По слухам, перебои с электричеством вызвал сбой в сети – такой же, что и несколько лет назад, только серьезнее, из-за бурана.
Голос радиоведущего – единственная ниточка, связывающая нас с внешним миром – позволил нам чувствовать себя как обычно. Обычный день, в ходе которого жители Нью-Йорка начнут восстанавливать свой город после очередной катастрофы. Сообщения о птичьем гриппе совпадали с нашими ощущениями – Центр контроля заболеваний не подтверждает случаев заболевания, и источник предупреждений не был выявлен.
Алкоголь меня взбодрил, и я пошел проведать Бородиных, вспомнив, что дочь Ирины, которая жила в соседнем здании, вместе с семьей уехала на праздники. По радио нас просили проверить, как дела у пожилых соседей, но мне почему-то казалось, что у Бородиных все в порядке.
Правда, я все равно к ним пошел.
Я постучал в дверь. «Входите, входите», – отозвалась Ирина, и я вошел. Все как обычно: Ирина сидела в кресле-качалке и вязала, а Александр спал на кресле перед телевизором вместе с Горби. Единственное отличие заключалось в том, что все были укутаны в одеяла.
В квартире стоял ледяной холод.
– Чаю хочешь? – спросила Ирина.
Я посмотрел, как она делает еще одну петлю и вдруг подумал, будут ли у меня такие же ловкие руки в девяносто лет. Хорошо, если я вообще дотяну до девяноста.
– Да, пожалуйста.
На кухне у них было что-то вроде древней походной печки, и на ней, окруженный облаком пара, стоял горячий чайник. Хотя Бородины – евреи, половину их гостиной все равно занимала большая нарядная елка. В прошлом году я очень удивился, когда они попросили меня помочь им с покупкой елки, однако сейчас я уже знал, что она не рождественская, а новогодняя.
В любом случае, это была самая красивая елка на нашем этаже.
Ирина открыла дверь кладовки, чтобы достать сахар, и я впервые обратил внимание, что кладовка забита от пола до потолка консервными банками, а также пакетами с фасолью и рисом.
– Старая привычка, – улыбнулась Ирина, заметив мой взгляд, и налила мне чаю. – Как твой маленький принц?
– Хорошо. Ну, то есть он болен, но с ним все будет нормально, – ответил я, держа чашку обеими руками. – Как тут холодно! Не хотите перебраться к Чаку?
– А! – снисходительно фыркнула она, – ерунда. После войны я несколько лет зимовала в бараках в Сибири. Мне жаль, что тебе холодно, но я открыла окна, чтобы проветрить.
Александр громко захрапел, вставив свой комментарий в наш разговор. Мы рассмеялись.
– Вам что-нибудь нужно? Если что, заходите к соседям – в любое время.
Ирина с улыбкой покачала головой.
– Нет. У нас все в порядке. Будем сидеть тихо, никого не трогать.
Она отхлебнула чаю и подумала.
– А если тебе что-то понадобится, Михаил, заходи, da? Мы будем наблюдать.
Я пообещал зайти, и мы еще немного поболтали. Меня поразило спокойствие Ирины. Я очень сильно ощущал нехватку электричества, мне казалось, что я лишился одного из органов чувств, что без гула механизмов я ослеп или оглох. В соседней квартире, в окружении устройств и приспособлений Чака, слушая голос радиоведущего, я чувствовал себя почти нормально. А у Ирины все было по-другому – холоднее, это точно, но при этом спокойнее и безопаснее.
Она принадлежала к другому поколению. Наверное, в ее жизни техника играла не столь важную роль, как в нашей.
Поблагодарив Ирину за чай, я пошел проведать Люка. В коридоре уже собрались соседи, закутанные в шарфы и теплые куртки. Судя по их лицам, сейчас им было куда хуже, чем мне.
– Проклятая администрация здания! – рычал Ричард, глядя в мою сторону. – Кого-то за это уволят. У тебя нагреватели есть?
– Нет, но у Чака есть какие-то штуки для отопления, ты ведь его знаешь…
– Он продаст их мне? – Ричард шагнул ко мне. – В квартире адский холод!
Я предостерегающе поднял руку.
– Извини, тебе лучше не подходить – птичий грипп, и все такое. Я спрошу Чака.
Ричард нахмурился, но все же остановился.
Я открыл дверь квартиры Чака и немедленно почувствовал волну тепла. Утро становится все лучше. Зайдя внутрь, я уже собирался посмеяться вместе с Чаком над Ричардом, когда заметил, что все сидят неподвижно и смотрят на радио.
