Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Плюс к этому были потеряны четыре БМП – три сгорели, а четвертая повреждена так, что отремонтировать можно только на заводе.

Людские потери подсчитать пока не успели. Главная трагедия – осколком шального снаряда убило капитана Шестакова. Он, как обычно, наблюдал за полем боя, высунувшись из люка своей КШМ. Один разрыв на довольно большом удалении от его «БМП-1К» и единственный мелкий осколок, достигший цели. Воистину война – базарная лотерея. А учитывая, что я знал его жену и сына, – дополнительная «зарубка на память». Еще один эпизод, когда мне, возможно, придется лично рассказывать чадам и домочадцам о гибели их отца и мужа, притом что своими глазами я эту самую гибель вообще не наблюдал…

Хотя я, честно говоря, думал, что в плане наших сегодняшних потерь все будет куда хуже.

Но оказалось, что эти англичане и бельгийцы не горели особым желанием обороняться. Похоже, увидев наши атакующие танки и поняв, что все это всерьез, инглишмены после непродолжительного боя побросали свою тяжелую технику и, проломив в нескольких местах проволочное заграждение базы, утекли в западном направлении, оседлав легкие БТР «Спартан» и колесный автотранспорт.

Я выбрался на броню. Из тыла к базе помаленьку подтягивалась наша оставленная в резерве техника. От дыма горящих машин щипало глаза, а в небе медленно вставало солнце, бликовавшее на разбитых окнах окрестных построек.

С лязгом открылся люк механика-водителя, и из-под пушки высунулась голова в шлеме.

– Черняев, ты там как – жив? – поинтересовался я у мехвода.

– А хрюли мне будет, товарищ командир? Когда нас по касательной царапнуло, слегка перебздел, но потом понял, что все муйня и ни хрена нам не сделалось…

– Молодца! – сказал я ему, осматривая танк. Фатальных повреждений не было – так, царапины. Ну и еще наш «Т-72» густо обсыпало землей от близких разрывов. Не смертельно. –  Саня, – приказал я Черняеву, – давай тихим ходом вперед, вон туда, где только что стреляли.

Я залез ногами в командирский люк, и танк тронулся, объезжая валяющиеся там и сям трупы в чужом пестром камуфляже и разноцветных беретах.

Когда мы подъехали, стрельба у хранилища ОМП уже прекратилась. У входа сгрудились две БМП, одна «БРМ-1», и три БРДМки. Мотострелки и разведчики, отличавшиеся от них в основном маскхалатами, выносили на свежий воздух своих убитых и раненых. Убитых было четверо, считая одного «агента в штатском». Следы перестрелки вокруг имели место быть, а вот взрывать саперам, похоже, ничего не пришлось – двери хранилища были открыты и явных следов взлома не имели. То есть наши, судя по всему, вошли в него вполне штатным способом.

Внутри треснуло несколько тихих выстрелов, но это уже больше походило на добивание, а не на огневой бой.

Я достал из укладки «АКМС» и вылез из люка, приказав экипажу:

– Отдыхать, но пока не расслабляться и от танка не отходить!

Прибылов и Черняев молча кивнули.

Не успел я слезть с брони на землю, как к хранилищу подъехал тетявкинский «БТР-60ПУ», с которого спрыгнула Смыслова – уже без шлема, зато в солдатской хлопчатобумажной пилотке со звездочкой. Прическа под пилоткой торчком, в глазах нешуточный охотничий азарт, прямо-таки землю копытами роет.

– Ну что, глянем, чего там? – спросил я ее.

– За мной! – сказала Ольга в ответ, и, раздвинув уже затеявших стихийный перекур у входа в хранилище мотострелков и разведчиков, мы вошли внутрь.

На входе навстречу нам тут же попался старлей Семеренко в сопровождении двух патлатых типов в штатском (один из типов был девкой). Я приказал ему поставить у входа часовых, никого внутрь не пускать и разъяснить подчиненным, чтобы не толпились у входа, а то мало ли…

Семеренко побежал выполнять приказание, перед этим доложив, что сопротивление было кратковременным, а вот взять кого-нибудь в плен им, увы, не удалось.

Разведчики, блин. Впрочем, и диверсанты в штатском сегодня, судя по всему, оказались не лучше…

Уже на надземном этаже все стало понятно. Наши бойцы не мелочились, а поступили как их отцы и деды в Сталинграде. То есть, прежде чем войти в какую-нибудь комнату, они вбрасывали туда ручную гранату. В итоге помещения этого этажа, где, похоже, были в основном канцелярия и, возможно, лаборатории, превратились в подобие провинциального ресторана после хорошей свадебной драки – среди разломанной мебели и разбросанных бумаг на полу в лужах крови и россыпях битого стекла валялись посеченные осколками тела убитых в американской военной форме. Половина потолочных ламп не горела.

На ведущей вниз лестнице перекатывались россыпи стреляных гильз, в основном наших. Там, на втором, уже подземном этаже хранилища, где были жилые и технические отсеки, янки сопротивлялись сильнее. На бетонных стенах темнели многочисленные отметины от пуль и брызги крови, а на полу, насколько хватало глаз, лежало в живописном беспорядке полтора десятка трупов в американском камуфляже, повседневной форме цвета табачного хаки или в ОЗК. В руках убитых и рядом с ними – винтовки «М-16», пулеметы «М-60», под ногами стреляные гильзы, пустые магазины и пулеметные ленты. Ощутимо воняло кровью и горелым порохом.

– Сьюда! – пригласил нас появившийся на лестнице снизу бородатый Манфред.

Судя по всему, самое интересное было именно там, на втором подземном этаже, так сказать, на самом дне.

Лестница упиралась в слегка поколупанную пулями железную дверь с предупреждающими надписями и значком радиационной опасности. Сейчас дверь была широко распахнута и за ней торчали двое людей этого самого Манфреда с автоматами на плечах. На полу опять валялись трупы, на сей раз штук пять. Все убитые были в ОЗК, но без противогазов. Один длинный американец, прошитый крест-накрест автоматной очередью, сидел, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги далеко в коридор. Так что нам пришлось перешагивать через эти самые ноги.

Здесь, внизу, было всего четыре больших помещения, и два из них «люди в штатском» уже сумели открыть. В первом, в полумраке, на стеллажах у стен лежали в специальных гнездах или в похожих на авиационную бомботару капсулах десятки каких-то небольших цилиндрических и конических болванок (вторых было больше). Вдоль стен стояли погрузочные тележки (судя по всему, электрифицированные и механизированные), а в конце этого склада виднелись ворота, более всего напоминающие створки грузового лифта. На открытой двери был замок с кнопками и знак радиационной опасности. На еще двух, пока что закрытых, дверях далее по коридору были такие же шифровые замки и значки, при этом на одной двери кроме «атомного трилистника» красовался еще и знак бактериологической опасности.